Но она все-таки подошла к огню. Ей очень хотелось узнать, что затеял Маккерик.
– Ты сказал «во-первых». Что же еще мы будем праздновать? – спросила Ивлин.
Маккерик направился к ней, но не стал подходить вплотную, а остановился на расстоянии вытянутой руки. Вид его полуобнаженного тела пробуждал в ней странные чувства. Ей нужно потребовать, чтобы впредь он надевал больше одежды.
– Меду? – спросил Маккерик, протягивая бутыль.
– Спасибо. – Ивлин неловко, одной рукой взяла ее и поднесла ко рту.
– Может, ты хочешь искупаться? – Шотландец указал на лохань рядом с ней. – Я уже смыл с себя грязь.
– Я вижу. – Святые небеса, конечно, она это видела. Ивлин даже не хотела думать о том, что пока она спала, всего в нескольких шагах от нее Маккерик, сняв с себя всю одежду, купался в теплой воде. Она не хотела думать о том, что, наверное, на шотландце и сейчас из одежды была одна рубаха. Но бесстыдные мысли сами лезли ей в голову.
Она ни за что не станет мыться, пока Маккерик в хижине. Это совершенно исключено.
Ивлин посмотрела на лохань, стараясь придать своему лицу равнодушный вид.
– Нет, мне не хочется, – сказала она, – Я уже искупалась в холодной воде и боюсь заболеть.
– Вода теплая, и я добавил туда каплю лавандового масла, – соблазнительно улыбаясь, сказал Маккерик. Ивлин мысленно застонала. Шотландец окинул ее взглядом и заявил: – Если ты меня стыдишься, то оставь на плечах эту чертову накидку и повернись ко мне спиной.
Ивлин задумалась. Маккерик был прав. Если она встанет в лохани лицом к стене и оставит на себе накидку, то… Боже правый! Как ей хочется помыться! Она никогда не чувствовала себя такой грязной, как сейчас.
Шотландец, похоже, заметил ее колебания.
– Я не буду подглядывать, – Его голос звучал серьезно, но глаза озорно улыбались.
Внутренний голос твердил Ивлин, что ей не следует поддаваться. Она должна вымыть руки, лицо и остановиться на этом. Еда чудесно пахла, и она, как всегда, умирала от голода.
– Хорошо, отвернись, – вдруг произнесла Ивлин помимо собственной воли.
Итак, тело приняло решение в обход разума. Она аккуратно, так, чтобы не пролить ни капли, придвинула посудину к себе, поставила ее между ног и сняла башмаки. Потом достала тряпицу, отжала ее и принялась смывать с себя грязь.
Коналл заметил, что опять смотрит на спину Ив. Он заставил себя отвернуться и хотел найти себе пока какое-нибудь дело – лишь бы перестать рисовать в воображении картины ее обнаженного тела. Но стоило ему услышать всплеск воды или приглушенный вздох удовольствия, который срывался с губ девушки, как глаза против его воли устремлялись в сторону Ив. Один раз он увидел, как накидка сползла набок, открыв его взгляду жемчужно-белое, блестящее в свете костра плечо. Коналл превратил вырвавшийся у него стон в кашель и быстро посмотрел в другую сторону, чтобы Ив не застала его глазеющим на ее кожу, на спутанные, струящиеся по спине волосы…
Коналл совсем отвернулся от Ив и глянул вниз. Оттопыренная рубаха красноречиво свидетельствовала о его возбуждении. Он опустился на корточки возле огня, пытаясь думать о всяких неприятных вещах – о лысеющих беззубых стариках, о выгребных ямах, о гниющей рыбе.
Но это не помогало. Его голова опять повернулась к лохани. Теперь Ивлин наклонилась вперед и низко нагнула голову. Коналл представил себе, как она моет самые потаенные части тела, как рука с мокрой тряпицей скользит то вверх, то вниз…
Коналл резко встал, сжав ладони в кулаки. Он больше не мог сдерживаться. Он шагнул к ней, потом остановился.
Ив тут же подняла голову и посмотрела на него вполоборота.
– Что случилось? – спросила она.
– Ты разрешишь мне… – Коналл прокашлялся, надеясь, что Ив не обернется совсем и не увидит, насколько он возбужден. – Ты разрешишь мне помыть тебе волосы?
Ив замерла, как тот олень на поляне. Действительно, они были в чем-то похожи: длинноногие, стройные, красивые и вечно ускользающие существа…
– Мои волосы? – спросила она. В ее голосе послышалось смятение и тревога.
– Да, после того как ты закончишь купаться, – предложил Коналл, пожирая взглядом кожу ее лица вдоль линии волос, на которой блестели капельки пота. – Я мог бы помыть тебе волосы водой, оставшейся после купания. Я делал так Нонне, когда для купания на улице было слишком холодно.
Ив напряглась.
– Нонна – твоя покойная жена? – спросила она.
– Да. – Коналл подумал, что, наверное, ему не стоило упоминать Нонну. Но он хотел, чтобы Ив поняла, о чем он ее просил, хотел, чтобы девушка разрешила ему это сделать.
– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала Ив. Ее голос прозвучал совсем тихо, и Коналл истолковал это в свою пользу.
Ив опустила взгляд.
– Но почему? – спросил он и осторожно шагнул к ней. Ему нужно было лишь поднять руку, чтобы коснуться кончиками пальцев спины Ив, так близко она сейчас была от него, – Я не сделаю тебе ничего плохого. – Он так легко провел ладонью по ее волосам, что Ив лишь чуть-чуть почувствовала его прикосновение. Плечи девушки слегка приподнялись, когда она глубоко вздохнула. – Если тебе не понравится, я остановлюсь.
– Маккерик, я…
– Не надо, Ив, – прервал ее Коналл, опускаясь позади нее на одно колено. Их лица оказались на одном уровне. Ив на мгновение повернулась к нему, избегая его взгляда. Коналл уже крепко взял в руку шелковистую массу ее волос. – Позволь мне, – шепнул Коналл, касаясь своим дыханием завитков у ее уха.
Он поднял руку и ласково провел по спутанным прядям, расчесывая их своими пальцами от корней до самых кончиков.
– Я буду нежным, – сказал Коналл, и его дыхание участилось, когда он понял, насколько двусмысленно прозвучало его обещание.
И он опять принялся аккуратно массировать кожу головы Ивлин, скрытую мягкими, шелковистыми волосами. Ее веки дрогнули, и она закрыла глаза.
– Подвинь мне лохань, – тихо попросил девушку Коналл и был немало удивлен, когда услышал, как деревянная посудина поехала вперед, царапая камни пола.
Коналл нагнулся, придвинул лохань к себе поближе и взял мокрую тряпицу. Второй рукой он опять взял волосы Ив и потянул к себе. Девушка запрокинула голову назад так, что стала видна ее шея. Коналл поднял тряпицу и выжал из нее воду на волосы Ив. Он делал так до тех пор, пока каждая ее прядь не стала тяжелой и темной от влаги.
Ив вздохнула. Коналл посмотрел вниз и увидел в разрезе накидки белое колено девушки. Он начал опять массировать теплую кожу головы, гладить затылок и основание шеи, перебирать ее влажные волосы, выжимать их своими пальцами.
Когда Ив тихонько застонала от удовольствия, Коналл едва сдержался, чтобы не толкнуть ее назад, в свои объятия. Его трясло от страсти, запах лавандового масла пьянил лучше самого крепкого меда. Он должен был соблазнить ее, но все получалось наоборот. Ив околдовала его, с легкостью победила в игре, которую он сам начал.
Коналл приблизил рот к ее уху.
– Ив – шепнул он, чувствуя, как дрожит ее тело.
– Да?
Ее глаза были закрыты. Коналл увидел, что она вцепилась пальцами в черную шерсть накидки.
– Тебе хорошо?
Он на мгновение отпустил ее, чтобы нащупать лохань. Ив подняла голову и открыла глаза.
– Да, спасибо тебе, Мак…
Коналл схватил мокрую массу ее волос и потянул на себя. Ивлин со вздохом изумления откинула голову назад.
– Я еще не закончил, – тихо проговорил он.
Горло Ивлин сжалось, она судорожно сглотнула и глянула на Маккерика из-под ресниц. Коналлу показалось, что в ее глазах был страх. Она сразу отвела взгляд.
Коналл еще раз намочил ее волосы. Вода с приятным звуком закапала на пол, заструилась по вискам, шее, маленький ручеек просочился внутрь накидки. Коналл отжал лишнюю влагу с волос и отставил лохань. А потом медленно снизу вверх принялся наматывать пряди себе на ладонь, до тех пор, пока пальцы не легли Ивлин на затылок. Ей пришлось полностью откинуть голову назад.
Она дрожала, ее грудь бурно вздымалась. Коналл опять приблизил губы к уху Ивлин.
– Ив, – шепнул он, – я хочу жениться на тебе.
Ее ресницы дрогнули, она открыла глаза и несмело посмотрела на него.
– Я хочу… – Коналл притянул голову Ив еще ближе к себе, так что теперь его губы почти касались раковины ее уха, – хочу, чтобы ты стала моей женой, ты понимаешь?
Она опять прикрыла глаза. Коналл не смог противиться искушению и поцеловал ее в шею как раз под мочкой уха. Ее кожа была такой мягкой и теплой! Он нежно, но настойчиво еще теснее прижался к Ив. Ее плечи коснулись его груди, и тогда он проложил губами дорожку по ее влажной шее, собирая языком крохотные капли, пахнущие лавандой.
– Маккерик, – тихо выдохнула Ив.
– Что? – Коналл опять стал целовать ее шею, теснее прижимаясь к ней лицом, сдвигая вниз накидку. Он отпустил волосы Ив и принялся гладить ее руку сквозь тонкую шерстяную ткань. Он почувствовал её дрожь и понял, что ей передалась бушевавшая в нем страсть. – Тебе нужно только сказать «да» или «нет», – шепнул он ей в ухо. – Если ты скажешь «нет», то я остановлюсь, хотя мне будет очень непросто это сделать. Я хочу целовать тебя, целовать везде, хочу сделать тебя своей женой. Ты согласна, Ив?
– Это… законно? – неуверенно спросила Ивлин.
– Да. – Он теснее прижал ее к себе.
Ив еле слышно вскрикнула, подол ее накидки разошелся, обнажая ногу. Коналл скрипнул зубами и продолжил:
– Если ты хочешь, летом нас обвенчает священник. Хотя обычно все обходятся взаимными клятвами. Мы произносим их и становимся мужем и женой. Так у нас принято. Поэтому, Ив, послушай меня, – и Коналл развернул ее к себе, чтобы заглянуть ей в глаза, из последних сил сдерживая желание, – если ты скажешь «да», то станешь моей. Навсегда.
– А ты станешь моим, – проговорила Ив тихим, но храбрым голосом. – И разлучить нас сможет только смерть, да?
От этих слов огонь его желания стал таким сильным, что у него едва хватило сил ответить. Коналл с трудом перевел дух и кивнул.
– А теперь я дам тебе свою клятву верности. Я, Коналл, беру тебя в жены, Ив.
Где-то в глубине леса едва слышно завыл волк. Сердце Коналла бешено колотилось, кровь бурлила в венах, и все эти звуки создавали странную, сверхъестественную музыку этого момента, когда решалась судьба двух людей и двух кланов. Ив смотрела ему в глаза, пытаясь найти в их глубине что-то очень важное. Ее губы были слегка приоткрыты, она порывисто дышала. Коналлу стало страшно. А вдруг Ив сейчас передумает?
– Если ты хочешь меня, то скажи это, Ив, – потребовал Коналл, сжимая ее плечи.
По щеке Ивлин скатилась слеза. Коналл так крепко держал ее, что она смогла лишь едва заметно кивнуть ему в ответ.
– Я, Ивлин, беру тебя в мужья, Коналл, – проговорила она.
У нее вдруг закружилась голова. На мгновение весь мир вокруг задрожал и куда-то поплыл.
– Дело сделано, – прошептал он и поцеловал ее в щеку.
– Теперь мы женаты?
– Да. – Коналл резко поднялся и потянул за собой Ив. Табурет с грохотом перевернулся, и он отшвырнул его ногой, а потом развернул Ивлин лицом к себе. Обняв ее одной рукой, другую Коналл положил ей на затылок и произнес: – Мы теперь действительно женаты. И сейчас ты станешь моей женой по-настоящему.
Ивлин хотелось плакать, кричать и петь одновременно. Она никогда не чувствовала себя так, как в тот момент, когда Маккерик подхватил ее на руки и понес к нише. Ее кожа под старой накидкой, чистая и прохладная, вдруг стала чувствительной к каждому прикосновению шерстяной ткани, не говоря уж о горячих объятиях Маккерика. Ее сердце трепетало, как развернутый флаг на ветру, храбро объявляя о своем выступлении на новом поле битвы.
Маккерик опустил ее на ноги возле кровати. Ивлин бы упала, но шотландец крепко держал ее за плечи. Почему он не целует ее? Почему просто смотрит?
– Сними накидку, – хриплым голосом проговорил Маккерик. Он отпустил ее, но продолжал держать руки близко от нее и был готов подхватить ее в любую минуту.
Ивлин растерялась. Она почувствовала настоящий страх при мысли о том, что сейчас должно произойти.
Но видимо, она слишком долго думала. Старая застежка на накидке Минервы не стала долго сопротивляться, когда Маккерик схватил накидку и одним быстрым, сильным движением дернул полы в стороны. Шерстяная поношенная материя треснула, черные нити повисли, как рваная паутина, и накидка упала на пол. Ивлин вскрикнула и попыталась прикрыть грудь и низ живота руками. До сих пор никто, кроме служанки, не видел ее обнаженной, и теперь она стыдилась своего тела. Она была такой худой, даже костлявой, ее кожа – такой мертвенно-бледной от голода и болезни. Конечно, своей наготой Ив могла только оттолкнуть этого мужчину, тем более такого сильного, закаленного, физически совершенного. Но Маккерик вдруг тяжело выдохнул и положил ладони ей на руки пониже плеч. Его прикосновение показалось Ивлин обжигающим, как огонь в очаге. Она вздрогнула. Назад пути не было. Она вышла замуж за горца-дикаря, выдав себя за другую, и знала, что сейчас ей нужно отдаться ему. Она стала его женой, поэтому должна покориться. Обязана. Это горько-сладкое наказание за ее обман, плата за безопасность.
Ивлин старалась не думать о том, что может забеременеть. Старалась изо всех сил.
– Ох, Ив, – выдохнул Маккерик и приблизил ее к себе, касаясь лицом волос на макушке и еще крепче сжимая пальцами ее предплечья. Ивлин стояла неподвижно, стараясь скрыть от него свою наготу. – Ты боишься?
Она кивнула. В ее голове кружились ужасные картины: набухающий живот, который потом взрывается фонтаном крови, ее предсмертный крик…
– Не надо, – шепнул Маккерик. Его ладони скользнули назад, легли на ее прохладную спину. Он обнял Ивлин и добавил: – Я буду нежным, очень нежным… – Маккерик поцеловал раковину ее уха, согретую его дыханием. – Не бойся меня.
– Я не могу… – Ивлин хотела сказать ему, что она не боится самого акта любви. Ей было известно, что боль, которую она испытает, скоро пройдет. Ее пугали последствия. Но вместо этого она почему-то решила в очередной раз солгать. – Мне холодно, – едва слышно прошептала девушка.
– Ну конечно, – с сочувствием сказал Маккерик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35