Черная волчица больше не водила дружбу с овцами, и сейчас она бы, конечно, растерзала Бонни. – Просто повернемся и уйдем. Я держу Бонни.
Коналл отдал пищащего волчонка Ивлин, потом привлек жену ближе к себе и быстро повел их через лес. Он понимал, что им угрожает реальная опасность.
Позади них раздался хор волчьих голосов – вой взрослых и тявканье щенков. Звуки были громкими, дикими и прекрасными. Но отчетливее всего Ивлин слышала высокий вой Элинор, которая прощалась с ней навсегда.
Эпилог
Вот уже семь дней они жили в хижине. Семь первых дней их семейной жизни, полных нежности, чуда, слез и неловкости. Ивлин и Коналл заново знакомились друг с другом, заново открывали свою любовь, ее глубину и искренность. Они жили в долине семь дней, но этой ночью впервые остались наедине.
Ивлин лежала в нише и смотрела на мужа. Коналл стоял недалеко от кровати, согнувшись над колыбелью Грегори. Огонь от очага играл на его широких плечах, пока он пеленал спящего сына, шепча ему слова любви и желая доброй ночи. Мерцающий свет в точности соответствовал ощущениям, живущим в ее теле, и Ивлин с тайным, страстным нетерпением ждала, когда же Коналл ляжет рядом с ней.
Она так давно хотела этого…
Коналл повернулся и, шлепнув Бонни по шерстяному заду, послал ее в загон. За ней следом туда же неуклюже побежал маленький волчонок, названный Александрой. Коналл проверил засов на двери, сгреб в кучу затухающие угли в очаге. После этого наконец повернулся к Ивлин и улыбнулся так, что сердце ее запело.
– Ты еще не спишь?
Ивлин покачала головой и улыбнулась ему в ответ, хотя сомневалась, что он что-нибудь видит в темноте.
– Нет, я жду тебя. – Она подвинулась ближе к стене и откинула одеяло, приглашая мужа лечь рядом.
Ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы раздеться и нырнуть в постель, и Ивлин почувствовала тепло его тела. Она услышала, как Коналл изумленно охнул, когда понял, что на ней ничего нет.
– Как же я рад, что наша родня покинула нас, – пробормотал Коналл, прижимаясь к ней и целуя ее шею.
– И я тоже, – ответила Ивлин, перебирая пальцами его длинные волнистые волосы. – Но все-таки было здорово, что они все пришли к нам на свадьбу и подарили столько подарков.
Коналл беззвучно согласился, пробегая губами по ее подбородку.
– Моя мама ни за что бы такое не пропустила. Спасибо за то, что ты ее пригласила. Нам нужно будет как-нибудь навестить ее, а то она заболеет от тоски по Грегори. Я думаю, не пройдет и месяца, как Дункан и Бетси тоже поженятся.
– Я так благодарна Ангусу, – задумчиво произнесла Ивлин. – Да и всем Бьюкененам и Маккерикам. Надо же – они все собрались тут, в этом месте…
– Да, это самое настоящее чудо. – Рука Коналла медленно скользнула вдоль тела Ивлин и легла ей на ягодицы. – Ронан и Минерва гордились бы нами.
Ивлин прижалась к нему и тут же ощутила крайнюю степень вожделения Коналла.
– Я горжусь нами, – шепнула она.
Коналл поцеловал ее губы, медленно, глубоко, пробуя жену на вкус. Потом он отстранился, и Ивлин недовольно застонала.
– Ты уверена, Ив? – с неожиданной робостью спросил Коналл. – Может, еще рано? Я не хочу, чтобы тебе было больно.
– Нет, не рано, – улыбаясь, ответила она. – Я хочу тебя, Коналл.
Этих слов оказалось достаточно. Перевернув Ивлин на спину, он встал на колени между ее ног и принялся ласкать языком ее полные груди, посасывая их так, как это делал Грегори.
– Возьми меня, – шепнула ему на ухо Ивлин, сгорая от желания вновь почувствовать его внутри своего тела.
Коналл вошел в нее медленно, нежно, чтобы дать ее лону время привыкнуть к нему. Через мгновение Ивлин погрузилась в море удовольствия, в мир чудесных ощущений, которые дарил ей муж. До этого он говорил о своей любви, и Ивлин чувствовала ее в сердце Коналла, и вот теперь его тело тоже твердило ей о любви на своем языке. Она поняла, что наконец вернулась домой.
Ивлин первой достигла пика наслаждения. Ее лоно конвульсивно содрогнулось, распространяя сильные эротические волны по всему телу. А скоро и Коналл выстрелил семя внутрь ее. Потом они долго лежали в объятиях друг друга и смотрели на затухающее пламя. Волчий вой за стенами больше не казался им угрожающим, а скорее походил на приятную колыбельную песню, а дождь весело постукивал по крыше дома в горной долине.
Луна ярко светила в полночном лесу, превращая ночь в день, а каменистую насыпь над могилой – в блистающее пристанище для уставших путников. Худая фигура стояла, прислонившись к могучему дубу, а лунный свет украшал ее серебром и таинственными темными тенями.
К этому месту приближалась женщина, медленно, осторожно, но с надеждой. Вдруг она остановилась и с ужасом посмотрела на иссохшие, морщинистые, покрытые старческими пятнами руки. Прошло так много времени, и она стала такой страшной… Нет, она не может подойти к нему, хотя все эти долгие годы жила мечтой об этой встрече.
– Минни, – ласково позвал ее мужчина, стоявший у дуба. Его голос сладостной музыкой отозвался в ее сердце. Она не выдержала и всхлипнула.
– Ронан? – шепнула старая женщина в темноту.
Фигура отошла от дерева. Когда он спустился с насыпи, луна полностью осветила его. Женщина увидела его соколиные черты лица, высокий лоб под рыжими волосами, блестящие зеленые глаза, худощавое тело. Его сын был точной копией отца.
Минерва с криком упала на колени и закрыла лицо руками.
– О Ронан! Не смотри на меня, прошу! Я стала старухой и не хочу, чтобы ты видел меня такой.
Он подошел к ней и встал рядом. Минерва почувствовала, как исходящий от него свет коснулся ее головы, и заплакала, зная, что теперь он ясно видел ее тонкие седые волосы, морщинистую шею и худую спину под изношенной накидкой.
– Минни, – опять ласково обратился к ней Ронан. – Ты красавица. Самая красивая девушка в Шотландии. Я всегда говорил тебе об этом.
– Я стала настоящей развалиной, – с рыданиями проговорила Минерва. – Слишком старой для тебя. Костлявой и седой.
– Нет, ты совсем не такая, – твердо сказал Ронан. Вдруг, к ее ужасу, он тоже встал на колени и заключил ее худые, морщинистые руки в свои ладони. – Посмотри на меня, Минерва. Посмотри на меня.
Она неохотно подняла лицо, со страхом ожидая, что скажет ее любимый, когда убедится в правоте ее слов. Когда увидит ее бледное, изможденное лицо, пустые черные глаза, изъеденные скорбными годами, прожитыми в одиночестве, ее плоскую костлявую грудь и широкие выпирающие бока, как у старой кобылы.
Но его лицо… его глаза! Они глядели на нее с восхищением и были полны слез!
– Ты и сейчас, – хрипло произнес Ронан, – самая красивая женщина во всей Шотландии. – Он поднял ее руки вверх, будто собираясь пуститься с ней в пляс. – Посмотри, Минни! Посмотри!
А потом она правда глянула на себя и увидела, что вместо старого серого шерстяного платья на ней одеяние из ярко-зеленого бархата с красивым золотым ремешком. Ее руки стали розовыми и гладкими, бедра под юбкой округлились. Ее полная грудь гордо возвышалась над тонкой талией, а густые рыжие кудри струились по плечам до самого пояса.
Она изумленно вскрикнула и посмотрела в прекрасные глаза Ронана. В них она увидела свое лицо – острый подбородок, гладкую кожу, прямой нос. Ее губы опять стали полными, глаза – чистыми, яркими, опушенными густыми ресницами.
– Ронан, – прошептала она, – поцелуй меня!
Он нагнулся к ней. И когда их губы встретились, яркий свет луны затмили тысячи ослепительных вспышек молний, сияние миллионов звезд и взрыв небесного солнечного света, предвещавший бесконечный рассвет.
Когда влюбленные наконец оторвались друг от друга, Ронан заговорил опять:
– Ты хорошо прожила свою жизнь, Минни. Я все время наблюдал за тобой. Ты не дала угаснуть нашей любви.
– Но наш Дункан… – начала она.
– С Дунканом все будет хорошо, – с улыбкой прервал ее Ронан. – Он стал хорошим мужчиной. Он будет с честью править кланом Маккериков. Ты поступала так, как считала нужным, и время подтвердило правильность твоего пути. Ты все делала прекрасно, – повторил он. – Юные Коринна, Хейз, Симона, Ивлин – всех ты направляла к любви и делала это с любовью. А теперь пришел твой черед, моя прекрасная Минерва. Как сильно я по тебе тосковал!
Из темноты леса вышел больной жалкий волк, серый, как пепел, и костлявый, как скелет. Свалявшаяся шерсть почти вся вылезла, зубы выпали, а слепые глаза заволокла белая пленка. Он рычал и скулил, а изо рта безжизненно свисал язык.
– Кейн! – ласково позвала его Минерва, протягивая вперед руки.
– Кейн, любимый ты наш! – повторил вслед за ней Ронан.
Волк подошел к ним и рухнул на землю. Наконец его невероятно долгое путешествие подошло к концу. В мгновение ока его тело превратилось в пыль, которую подхватил порыв теплого ночного ветра.
А потом на том же месте вдруг появился сильный, огромный зверь и начал прыгать и скулить от радости. Его густая серая шерсть пахла молодостью и свободой.
Минерва и Ронан рассмеялись, когда волк ринулся в сторону и принялся с воем и лаем бегать вокруг. Счастье этих трех существ излилось дождем на старый Каледонский лес, окружавший их со всех сторон.
Ронан и Минерва опять поцеловались. Они знали, что больше уже никогда не разлучатся.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35