глаза были полны слез, а на лице – неподдельный страх:– Джеймс, сегодня утром Флореса по дороге на работу сбила машина. Он мертв. 22 Звонкие отзвуки шагов пары туфель по мрамору сообщили им о прибытии замминистра. От дальнего конца зала к ним направлялся невысокий усатый мужчина в черном костюме и галстуке. На вид ему было чуть за сорок.Пока он шел к ним, Кэтрин инстинктивно насторожилась. Она быстро прошептала Рутерфорду:– Не говорите ему, зачем мы здесь.Чиновник подошел прямо к Кэтрин и пожал ей руку, затем повернулся к Рутерфорду и проделал то же самое – неискренняя слащавая улыбка не сходила с его лица. Пальцы замминистра украшали золотые перстни, во рту блестел золотой зуб. Говорил он с сильным акцентом и просто-таки лучился показным благодушием:– Добро пожаловать, просим, просим… Мне так жаль, что невольно стал для вас вестником печали. Разрешите представиться: Рафаэль Манторес, сотрудник отдела сеньора Флореса. Мы с вами только что говорили по телефону. Прошу – присаживайтесь…Рутерфорд и Кэтрин почти обрадовались, когда им сказали, что надо сделать. Будто в трансе, оба подошли к дивану и сели.– Пожалуйста, сеньор Манторес, не могли бы вы рассказать нам, что случилось с сеньором Флоресом? – попросила Кэтрин.Чиновник вздохнул. Немного театрально, подумала Кэтрин, хотя, возможно, так показалось из-за охвативших ее страха и подозрительности.– Ох, просто ужас какой-то. Обычно он каждый раз выходил из автобуса на той стороне площади и шел через поток движения, вместо того чтобы спокойно обойти вокруг. И вот сегодня угодил под колеса.– А сбившая его машина остановилась? – спросил Рутерфорд.– Остановилась? Ха! Это же Лима! Нет, не остановилась она, уехала.– Но может, были свидетели?– Водители в Лиме не останавливаются. Это же несчастный случай – что тут поделаешь? Полиция приехала спустя примерно полчаса: движение здесь очень напряженное… Да это вам и не нью-йоркская полиция. Несчастного отвезли в больницу, но было уже поздно.Кэтрин, все еще с трудом воспринимающая новую информацию, перебила:– Но ведь это ужасно – неужели никто не позаботился проинформировать полицию о случившемся или сообщить им номер машины?– А что толку, сеньорита? Может быть, у той машины вовсе не было номера, как у большинства машин в Лиме: полиция в любом случае не сможет отследить ее. А вы сюда приехали к сеньору Флоресу? Мне искренне жаль, что визит ваш сорвался. Но может, я окажусь вам полезным? К нам редко приезжают из Оксфорда – это большая честь для нас.Отрепетированная улыбка вернулась на физиономию чиновника. Кэтрин глянула на Рутерфорда: страх все еще владел им. Она ответила за двоих.– Нет, спасибо. Прошу, не беспокойтесь за нас. Мы хотели побеседовать с сеньором Флоресом об инках, но теперь это не так уж и важно. Мы возьмем гида в гостинице…Манторес продолжал настаивать:– Но, сеньорита, может быть, мне удастся уговорить вас посетить некоторые из наших более современных достопримечательностей? Ведь Перу – это не только наследие инков.Оглядев мрачный атриум, почти ожидая появления незнакомого врага на пороге одной из дверей, Кэтрин, запинаясь, проговорила:– Нет-нет, большое спасибо. Не беспокойтесь о нас.– Что ж, если я хоть чем-то могу быть полезен, пока вы здесь, прошу вас, звоните без колебаний. Вот моя визитка. И я очень сожалею, что ваш визит получил такое начало. – Он скользнул взглядом по их рюкзакам, на которых все еще оставались бирки авиакомпании, и широко улыбнулся. – Надеюсь, все сложится хорошо.– Благодарю вас, сеньор Манторес, я тоже надеюсь. Очень надеюсь. – Однако в душе Кэтрин твердой уверенности не было. 23 Рутерфорд и Кэтрин стояли на верху лестницы за порогом огромных дверей и внимательно смотрели вниз на медленно движущийся вокруг площади поток машин. Непрерывно рявкали клаксоны. Грохот и вонь выхлопных газов были просто невыносимы.Рутерфорд опустил рюкзак к ногам. Видя перед собой хаос плаза Майор, он внезапно почувствовал себя крайне уязвимым – его инстинкты буквально кричали ему: спрячься, вернись в здание, скройся.Кэтрин качала головой, мысли ее метались: «Скорее всего, Флореса убили. Слишком много совпадений: ни с того ни с сего погибнуть под колесами машины спустя сутки после телефонного звонка. Но откуда узнали, что мы звонили ему? Телефон прослушивался? Тогда кем и с какой целью? Кто бы это ни был, служба у них поставлена на высшем уровне – и в международном масштабе. Эти люди с дьявольским упорством пытаются остановить тот процесс, в который были вовлечены профессор и Флорес. Да, по телефону Флорес успел сказать ей, что они еще не готовы. Не готовы к чему?»Через мгновение здравая логика рассудка привела ее к закономерному выводу. Кэтрин похолодела от ужаса.«Но если Флореса убили за один только разговор с нами, то наверняка они…»Кэтрин в панике огляделась по сторонам. Она готова была разрыдаться, ей хотелось спрятаться… И тут она вновь подумала о профессоре, добром, отзывчивом человеке, хладнокровно убитом – за что? Причины пока оставалась для нее загадкой. Гнев вступил в борьбу со страхом в тот момент, когда стала просыпаться решимость.«Нет, мы не дадим так просто сбить себя с пути. Нас не запугаете и не сделаете покорными».Затем она стала размышлять, каким должен быть ее следующий шаг.– Джеймс, как думаете, есть смысл разговаривать с полицией? Или британским консульством?– Нет, – твердо заявил Рутерфорд, подняв на нее взгляд. – Что мы им скажем?Кэтрин села на свою поклажу. Она просто не знала, что делать. Ей вдруг почудилась, что их двоих разделяет пропасть. Она едва знала Джеймса Рутерфорда, а Джеймс Рутерфорд едва знал профессора.«Бедняга Джеймс. Небось, гадает сейчас, каким ветром его занесло сюда. Но должен, должен быть выход, по крайней мере какая-то зацепка, указывающая, как нам выкарабкиваться».Рутерфорд принялся мерить шагами каменные плиты на верхней площадке лестницы.– Кэтрин, я начинаю склоняться к мысли, что нам следует возвращаться в аэропорт. Вы поймите, мы же сделали попытку… Этим должен заняться кто-то другой. ФБР. Ми-шестнадцать. Не знаю. Те, кто разбирается в этом. – Он замолчал и повернулся к Кэтрин лицом: она была мыслями где-то далеко.Внезапно она вскочила на ноги.– Джеймс, постойте пару минут, посторожите мой багаж, ладно? Там профессорские карты.Рутерфорд оторопел:– Что? Вы куда? Послушайте, зачем вы идете туда, постойте…Но было поздно. Огромные железные двери поглотили Кэтрин.Оставшись в одиночестве, Рутерфорд чувствовал, будто его шею все сильнее сдавливает петля. 24 Сеньор Манторес быстро возвращался по коридору в свой просторный кабинет на третьем этаже. С лица его несколько мгновений назад как ветром сдуло маслянистый шарм. Он сунул руку в карман пиджака, достал платок, покрутил шеей, промокнул брови. Убрал обратно платок, влажный от пота. С выражением ужаса на лице он медленно подошел к своей двери, выждал секунду, глубоко вздохнул и, повернув ручку, шагнул в кабинет.Удобно устроившись в кожаном кресле с высокой спинкой, за столом сеньора Мантореса сидел человек, отнявший жизнь у профессора Кента. Убийца был в черном костюме с белой рубашкой. Короткие, но мускулистые руки были сложены на груди. У окна стоял тоже одетый во все черное второй зловещий уроженец Запада и сквозь жалюзи всматривался в раскинувшуюся внизу площадь. Это он был сообщником коротышки той темной ночью на развалинах Мачу-Пикчу. Что-то в облике обоих подсказывало: в прошлом они были военными – коротко стриженные волосы, обветренные лица. Сердито зыркнув на перепуганного сеньора Мантореса, коротышка выпалил:– Ну, порядок? Могу я доложить секретарю Миллеру, что все закончено?Заместитель министра превратился в дрожащее ничтожество. Уверенность, которую он излучал при встрече с Кэтрин и Рутерфордом, испарилась. Голос его дрожал, когда он раскрыл рот:– Да, сеньор. Я говорил с ними. Я им не сообщил абсолютно ничего лишнего – только то, что Флорес погиб в результате дорожного происшествия. Оба были в шоке. Я думаю, они не задержатся в Перу.– Ты думаешь, что они не задержатся, или знаешь?Паническое выражение промелькнуло на лице Мантореса. Голос его вдруг стал тонким, в нем появились молящие нотки:– Сеньор, след остыл. Они ничего не найдут. И вернутся домой, я уверен.Внезапно сообщник, который до этого момента был поглощен видом из окна, резко развернулся и обратился к сидящему за столом:– Девчонка возвращается. Одна. – Затем, отвернувшись к окну, снова раздвинул жалюзи кончиками пальцев.Его коллега прорычал:– Манторес, какого черта она опять прется сюда?Манторес, казалось, вот-вот лишится чувств.– Сеньор, я не знаю. Пожалуйста… я поговорю с ней – позвольте, я спущусь…Сидевший грозно посмотрел на Мантореса:– Нет. Рисковать не будем.С этими словами он оттолкнул кресло от стола и поднялся.– У нас конкретное задание: удостовериться, что все под контролем и нет утечки информации. Пойдешь с нами.Две минуты спустя Кэтрин выскользнула из дверей, размахивая листком бумаги с какой-то надписью. Она улыбалась.– Что это у вас? – спросил Рутерфорд.– Адрес семьи Флореса. Я сказала секретарю, что хочу послать им цветы.Рутерфорд не поверил своим ушам. Выходит, Кэтрин решила продолжить путешествие. Ее самообладание произвело на него впечатление.– Что, вот так просто – дала адрес?– Ну да, – Кэтрин усмехнулась. – Я сказала, что лично отвезу их. Поехали.Она наклонилась к своему рюкзаку и вскинула на плечо. Рутерфорд смотрел, как она сбегает по ступеням, чтобы поймать такси. В самом низу Кэтрин обернулась. Она понимала его колебания. «Джеймс, ну пожалуйста, ты нужен мне…»Она вздохнула и крикнула:– Джеймс, послушайте, давайте съездим к родственникам Флореса, а оттуда – в аэропорт. Ну не могу я вернуться домой, не проверив эту ниточку, потом никогда себе не прощу…Рутерфорду достаточно было одного взгляда на ее умоляющее лицо, чтобы позабыть о здравом смысле:– Ладно, тогда так: едем к Флоресу домой и сразу в аэропорт. И без проволочек.Кляня себя за то, что не смог отказать ей, Рутерфорд подхватил рюкзак на плечо и стал спускаться к Кэтрин. 25 Близился полдень среды, и улицы Лимы были забиты транспортом. Сегодня, как и десять месяцев в году, солнце скрывал печально знаменитый прибрежный туман, наползающий с Тихого океана и обволакивающий город белесой дымкой. Местные называют его «garoupa», что в переводе означает «ослиное брюхо». Туман не нес прохлады, а только усиливал ощущение тягостного гнета, которое создавалось зноем и вонью выхлопных газов.Маршрут Рутерфорда и Кэтрин пролегал через центр старого колониального города, который являл собой картину упадка былого величия. Они проезжали мимо красивых деревянных вилл и больших каменных дворцов, по большей части обращенных в государственные учреждения – правительственные здания и музеи.Старая Лима – маленькая, и через несколько минут такси уже ехало по грязным многолюдным улицам современного города с его уныло-невзрачными бетонными зданиями и разбитыми мостовыми. Повсюду были следы нищеты, и когда машина замедляла ход в пробках, ее со всех сторон облепляли разносчики-торговцы всякой всячины – от пластмассовых «плечиков» для одежды до зажигалок.Через двадцать минут после остановки у цветочного магазина, где Кэтрин удалось купить лилии, таксист медленно завернул за угол и направил машину вдоль узкого пустынного переулка в самом центре одного из жилых районов. Водитель то и дело крутил головой, ища нужный адрес.– Ага! Здесь, – наконец объявил он. – Вон та дверь, зеленая.Кэтрин и Рутерфорд настороженно уставились на двухэтажный бетонный дом, зажатый меж двух зданий с такими же мрачными фасадами. Кэтрин отдала заранее оговоренную сумму таксисту и выбралась из машины. Пустынная улица пугала ее. Она оглянулась и повернулась к водителю-индейцу.– А вы можете подождать нас?– Конечно, сеньорита. Столько, сколько захотите.Таксист заглушил двигатель, включил радио и с блаженной улыбкой откинулся на спинку сиденья, натянув на глаза козырек бейсболки. Кэтрин и Рутерфорд подошли к двери.Кэтрин позвонила, а Рутерфорд сделал шаг назад и оглядел улицу. Тишина успокоила его. Секунд через тридцать раздался звук поворачиваемого в замке ключа. Дверь чуть приоткрыли. В проеме показалось лицо женщины. Глаза ее были красны – наверное, от слез, подумалось Кэтрин.У женщины были ярко выраженные, но привлекательные черты инки: тяжелая надбровная дуга, прямой ровный нос в сочетании с высокими скулами, очень смуглая кожа. Кэтрин подумала, что ей лет тридцать пять.– Hola senora – habla ingles?Женщина не реагировала. Кэтрин продолжила:– Nosotros somos los amigos de Miguel Flores.При упоминании имени Флореса на лице женщины мелькнула тень узнавания. Оно тотчас стало чуть более открытым и в то же время ранимым.– Ustedes conocian a Miguel? – Вы знали Мигеля?Кэтрин было страшно неловко за свое вторжение в горе женщины.– Si, senora. Мы искренне соболезнуем вашей потере.Рутерфорд молча наблюдал за неспешным развитием деликатной сцены.Наконец, после почти минутной паузы, прогремела дверная цепочка, и женщина, обеспокоенно оглядев улицу, впустила их в дом. Захлопнув и заперев за ними дверь, она позвала кого-то из глубины дома на кечуа – языке инков, все еще употребляемом в нескольких диалектических формах индейцами Андской провинции Перу.Из двери дальше по коридору появился невысокий симпатичный индеец, также чуть за тридцать. Он вытирал руки тряпкой. На лице его застыло беспокойство, голос был тревожен и напряжен. Он бегло заговорил по-английски.– Сестра говорит, вы знали нашего брата. Кто вы и чего хотите?Кэтрин замялась, подбирая слова.– Э-э… Приносим вам извинения, что вторгаемся в такой час. Но мы решились на это лишь потому, что нам очень важно поговорить с вами.Индеец как будто совсем не обрадовался ее словам, но, оглядев Кэтрин с ног до головы и внимательно присмотревшись к Рутерфорду, наконец проговорил:– Хорошо. Только недолго.Оба последовали за ним в просторную комнату, в который были два дивана, большая коллекция книг по истории инков, культуре и искусству;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33