– Давай хотя бы попробуем, Хэнк. Что мы теряем? Конечно, она была права, или, по крайней мере, тогда мне так казалось. Разве мог я предугадать тот печальный итог, к которому приведет этот простой на первый взгляд план. Я не видел риска; что, если он сработает, мы будем спасены, а если нет – что ж, тогда мы просто вернемся на исходные позиции.– Хорошо, – сказал я. – На днях я встречусь с Джекобом. Посмотрим, удастся ли мне уговорить его.
На следующий день я взял выходной, чтобы помочь Саре с малышкой.Днем, когда они обе дремали, я, стараясь не шуметь, вышел из дому и отправился в магазин радиотоваров в Толидо покупать магнитофон. Продавцу я объяснил, что мне нужно устройство миниатюрное и несложное. Я сказал, что магнитофон мне понадобится для диктовки деловых писем по дороге на работу и домой. Мне продали диктофон, по размерам чуть меньше колоды карт. Он идеально вписывался в нагрудный карман моей рубашки, а кнопка записи была такой большой, что легко прощупывалась сквозь ткань и ее можно было нажимать, не вытаскивая аппарат из кармана.Сара с малышкой еще спали, когда я вернулся домой. Я заглянул наверх и, убедившись, что все в порядке, прошел в ванную, где, встав перед зеркалом, начал осваивать технику записи. Я вновь и вновь включал и выключал диктофон, отрабатывая жесты: вот моя правая рука подкрадывается к карману, ладонью я слегка придерживаю аппарат, а указательным пальцем нажимаю кнопку. Я нашел это решение удачным; во всяком случае, у Лу не должно было возникнуть ни малейших подозрений.Позже, когда Сара проснулась и сидела в кровати с Амандой на руках, я опробовал свой аппарат в работе.– Что бы ты хотела приобрести на эти деньги в первую очередь? – спросил я и, когда она подняла на меня взгляд, отработанным жестом незаметно включил диктофон.Она закусила губу, явно задумавшись. В воцарившейся тишине я уловил еле слышное шуршание пленки, доносившееся из моего кармана.– Бутылку шампанского, – сказала она. – Хорошего шампанского. Мы бы выпили, слегка захмелели, а потом занялись бы любовью на деньгах.– На деньгах?– Вот именно. – Она улыбнулась. – Мы разбросали бы их по полу, соорудив себе ложе из стодолларовых банкнот.Я достал из кармана диктофон и перемотал пленку.– Посмотри, что я купил, – похвастался я. И передал диктофон Саре.– Он работает?Я ухмыльнулся.– Нажми кнопку.Она отыскала кнопку воспроизводства записи и нажала ее.– Бутылку шампанского, – зазвучал ее голос, и дальше с поразительной четкостью было воспроизведено все, что она только что сказала. – Хорошего шампанского. Мы бы выпили, слегка захмелели…
В четверг вечером, примерно в половине шестого, я позвонил Джекобу с работы и предложил ему сходить на кладбище, чтобы исполнить наконец волю покойного отца. Сначала он отказался, сославшись на занятость, но потом, поддавшись моим уговорам, все-таки согласился составить мне компанию. Мы условились встретиться без четверти шесть на улице напротив магазина «Рэйклиз».Когда я вышел, Джекоб уже ждал меня на тротуаре вместе с Мэри-Бет. Мне показалось, что сегодня он выглядел еще более полным, чем обычно. Куртка была ему настолько тесна, что его руки торчали чуть в стороны, как у чересчур набитой плюшевой куклы. Солнце уже зашло, и на улице стемнело. Фонари струили бледно-желтый свет, который ложился на дорогу большими размытыми кругами. Мимо проехало несколько машин, чуть ниже по улице, возле аптеки, слонялась группка подростков – они громко болтали и смеялись. Больше никто и ничто не нарушало городской тишины.Мы с Джекобом пересекли улицу и направились к автостоянке возле церкви Сэйнт-Джуд. Под ногами негромко похрустывал гравий. Мэри-Бет, как обычно, вырвался вперед и понесся к кладбищу.– Я много думал о тех деньгах, – проговорил Джекоб, – и решил, что, возможно, нам было суждено найти их.– Суждено? – удивился я.Он кивнул головой. Всю дорогу он жевал кусок шоколадного торта, поэтому пришлось подождать, пока он прожует и проглотит, прежде чем ответит.– Очень многих моментов могло и не быть, – сказал он. – И, чуть изменись обстоятельства, с нами в жизни бы не произошло ничего подобного. У меня такое впечатление, что все было предопределено свыше, мы стали избранниками.Я улыбнулся. Идея показалась мне романтичной.– И каких же моментов могло не быть?– Да многих. – Джекоб начал считать по пальцам, – Если бы самолет пролетел еще хоть одну милю, он упал бы в поле, и его бы сразу же обнаружили. Если бы лисица не перебежала нам дорогу и нам бы не пришлось так резко тормозить, тогда и Мэри-Бет не вылез бы из грузовика и не пустился бы за ней в погоню; а если бы лисица не пробежала мимо самолета, мы бы никогда не наткнулись на него. Далее: ты мог просто осмотреть пилота и оставить рюкзак в самолете – тогда мы преспокойно вернулись бы в город и рассказали обо всем шерифу, даже не подозревая о деньгах. В общем, можно перечислять еще очень долго.Мы уже подошли к решетчатым воротам кладбища и остановились, словно не решаясь войти. Ворота были чисто декоративными; они загораживали только главный вход. Забора же вокруг кладбища не было. Мэри-Бет какое-то время обнюхивал землю, потом задрал лапу возле столба и, сделав свои дела, побежал на кладбище.– Но почему ты считаешь, что это рок? – спросил я Джекоба. Лично мне случившееся с нами казалось, скорее, удачей. Правда, меня несколько настораживал перечисленный Джекобом ряд случайностей, которые оказались в нашу пользу. Я никак не мог отделаться от мысли, что в конечном счете все уравновешивается в жизни: если с самого начала удача благоволила нам и именно она помогала нам преодолевать нынешние трудности, то в конце пути она вполне могла отвернуться от нас.– Разве ты не видишь? – сказал Джекоб. – Слишком много случайностей, чтобы называть это простым везением. Все это похоже на чей-то замысел.– Чей же – Божий, что ли? – улыбнулся я и кивнул на церковь.Он пожал плечами.– А почему бы и нет?– Ну а как же Педерсон? Он что, тоже был частью этого великого замысла?Джекоб многозначительно кивнул.– Если бы он проехал там в любое другое время, он бы обнаружил самолет. И наши следы. Тогда уж нас бы непременно поймали.– А зачем он вообще-то появился? Если бы ты был автором этого грандиозного плана, неужели ты не исключил бы его из состава действующих лиц?Он задумался над этим, дожевывая свой торт. Вылизав алюминиевую фольгу, в которую был завернут кусок торта, он скатал ее в шарик и бросил в снег.– Может, его участие и важно в свете того, что еще должно произойти, – сказал он, – о чем мы еще не догадываемся.Я ничего не ответил. Никогда раньше я не замечал в нем склонности к философствованию. Откровенно говоря, мне было совсем непонятно, к чему он клонит.– Готов спорить, что и сейчас все это продолжается, – настаивал Джекоб. – События происходят в строго определенной последовательности, одно за другим, и, в общем-то, работают на нас.Он усмехнулся. Судя по всему, мой брат пребывал в исключительно хорошем настроении, и почему-то меня это раздражало. Уж очень много самодовольства было в его словах. Он совершенно не представлял, в какой мы опасности.– Так ты рад, что мы нашли деньги? – спросил я. Джекоб заколебался, словно мой вопрос смутил его. Видимо, он усматривал в нем какой-то подвох.– А ты?– Я первый спросил тебя.– Конечно, – серьезным тоном произнес он. – Вне всяких сомнений.– Почему?Джекоб ответил сразу же, словно все это было для него давно решенным делом.– Теперь я смогу вернуть ферму.Он смотрел в этот момент на меня, ждал моей реакции, но я молчал, стараясь казаться невозмутимым. Всего через несколько минут мне предстояло подбить его на предательство лучшего друга, так что разговор о том, что ему нельзя будет остаться в Ашенвиле, я счел неуместным.– И я смогу обзавестись семьей, – продолжал Джекоб. – Раньше я не мог себе этого позволить. Мне нужно найти женщину – такую, как Сара, и…– Как Сара? – удивился я.– Да, энергичную и решительную. Тебе ведь тоже нужна была именно такая. Ты был слишком робким, чтобы самому выбирать женщину, – вот Сара и взяла инициативу в свои руки.Мне было странно слышать от него подобные речи, но я не мог не признать, что он попал в точку. Я кивнул в знак согласия, побуждая его к новым откровениям.– Без денег, – говорил он, – я никому не нужен. Я толстый, – он похлопал себя по животу, – и бедный. Раньше мне светили лишь старость и одиночество. Но теперь я богат, и это все меняет; кто-нибудь да позарится на меня из-за денег.– Ты согласен, чтобы тебя любили только за деньги?– У меня никогда никого не было, Хэнк. За всю жизнь – никого. Если я смогу найти хоть какую-нибудь женщину, мне будет безразлично, почему она со мной. Я не гордый.Я прислонился к кладбищенским воротам и, пока он говорил, внимательно смотрел на него. Выражение его лица и голос были очень серьезными. В его словах не было ни ложной скромности, ни самоуничижительного юмора, не было и тени иронии. В них была правда – холодная и голая, как кость, с которой только что содрали мясо: такой видел свою жизнь Джекоб.Я не знал, как реагировать на его признание. В смущении и растерянности я уставился на его массивные ботинки и спросил:– А что стало с Мэри-Бет?Он поправил очки на носу и кивнул в сторону кладбища.– Она там.– Она умерла?– Умерла? – переспросил он. – Что ты имеешь в виду? Она же только что была здесь, ты ее видел.– Я не про собаку. Меня интересует Мэри-Бет Шэклтон, из нашей школы.Джекоб нахмурился.– Думаю, она замужем. Последнее, что я слышал о ней, – это то, что она переехала в Индиану.– Ты ведь ей нравился и без денег, я прав?Он рассмеялся и покачал головой.– Я никогда не рассказывал тебе всей правды об этом, Хэнк. Это был сплошной позор. – Джекоб не смотрел на меня, взгляд его был устремлен на могилы, что темнели впереди. – Она встречалась со мной ради хохмы. Просто поспорила со своими друзьями на сто долларов, что сможет протянуть со мной месяц. Так оно и вышло.– Ты знал об этом? – Все знали.– И все-таки продолжал с ней встречаться?– Все это было не так уж и плохо, как может показаться. Конечно, она поступала гадко, но, надо сказать, делала это прелестно. Мы никогда не целовались, даже не притрагивались друг к другу – просто очень много гуляли, бродили вместе, разговаривали. И потом, когда месяц уже прошел, при встрече она всегда здоровалась со мной, что вовсе не обязана была делать.Я был потрясен.– И ты назвал собаку в ее честь?Он, как-то странно улыбнувшись, пожал плечами.– Мне нравилось это имя.Что и говорить, вся эта история была в высшей степени абсурдна. Мне стало жаль Джекоба и вместе с тем стыдно за него.Где-то в городе загудел автомобиль, и мы замолчали прислушиваясь. Вечер был удивительно тихий. Собака вернулась с кладбища и теперь сидела возле ворот.– Мне тридцать три года, – проговорил Джекоб, – а я еще ни разу в жизни не целовал женщину. Так не должно быть, Хэнк.Я покачал головой. Мне нечего было ему сказать.– Если мое богатство изменит эту ситуацию, – продолжил он, – что ж, отлично. Я не возражаю, чтобы меня любили за деньги.После этого мы немного помолчали. Джекоб и так слишком разоткровенничался; мы оба это чувствовали и потому испытывали неловкость, которая, словно дымка, зависла в воздухе и мешала нам как следует разглядеть друг друга.Я отпер ворота, и мы вошли на кладбище. Мэри-Бет опять умчался вперед.– Жутковатое местечко, а? – спросил Джекоб нарочито громко, демонстрируя свою храбрость и стараясь избавиться от смущения. Он издал протяжный звук, похожий на стон привидения, потом рассмеялся – коротко и резко, пытаясь обратить все в шутку.Но он был прав: на кладбище действительно было страшно. Церковь полностью погрузилась в темноту, небо затянуло облаками, в которых прятались звезды, а луна проступала лишь нечетким контуром где-то далеко над горизонтом. Если что и освещало нам дорогу, так это только отсветы городских огней. Темень вокруг могил была какой-то густой и осязаемой – войдя на кладбище, я испытал такое чувство, будто погружаюсь в озеро. Я видел, как Мэри-Бет растворился в этой темноте, и лишь его позвякивающий ошейник подсказывал нам, что пес где-то рядом.Родительские могилы мы отыскали скорее по памяти, нежели зрительно. Они находились в самом центре кладбища, по правую сторону тропинки. Ступив в сугроб, мы остановились возле надгробия. Оно представляло собой простую гранитную глыбу, на которой были высечены следующие слова: ДЖЕКОБ ХЭНСЕЛЬ МИТЧЕЛЛ31 декабря 1927 – 2 декабря 1980ЖОЗЕФИНА МАКДОННЕЛ МИТЧЕЛЛ5 мая 1930 – 4 декабря 1980 Вдвойне велика наша скорбь Внизу было оставлено место еще для двух надписей, предназначенных для нас с Джекобом: при жизни отец выкупил четыре могилы, чтобы когда-нибудь все мы были похоронены вместе.Я стоял перед могилой, уставившись на надгробие, но думал не о родителях; мысли мои были обращены к Джекобу. Я все пытался продумать, как вовлечь его в заговор против Лу. Именно с этой целью я и привел его сегодня на кладбище: мне хотелось напомнить ему о связующих нас узах родства.Я выдержал паузу. Казалось, что становится все холоднее, ветер, проникая под брюки, ледяной струей окатывал мои ноги, словно пытаясь заставить меня сделать шаг вперед. Я украдкой перевел взгляд на церковь, потом на Джекоба, который стоял рядом со мной, закованный в тесную куртку, – притихший, неподвижный, массивный, эдакий гигантский будда в красном. Мне вдруг стало интересно, о чем он думает, замерев в скорбном молчании: может, вспоминает родителей или Мэри-Бет Шэклтон, а может, размышляет о превратностях судьбы, об ее щедром подарке, о тех возможностях, которые вдруг открылись ему сейчас, когда жизнь уже казалась прожитой. Впрочем, вполне возможно, что он думал о чем-то совсем другом.– Ты скучаешь по ним? – спросил я.Джекоб ответил не сразу, он словно очнулся от легкой дремы.– По кому?– По маме и отцу.Возникла пауза; он задумался. Мне было слышно, как поскрипывает снег под его ботинками, пока он переминался с ноги на ногу.– Да, – прозвучал его прямой и честный ответ. – Иногда.Я промолчал, и Джекоб продолжил, словно пытаясь донести до меня свою мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50