– Он переживал не только из-за потери корабля, но и из-за мятежа команды, и из-за тех злосчастных дней, что пассажиры и офицеры провели на борту без глотка воды и без куска пищи. Он никогда не мог выбросить из головы пережитую тогда трагедию.
– Конечно, оное плавание погубило карьеру капитана, – добавил Себастьян.
– Да. Но я часто думала, что оно причинило мужу еще большее горе. Его стали мучить ужасные сны. Ему случалось проснуться с таким криком, будто он увидел себя в аду, он выкрикивал имя того мальчика.
– Какого мальчика?
– Гедеона, кают-юнги на «Гармонии». – Она минуту колебалась, потом покачала головой. – Его фамилию я если и знала, то забыла. Мальчик скончался как раз перед тем, как их спасли.
– А о другом молодом человеке, который тоже погиб, ваш муж никогда не вспоминал? Его звали Дэвид Джарвис.
– Иногда вспоминал, но и вполовину не так часто. Мне кажется, что Гедеон напоминал мужу его собственного сына, Адриана. Они были примерно одного возраста. Я часто думала, что в смерти этого юноши муж винит себя.
– Отчего так?
Женщина словно бы смутилась.
– Потому что не сумел уберечь его, наверное.
Ее дрожащая рука принялась машинально разглаживать складки траурного платья.
– Особенно плохо стало ему в последние месяцы. Смерть этого юноши словно витала над мужем. – Она опять призадумалась, затем тихо договорила: – Он даже начал пить больше, чем прежде.
– Он был сильно пьян прошлым вечером?
Женщина кивнула, губы ее плотно сжались. Себастьян видел, как она резко отвернулась и опять уставилась в окно, на реку. Ему пришло в голову, что, возможно, смерть капитана Беллами и вправду последовала из-за естественных причин. Он мог нечаянно оступиться и свалиться в реку, а будучи слишком пьян, не сумел выбраться на сушу. Но Себастьяну как-то в это не верилось.
– Что вы станете теперь делать? – спросил он участливо. – Вернетесь в Бразилию?
Она грустно покачала головой.
– Отец отрекся от меня, когда я вышла за Беллами и последовала за ним в Англию. Кроме того, моя дочь Франческа не знает другого дома.
– Как ваша девочка перенесла эту ужасную трагедию?
– Очень плохо. – Вдова тяжело вздохнула. – Сначала Адриан, потом отец. Для ребенка это слишком тяжело.
Вставая, Себастьян достал визитную карточку и положил на край стола.
– Если я смогу чем-нибудь быть полезным для вас, буду рад оказать помощь. Прошу, не стесняйтесь обратиться ко мне, если вам что-либо понадобится.
Имя, указанное на карточке, не соответствовало тому, под которым его знали в этом доме, но сейчас не время объяснять детали.
– Не трудитесь провожать меня, я найду выход, – пробормотал Себастьян и вышел. Оглянувшись, он увидел, что женщина снова смотрит за окно на текущую реку.
У калитки виконт взглянул на обвитую траурным крепом дверь. Стекло в одном из окон третьего этажа – наверное, это была комната Франчески – блеснуло, он поднял глаза и увидел бледное детское личико, прижавшееся к стеклу. Затем оно исчезло.
ГЛАВА 40
Себастьян сидел в кабинете, просматривая рекомендации очередного круга претендентов на должность камердинера, когда в дверь осторожно постучал Морей.
– К вам молодая леди. Вы принимаете?
Себастьян удивленно поднял глаза:
– Молодая леди?
– Да, ваша милость.
Для любой дамы из общества посетить дом молодого холостяка было серьезным нарушением правил этикета. Себастьян быстро встал.
– Пригласите ее немедленно.
В комнату плавной походкой вошла высокая молодая женщина, лицо которой было закрыто густой вуалью. Дождавшись, когда дворецкий оставил их одних, она подняла ее, и Себастьян встретил устремленный на него взгляд строгих глаз. Его посетительницей оказалась мисс Геро Джарвис.
– Однако! – вырвалось у Себастьяна, прежде чем он успел остановить себя.
Тень улыбки мелькнула на лице гостьи.
– Как вы гостеприимны! – бросила она холодно, стягивая с рук тонкие перчатки. – Уверяю, лорд Девлин, принять решение явиться сюда мне было так же странно, как вам видеть меня у себя. Но, взвесив все за и против, я предпочла этот путь как наиболее простой. Никто из наших общих знакомых не поверит слуху о том, что мне случилось навестить ваш дом. Даже если такой слух и возникнет. Горничная ожидает меня в вестибюле.
Себастьян кивнул и указал гостье на ближайшее кресло:
– Прошу, садитесь.
– Благодарю, я ненадолго.
Развязав ленточки ридикюля, она вынула из него несколько сложенных вместе листков бумаги. По тому, как потрепаны их края, можно было понять, что их часто перечитывали.
– Что это? – осторожно спросил он.
Она протянула ему листки.
– Письмо, написанное моим братом Дэвидом и отправленное из Кейптауна. «Гармонии» пришлось постоять некоторое время в этом порту по поводу небольшого ремонта, и Дэвид передал письмо офицеру одного фрегата, отплывшего ранее их. Взгляните сами, – нетерпеливо велела она, так как Себастьян стоял не двигаясь.
Взяв у нее листки, виконт развернул их.
«Дорогая моя сестра», – прочел он, замолчал и поднял на гостью глаза:
– Почему вы даете это мне?
Неожиданно она выхватила письмо из его пальцев.
– Ничего я вам не даю. Подумала, будет лучше, если вы уверитесь в том, что письмо, о котором пойдет речь, на самом деле существует. А дать я намерена вам это.
Она достала из ридикюля другой лист бумаги. В этот раз Себастьян не замедлил взять его из рук гостьи и развернул.
Перед его глазами предстал список чьих-то имен, почерк, которым они были переписаны, сильно отличался от того, который он видел только что. Этот список, как он решил, принадлежал перу мисс Геро. Он бросил непонимающий взгляд на гостью, затем перевел глаза на бумагу. Некоторые из имен – лорд Стентон, сэр Хамфри Кармайкл, преподобный Торнтон с супругой – были ему уже знакомы. Но некоторые он видел в первый раз.
– Мой брат отличался острым и наблюдательным умом, – заговорила мисс Джарвис – В одном из своих писем он набросал восхитительные портретные описания каждого из своих попутчиков, как пассажиров, так и офицеров корабля. Вот список их имен.
Себастьян снова бросил внимательный взгляд на орлиный профиль стоявшей перед ним девушки.
– Как вы догадались, что я в нем нуждаюсь?
– Я все-таки дочь своего отца, – пожала она плечами.
Он неопределенно хмыкнул и принялся изучать список. Лист был разделен на две половины, одна колонка была озаглавлена «Пассажиры корабля», другая – «Офицеры». Среди имен пассажиров были неизвестные ему – Элизабет Уэйр, например, мистер и миссис Денлоп, Феликс Аткинсон.
Первой, очевидно, была та старая дева неопределенного возраста, о которой он слышал. Чета Денлоп, видимо, те англичане, которые жили в каком-то из северных графств. А Феликс Аткинсон, конечно, сотрудник Ост-Индской компании.
Колонка, озаглавленная «Офицеры», содержала только три имени: Джозеф Каннинг, Эллиот Ферфакс и Френсис Хиллард. Под ними значилось четвертое – Гедеон, кают-юнга. Себастьян чуть слышно чертыхнулся.
– Вы что-то сказали? – переспросила мисс Джарвис.
– Фамилия этого юнги. Вам она, случайно, не известна?
– Нет. Дэвид называл его только по имени. – Ее брови сошлись в тонкую ниточку. – Она важна для вас, почему?
Себастьян посмотрел на ее высокомерное, чуть презрительное лицо и почувствовал, что не может ответить на этот вопрос. Вместо этого он сложил лист, сунул его в карман и снова вопросительно взглянул на гостью:
– И все-таки я не понимаю, что заставило вас принести мне этот список, а не просто передать его вашему отцу.
К его удивлению, на этом безмятежно-презрительном лице появилось выражение легкого замешательства. Теребя в пальцах оборку своего темно-синего платья, она с деланой беззаботностью сказала:
– Отец не знает о существовании этого письма. И теперь нет смысла ставить его в известность. Надеюсь, вы тоже не станете упоминать о нашем разговоре.
Себастьян оперся спиной на стол и, скрестив на груди руки, устремил изучающий взгляд на мисс Джарвис. Увидев, что щеки ее окрасил неожиданный румянец, он задал себе вопрос, о чем еще мог написать Дэвид Джарвис своей сестре, из-за чего она не хочет показать его письма ни ему, Себастьяну, ни своему отцу.
Будто прочитав мысли, она ответила:
– Мой брат был чутким юношей, он прекрасно понимал, что отец недоволен им. Дэвид знал, что папа находит его… что отец разочаровался в нем. Думаю, дальнейшие объяснения не нужны.
Слова эти пробудили в Себастьяне неприятные воспоминания о его собственной юности, о том явном разочаровании, которое испытывал граф Гендон в отношении своего наследника, о долгих и несчастливых годах, что потекли после смерти Сесила и Ричарда.
– Да, – кивнул он и отошел, – дальнейших объяснений не требуется. Я остерегусь упоминать в присутствии его милости об этом письме. Думаю, вам пора захватить горничную и обратиться в бегство?
Девушка опустила на лицо вуаль, но, помедлив минуту, сказала:
– Я знаю, отец считает, что я подвергаюсь серьезной опасности.
– Вы другого мнения? – удивленно спросил Себастьян.
– Если я правильно понимаю ситуацию, то да, другого. Могу сказать со всей уверенностью, я не считаю, что нахожусь в опасности.
– В таком случае почему вы здесь?
– Я ведь тоже ознакомилась со списком. Мистер Феликс Аткинсон имеет двоих детей, сына Энтони и младшую дочь. Мистер и миссис Денлоп растят троих детей. Вот почему я пришла к вам. И надеюсь, вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы схватить этого безумца, кем бы он ни был. И не позволите ему нанести следующий удар.
ГЛАВА 41
Сэр Хамфри Кармайкл сидел за своим роскошным рабочим столом, склонившись над бухгалтерскими книгами, когда Себастьян вошел к нему в кабинет и швырнул лист, на котором был написан список, поверх гроссбухов.
– Какого черта? – взвился Кармайкл и гневно уставился на вошедшего.
Не ответив, Себастьян подошел к окну и встал около него. Затем обернулся к хозяину кабинета.
– Это список пассажиров и офицеров судна «Гармония», когда оно совершало свой последний рейс. Вам знакомы эти имена, полагаю?
Жилка задрожала на виске коммерсанта, но он ничего не сказал. Себастьян прислонился к подоконнику и скрестил на груди руки.
– Вы не говорили мне, что когда-то были попутчиком лорда Стентона.
Кармайкл откинулся в кресле, его рот искривила гримаса отвращения.
– Вы ожидали чего-то другого? Предполагали, я стану обсуждать подробности моей частной жизни с каждым, кому вздумается проявить к ним интерес?
– Думаю, этот интерес был легко объясним.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Разве? Вам известно, что капитан Беллами погиб?
– Я слышал об этом.
– Согласно официальной версии, он случайно свалился в реку и утонул. Думаю, подобное, если все произошло именно таким образом, вполне объяснимо: последнее время капитан много пил. Но значительно более вероятно, что он покончил с собой. Нелегко жить, сознавая, что ваши собственные поступки привели к гибели вашего единственного сына.
– Вон отсюда! – прошипел Кармайкл голосом, дрожащим от бешенства. – Вон из моего кабинета!
Себастьян остался там, где стоял, устремив взгляд в побагровевшее лицо банкира.
– Что на самом деле произошло на корабле?
– Это не является тайной. Все подробности были в свое время изложены в газетах.
– В газеты попала ваша версия происшедшего.
– Она соответствовала действительности.
– Вы настаиваете на этом? А брат Джека Паркера утверждает иное. Вы ведь помните Джека Паркера? Ваши показания привели к тому, что этого парня повесили. А ведь он заявил, что сын лорда Джарвиса, Дэвид, не был ранен во время бунта матросов. Дэвид Джарвис был жив и здоров, когда мятежники покинули корабль.
Кармайкл вскочил с кресла.
– Они оставили нас умирать с голоду. Как вы можете доверять словам кого-либо из этих негодяев?
– Стоящий на пороге смерти не станет врать.
Кармайкл взял себя в руки. Немного успокоившись, опустился в кресло и потянул к себе книги, которыми занимался перед приходом Себастьяна.
– Я занятой человек, милорд. Будьте любезны, прикройте за собой дверь, когда будете выходить.
Виконт оторвался от подоконника и направился к выходу, но, не дойдя до двери, остановился и оглянулся.
– Кстати, не помните ли фамилию кают-юнги, служившего на «Гармонии»?
Банкир вскинул голову, лицо стало мертвенно-бледным, но ответ его был краток:
– Нет. Не припоминаю.
Оставив банк, Себастьян направился по Треднидл-стрит, когда вдруг услышал властный отцовский баритон, окликнувший его:
– Девлин!
Он оглянулся и увидел, что его догоняет массивная карета графа. Когда они поравнялись, дверца распахнулась.
– Садись, – пригласил Гендон. – Мне нужно сказать тебе пару слов. – И, будто почувствовав, что сын колеблется, вскипел и зарычал: – Я не собираюсь болтать о тетушке Генриетте и ее матримониальных планах! Так ты сядешь?
Себастьян рассмеялся и, вспрыгнув на подножку, сел рядом с отцом.
– Почему ты не рассказал мне, что кто-то пытался убить тебя, когда ты возвращался из Гринвича? – без всяких предисловий спросил граф Гендон.
– Откуда вам известно?
Гендон поджал губы и неодобрительно посмотрел на сына:
– Не сомневаюсь, что это случилось из-за твоих расспросов о происшедших убийствах. Ты согласен со мной?
– Да.
Граф тяжело вздохнул.
– Черт подери, Девлин, что за занятие ты себе нашел? Разве оно подходит человеку твоего положения в обществе и твоего происхождения? Путаешься со всякими подонками. Вынюхиваешь разные гадости про людей, словно какой-то захолустный полицейский.
Себастьян сдержал себя и стал отвечать спокойным тоном.
– Отец, нам уже случалось обсуждать этот вопрос и прежде.
Гендон задумчиво пожевал губами, затем сказал:
– Тебе что, скучно?
– Не то что скучно, но…
– Я спрашиваю потому, что, если это так, в Министерстве иностранных дел не стали бы пренебрегать человеком с твоими данными. Думаю, пояснения излишни. Мне известно, чем ты занимался на военной службе. – Он минуту помолчал. Затем, не дождавшись ответа, мрачно продолжил: – Ты не забыл, что наша страна все еще воюет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34