Кстати, большая часть того, что мы теперь знаем о венских масонах тех времен, стала известна из материалов, собранных австрийской тайной полицией. По приказу Папы Римского масонство официально осуждалось и существовало в Австрии лишь благодаря терпимости императора Иосифа II. В тысяча семьсот восемьдесят пятом году терпение Иосифа лопнуло, он решил, что масоны стали слишком влиятельной и могучей силой. Император приказал сократить количество масонских лож и потребовал от тайной полиции составить списки активных масонов. Эти списки сохранились в дворцовом архиве.
– С чего он вдруг на них озлобился? – спросила Ли.
– Все дело в атмосфере тех времен, – терпеливо объяснил Арно. – Моцарт жил в бурную эпоху революций. Американцы только что получили независимость от колониального режима Британии и основали собственное государство. В воздухе витал дух свободомыслия. В тысяча семьсот восемьдесят девятом году, за два года до смерти Моцарта, Франция стояла на пороге ужасного кровопролития.
– И масоны были в этом замешаны?
– Масонство все больше превращалось в антимонархическое движение и благодаря его идеалам свободы, равенства и братства стало прекрасным символом зарождающейся эпохи. Некоторые революционные общества, например якобинцы Робеспьера, создали организацию, основанную на принципах масонских лож, а также использовали масонские символы в своей политической идеологии. Когда Джордж Вашингтон закладывал фундамент Капитолия, он с гордостью надел масонский фартук, сшитый для него Адриенной Лафайет, женой французского революционера. Томас Джефферсон, тоже масон, при написании Декларации независимости опирался на такие масонские идеалы, как свобода и равенство. Масонство было очень мощной силой, способно влиять на политические события во всем мире.
– А значит, их следовало остановить, – подвел итог Бен.
– Вот именно, – горько улыбнулся Арно. – В конце восьмидесятых годов восемнадцатого века австрийские масоны грозили ввергнуть страну в ту же пучину революции, которая уже поглотила Францию и Америку. Смутные были времена. Многие аристократы, первоначально симпатизировавшие масонам, забеспокоились. Когда революционный сброд начал хозяйничать во Франции и дворянам стали рубить головы, Австрия решила, что пора прижать масонов по-настоящему. К тысяча семьсот девяносто первому году австрийское масонство практически перестало существовать. Для Моцарта и его братьев по духу это было время серьезных испытаний. – Профессор помолчал. – К власти пришел новый император, Леопольд II. Масоны не знали, как он поведет себя по отношению к ним, но оптимизма не испытывали. Тогда Моцарт и его близкий друг, театральный постановщик и собрат по ложе Эммануил Шиканедер, выступили с предложением.
– С каким? – поинтересовался Бен.
– Они решили, что если им удастся восстановить репутацию масонства, то это спасет их от преследования. В наши дни это назвали бы беспрецедентной рекламной акцией. Большая опера, написанная в популярном стиле, должна была привлечь внимание огромной аудитории и понравиться всем. Опера для народа, проповедующая масонские идеалы совершенствования человека через мудрость, любовь и добродетель. Опера, полная мистических символов, представляющая масонов и их философию в выгодном свете, а также возвещающая переход к новому общественному порядку.
– «Волшебная флейта»! – воскликнула Ли.
Арно кивнул.
– Премьера оперы состоялась в Вене в конце сентября тысяча семьсот девяносто первого года. Публика и критики приняли ее с восторгом, каждый вечер в театрах был аншлаг.
– «Волшебная флейта» – самая кассовая из всех написанных Моцартом опер, – вставила Ли.
– Верно, – согласился Арно. – И она должна была стать для композитора началом нового этапа в творчестве. Его собратья-масоны приветствовали оперу, увидев в ней надежду на улучшение ситуации. Однако «Волшебная флейта» стала последней оперой, которую написал Моцарт. Меньше чем через три месяца он умер.
– Погодите-ка! – вмешался Бен. – Ли, ты, кажется, говорила, что Моцарта убили масоны, потому что в этой самой «Волшебной флейте» он выдал их секреты?
– Ну, именно так я и думала…
– Тогда я ничего не понимаю, – пожал плечами Бен. – Если Моцарт дал масонам надежду, выступил в качестве их представителя по связям с общественностью, так сказать, то зачем же они убили его как раз в то время, когда больше всего в нем нуждались?
Арно улыбнулся.
– Вы правы. Эта гипотеза нелогична. Кстати, ей противоречит и тот факт, что после смерти Моцарта масоны поддерживали его жену Констанцу – как морально, так и финансово. – Арно обратился к Ли: – Ваш брат заметил эти противоречия еще в самом начале работы над книгой. Оливер знал, что внезапная и странная смерть Моцарта так и не получила удовлетворительного объяснения.
– А может, Моцарта и не убивали вовсе? – предположил Бен, – С чего мы вообще взяли, что это было убийство в результате заговора?
– По официальной версии, Моцарт умер от острой ревматической лихорадки, – ответил Арно. – Однако многие современники считали обстоятельства его смерти весьма подозрительными. Моцарт часто говорил о том, что его скоро отравят. Тем не менее ученые мужи так и не удосужились внимательнее изучить этот вопрос. Старший сын композитора, Карл Томас Моцарт, тоже подозревал, что смерть отца наступила не от естественных причин. На трупе обнаружили некоторые признаки, указывающие на отравление. – Арно пожал плечами. – На основе медицинских записей того времени невозможно доказать, что Моцарт был отравлен. Однако самой веской уликой является письмо.
– И что же в нем написано? – спросила Ли.
– А разве вы его не читали? – удивился Арно.
– У меня была ксерокопия Оливера, но она сгорела, – объяснила Ли. – Осталось лишь несколько фрагментов.
– Неужели ваш отец не показывал вам письмо?
– Профессор, мне было восемнадцать лет, и меня интересовали другие вещи.
Она бросила взгляд на Бена.
– Понятно… – Профессор задумчиво почесал подбородок. – Значит, вы ничего не знаете про орден Ра, о котором говорится в письме?
Бен вспомнил записи Оливера и спросил:
– «Ра» – в смысле египетский бог солнца Ра?
Ли в изумлении уставилась на него. Бен перехватил ее взгляд.
– Я изучал теологию, – объяснил он. – Когда учился в университете.
– Ты изучал теологию в университете?
– Так это когда еще было…
Арно улыбнулся.
– Вы правы. Многие традиции и обряды масонства восходят к Древнему Египту. Однако «Ра» означает также «король».
– Так что там насчет ордена Ра? – спросил Бен.
– Первоначально орден Ра был небольшой малоизвестной масонской ложей, – ответил Арно. – В него входили в основном дворяне и сторонники монархии, и название отражало их политические взгляды – «орден короля». По мере роста республиканских настроений в среде масонов члены ордена Ра все дальше отходили от своих собратьев, сближаясь с правительственными силами, которые видели в масонстве угрозу. Если масоны выступали за свободу, демократию и братство всех людей, то орден Ра стоял на позициях насилия и личного обогащения. Они поддерживали подавление народа правительством.
– То есть этакие злобные отщепенцы, – подвел итог Бен.
– Верно, – подтвердил Арно. – Причем обладающие огромным влиянием и связями. Орден Ра был замешан во многих политических интригах, в частности, они приложили руку к запрету масонства в Австрии – под страхом смертной казни.
– Погодите, – вмешалась Ли. – Если я правильно понимаю, вы полагаете, что орден Ра убил Моцарта за то, что в опере «Волшебная флейта» он воспел масонство?
В глазах профессора блеснули искорки.
– Действительно, именно так я и полагаю. А письмо является доказательством, что Моцарт представлял для них потенциальную угрозу. Если бы он смог повернуть общественное мнение в пользу масонства, то стал бы реально опасен. Композитор был восходящей звездой, его талант едва начинал сиять. Необычайный успех «Волшебной флейты» принес Моцарту огромную популярность. Он получил заметную должность при дворе и был вхож к императору. Однако враги не дремали. К тысяча семьсот девяносто первому году большая часть агентов секретной полиции принадлежала к ордену Ра. Великим мастером ордена Ра был не кто иной, как начальник австрийской тайной полиции – закоренелый убийца, поклявшийся уничтожить масонов.
Бен хотел было спросить, как его звали, но Арно продолжал:
– К тысяча семьсот девяносто четвертому году, в течение трех лет после смерти Моцарта, масонство в Австрии было практически уничтожено. Многих убили – открыто или тайно. Одним из самых распространенных способов убийства было отравление, и именно так было бы удобнее всего убрать человека вроде Моцарта: со знаменитостями приходилось осторожничать. С менее известными людьми церемонились куда меньше – с Густавом Лютце, например.
– Кто это? – спросила Ли.
– Тот самый человек, которому написал Моцарт, – объяснил Арно. – Его собрат по «Милосердию» – так называлась масонская ложа в Вене. Моцарт хотел предупредить Лютце об усиливающейся опасности. Письмо датировано шестнадцатым ноября тысяча семьсот девяносто первого года – возможно, это последнее письмо, написанное композитором. Разумеется, так называемые эксперты считают, что последним сохранившимся письмом является то, которое Моцарт написал четырнадцатого октября жене, отдыхавшей на водах в Бадене. Идиоты! В любом случае до адресата послание не дошло – опоздало.
– Что случилось с Лютце? – спросил Бен.
– Его нашли мертвым двадцатого ноября, всего за две недели до смерти Моцарта. Лютце привязали к столбу и пытали. Выпустили кишки и отрезали язык. Тайная полиция обвинила в убийстве масонов.
– Профессор, я хотел бы вам кое-что показать. – Бен встал и вытащил из кармана пластиковый футляр с компакт-диском. – Не возражаете?
Он обошел стол и вставил диск в дисковод. Компьютер ожил.
– Что это? – спросил Арно.
– То, что видел Оливер в тот вечер, когда его убили, – ответил Бен. – Посмотрите.
Арно в недоумении уставился на экран. Ли осталась сидеть на месте: смотреть видеозапись еще раз ей не хотелось.
Бен наблюдал за профессором, не сводившим глаз с экрана. В зал вытащили жертву, начался жуткий спектакль. Глаза старика расширились, он побледнел и показал дрожащим пальцем на экран. Бен остановил запись до того, как жертве вырезали язык. На застывшей картинке лицо несчастного исказилось от ужаса. Лезвие повисло высоко в воздухе, поблескивая в свете свечей. Арно обмяк в кресле.
– Господи боже! – выдохнул он, вытирая платком пот со лба. – Так значит, это правда!
– Что именно, профессор? – спросила Ли.
Не успел тот ответить, как окно за его спиной взорвалось ливнем осколков и экран компьютера залила кровь.
ГЛАВА 28
В восьмидесяти ярдах от дома Арно снайпер, сидевший в развилке дерева, увидел сквозь оптический прицел, как профессор упал. Переведя винтовку с одиночных выстрелов на автоматический огонь, он дал очередь по окнам кабинета. Осколки стекла и камня брызнули во все стороны. Снайпер улыбнулся.
Успев вытащить диск, Бен перепрыгнул через стол, схватил Ли за руку и заставил лечь на пол. Новая очередь выбила остатки стекол в окне, проделала неровный ряд дырок в письменном столе, разнесла вдребезги компьютер и задела книжный шкаф у дальней стены. Серебряный подсвечник опрокинулся на осколки графина – граппа моментально вспыхнула, струя огня стекла на ковер, и тот загорелся.
Бен и Ли прижались к толстой стене под окном, на них со всех сторон сыпались осколки. Бен вытащил из-за пояса «пара-орднанс» и наугад пальнул в разбитое окно.
Запахло паленым: черный дым наполнял комнату, пламя бежало вверх по дверному косяку.
Обмякший Арно скрючился под столом, по ковру расплывалась лужа крови. Ли подползла к старику, надеясь чем-нибудь помочь – остановить кровь или оттащить его от окна. У нее еще оставалось множество вопросов.
– Профессор, где письмо?
На секунду взгляд старика прояснился, губы беззвучно дрогнули, изо рта потекла кровавая струйка.
Автоматный огонь затих, и Бен осторожно выглянул из окна: никого. Послышались голоса, топот бегущих ног во дворе и потрескивание рации.
Половину комнаты охватило пламя. Пробитые пулями книги на полках загорелись. Дым быстро густел.
Арно закашлялся и хотел что-то сказать, однако издал лишь долгий вздох; голова профессора безвольно откинулась набок.
– Умер, – произнес Бен.
Ли трясла старика.
– Он пытался что-то сказать!
– Ему теперь ничем не поможешь. Пошли!
Сквозь звон в ушах Бен слышал шаги на первом этаже. Преследователи приближались. Он проверил пистолет – в обойме оставалось три патрона.
В дверях полыхал огонь – придется прорываться сквозь пламя. Бен схватил с вешалки пиджак профессора, поставил Ли на ноги и закутал ее в толстую ткань. Прикрывая глаза, он выскочил из кабинета и вытащил за собой девушку.
По лестнице громыхали шаги, и он свернул направо. В конце коридора обнаружился короткий лестничный пролет и новая дверь. Бен примерно знал, где они очутились. По дороге к дому он заметил квадратную башню в центре здания: на каждой стороне были окна со ставнями, выходившие на покатую крышу. Так и есть: винтовая лестница вела наверх, к тяжелой дубовой двери. Они вбежали в башню, и Бен задвинул прочный деревянный засов.
Куда теперь бежать? В дверь уже колотили.
– Туда!
Он показал на закрытые ставнями окна на верхней площадке и помог Ли взобраться по шаткой лесенке. Грянул выстрел, из дубовой двери полетели щепки. Бен распахнул ставни – перед ним лежала крытая красной черепицей крыша. Начинало темнеть. На дрожащих ногах Ли выбралась наружу, и Бен повел ее по гребню. От высоты у девушки закружилась голова, и она избегала смотреть вниз, разглядывая лес на горизонте, за которым садилось солнце.
В окне башни появился мужчина в черной куртке. Из дула короткого автоматического пистолета полыхнуло пламя, пули с визгом ударили по черепице под ногами беглецов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37