Видит, площадной подьячий шагает, чернильница на поясе висит, бумага да перья под мышкой. Окликнул:
– Эй, православный! Иди растолкуй, что здесь сказано.
Тот приблизился, с удивлением на бумагу глядя. По ней буквы в два столбца. Подслеповато прищурился, стал вполголоса читать. И вдруг осекся, испуганно на Федьку и по сторонам оглянулся. И опять к бумаге.
Два стрельца с бердышами в руках подошли. Подьячий хотел было стрекача задать, да видит, те тоже на грамоту уставились. Стал дальше читать.
А написано в этой грамоте такое, что мурашки по спине забегали.
– Что там, люди добрые? – потянул за рукав одного из стрельцов старик с котомкой за плечами.
Стрелец только рукой махнул, ничего не ответил. А у самого глаза, что уголья, горят.
Еще четверо к столбу подошли. Толпа собралась. Задним уж не видно, что впереди делается. Слышат только от других: письмо на столбе противу бояр.
Порывались стрельцы уйти, а народ не пускает. Федька Дыра первый вскричал:
– Читай всему миру, ребятушки!
– Чита-а-а-й! – подхватили сзади.
Переглянулись стрельцы, и старший – Куземка Нагаев за бумагу взялся, от столба отодрал – воском держалась. Взобрался на кучу камня построечного, стал громко читать:
– «Изменник Илья Данилович Милославский, да окольничий Федор Михайлович Ртищев, да Иван Михайлович Милославский, да гость Василий Шорин…»
– Истинно! – закричали в толпе. Лица у всех худые, изможденные. – Мы с женками да с детишками помираем голодной смертью, а они вон какие дела задумали… Пошли, ребятушки, бояр доставать.
– К ца-а-а-рю! – кричали другие. – На изменников челом бить.
От земского приказа дьяк верхом прискакал. Письмо у Кузьмы вырвал. Хотел вон уехать, да где там, не дали. Схватили за ноги, с коня стащили, чуть было камнями не побили.
– К изменникам везешь! Сами царю отнесем!
Все к Кремлю пошли. А на Красной площади из других мест Москвы народу разного тьма собралась: тут и торговые люди, и рейтары, и хлебники, и мясники, и пирожники; деревенские, гулящие и боярские люди… На Лобном месте такие же письма читают: со Сретенской улицы, с Кожевников принесли.
Медный бунт
Затемно еще в царских службах поднялись шум и превеликая суматоха. Стучали топоры – дрова кололи. Птица разная кричала: кухонная прислуга ту, что пожирней, ловила к столу. Из погребов всякие припасы носили. Стряпухи перед печами колдовали, противнями гремели.
Был день рождения одной из царевен.
В царской пекарне пеклись именинные калачи в три аршина длиной да в четверть шириной: бояр жаловать.
В подмосковном царском селе Коломенском в тот день служили обедню. В маленькой деревянной церкви было душно от ладанного чада, пламени бессчетных свечей и дыхания людей. Протопоп, облаченный в золотую ризу, дребезжащим слабым голосом читал молитву о здравии новорожденной. Слышались вздохи и пришептыванья. Царь с семейством и бояре усердно молились.
Вдруг какое-то движение прошло в толпе. Расталкивая всех, вперед пробирался царский стряпчий Медведев. Тронул сзади за руку Илью Даниловича Милославского и что-то горячо зашептал на ухо. Испуганно задрожала борода боярина. Илья Данилович шагнул к царю, в свою очередь стал шептать:
– Батюшка государь, беда! Гилевщики-бунтовщики из Москвы пришли, противу меня и Ртищева кричат, расправы над нами от твоей милости требуют.
В гневе глянул царь в окно, увидел тьму народа всякого, что издали к селу приближалась, и тотчас гнев у него страхом сменился.
Много лет прошло, а не забыл он, как вот так же требовал разбушевавшийся народ наказания боярина Плещеева – судьи Земского приказа, что нажил богатство нечестными делами. Хотели отстоять – не вышло: взял Плещеева народ и самосудом с ним расправился.
Вспомнил это царь и приказал Милославскому, любимцу своему Ртищеву, царице, царевнам не мешкая идти в хоромы и затаиться там, а сам вышел на паперть. Подле нее уже стояла толпа.
Какой-то человек выступил вперед, держа перед собой шапку. Царь про себя приметил: ручищи что братины медные. В шапке белело снятое со столба в Москве письмо. Поднес шапку царю и проговорил негромким голосом:
– Изволь, батюшка царь, вычесть письмо перед миром, а изменников привесть перед себя.
– А буде добром не отдашь, учнем имать сами! – крикнул кто-то из задних рядов.
Алексей вскипел было от такой дерзости, да сдержался. Дряблые щеки покраснели. Решил на хитрость пойти. Прочитал письмо и обещал сразу же в Москву ехать для сыска, а сам незаметно приказал стрельцов в Коломенское вызвать. Не поверил ему народ, помнил поблажки Милославскому. Один мужик держал царя за пуговицу, не пускал, требовал обещания учинить суд боярам Милославскому и Ртищеву.
Тихо, ласково увещевал царь толпу, ждал из Москвы стрелецкие полки. А как увидел их издали, куда девался смиренный вид, кровью глаза налились у «тишайшего», ногами затопал, закричал тонким голосом:
– Хватайте гилевщиков, вяжите их, рубите.
Стольники царские, стряпчие, дворяне и стрельцы бросились на безоружных. Началась расправа.
Жестоко поплатился народ, искавший справедливости у царя.
Многих насмерть забили на месте. По царскому приказу 500 человек вдоль примосковских дорог повесили, а также в Москве – на Лубянке да на Болоте. Большая часть была связана, посажена на баржи и потоплена в Москве-реке.
Всех оставшихся в живых участников восстания или заподозренных велено было заклеймить: на левой щеке раскаленным железом поставить «буки» – начальную букву слова «бунтовщик».
Но не успокоился на этом царь. Хотелось найти тех, кто писал «воровские» письма. Приказал у всех грамотных в Москве и других городах сличить почерки с теми письмами. Однако ж не нашли виновных.
Хоть и жестоко расправился царь с восставшими, но обращение медных денег прекратил: увидел, что не пополняется, а скудеет казна от порченых денег. Главное же – гнева народного испугался. И не один он: и царица, и бояре некоторые долго с той поры хворали.
Представители
Да знает каждый, кто желает знать об этом: бумаги лоскуток отныне ста монетам равняется в цене.
Гете. «Фауст».
И вот, наконец, бумажки вместо благородного металла! Человечество пришло к бумажным знакам, заменяющим деньги.
В самом деле, какая разница, будет ли работа оплачиваться золотом или такими знаками? Лишь бы эти знаки, в свою очередь, принимали в уплату налогов, за квартиру, за товары в магазине. Люди не испытывают от этого никаких неудобств. Наоборот, бумажные деньги легки, их удобно носить с собой; если они пришли в негодность, их просто заменить новыми, потому что они дешевы в изготовлении.
У бумажных денег были предшественники – кожаные деньги.
Задолго до нашей эры один восточный император велел изготовлять деньги из оленьих шкур. А чтоб сделать невозможной подделку, для этой цели употребляли шкуры редко встречающихся белых оленей. По императорскому приказу белые олени вылавливались и помещались в строго охраняемый загон. Никто под страхом смертной казни не смел охотиться на белого оленя.
Бумажные деньги впервые появились почти тысячу лет тому назад. Бумага для них изготовлялась по специальному рецепту из внутреннего слоя коры тутового дерева. Кору измельчали, делали массу, похожую на студень, а из нее – бумагу.
Широкое распространение получили бумажные деньги лишь в наш век.
Вначале ими стали банковые билеты – банкноты. Их прекратили обменивать на золото и серебро, они приобрели самостоятельность и навсегда остались в обращении, хотя и сохранили прежнее название.
Когда появились бумажные деньги, кое-кто из правителей тешил себя мыслью: «Теперь моей казне не страшны никакие расходы. Мало денег – наделаем! Бумаги хватит, это не золото!»
Некоторые так и делали. Но получилось то же, что в России перед «медным бунтом»: деньги обесценились, наступила, как говорят специалисты, инфляция.
Бумажные деньги не имеют стоимости, они лишь заменяют полноценные деньги, то есть золото. Золото лежит в банке, а ходят его «представители» – бумажные знаки. Но и на «представителей» распространяется закон о необходимом количестве денег для обращения. Выпустишь больше – деньги обесценятся. В XVIII веке в США выпустили бумажных денег на 450 миллионов долларов. Количество по тем временам небывалое, намного превосходившее потребность. И они тотчас обесценились. Дело дошло до того, что какой-то парикмахер оклеил вместо обоев деньгами стены своей мастерской. Нашлись шутники, которые шили из денежных знаков «сюртуки» для собак.
За время первой мировой войны германская марка выпускалась в колоссальном количестве. Она настолько обесценилась, что считать деньги, не имея математического образования, было невозможно. За каждую пустяковую вещь нужно было платить миллиарды. Чтобы облегчить счет, выпустили банкноту, равную 50 000 000 000 марок. При обмене денег в 1924 году за одну новую марку брали такое количество старых, которое выражалось единицей с тридцатью одним нулем.
В буржуазной Венгрии выпущенная после той же войны новая денежная единица – форинт – равнялась четырем с двадцатью девятью нулями старых пенго.
В наше время в капиталистических странах инфляция – обычное дело. Там тратятся баснословные средства на вооружение, и, чтобы иметь на это деньги, правительство увеличивает их выпуск. Владельцы предприятий получают барыши от военных заказов, рабочие получают зарплату в обесцененных деньгах. В США за последние десять лет покупательная способность доллара упала на одну четверть, заработная же плата рабочих осталась прежней.

4. Наш рубль
Предки. Были или не были?
Рубль. Вы прочитали это слово и словно увидели перед собой знакомый прямоугольник бумаги, окрашенный в желтый цвет, с белым полем на одной стороне. А может быть, представили себе маленький диск из белого металлического сплава. Но не всегда был таким наш рубль. Есть у него своя история. У рубля были предки. Известна дата его рождения. В детстве он болел, рос, крепнул, мужал. Потом воевал, совершал подвиги, работал. У него есть «дражайшая половина» – полтина, старшие дети – четвертак, двугривенный, пятиалтынный, гривенник, пятак; и сто младших детей – копеек.
У него есть паспорт, права и обязанности. Наконец, оп обладает определенным характером и наклонностями: он любит свое Отечество, переживает с ним горе и радости. Он не любит лежать неподвижно, не переносит нечестных рук, любит доставлять советским людям радость.
Итак, о славном советском рубле.
До нашествия монголов на Русскую землю в нашем языке не было слова «деньги»; денежные ценности называли скотом, княжескую казну – скотницей, а казначея – скотником.
Коровы, быки, овцы – «живой скот». Деньги – просто скот. Все это показывает, что когда-то у нас, как и у других народов, скот служил деньгами.
В XI веке деньги стали обозначать словом «куны», а денежные единицы – словами «бела», «лобки», «мордки», «ушки», «долгея», «зубы», «скора»…
Все эти наименования встречаются в письменных памятниках древности. Но что они значат? По этому поводу ученые спорят до сих пор.
Одни говорят: это деньги-меха. Известно, что куной называли мех куниц, лисиц, горностаев. Он прочный, красивый, распространенный на Руси. Неудивительно, что он служил в качестве денег.
К тому же, говорят эти ученые, названия денежных единиц тоже «меховые». Например, скора – это шкура (отсюда и скорняк – меховщик), бела – это белка, лобки – лобовая часть шкурки, мордки – морды и т. д. Значит, в ту пору на Руси были «меховые» деньги.
Нет, возражают другие ученые, не было таких денег! Если они существовали, то почему их никогда не находят? Ведь нашли при раскопках десятки хорошо сохранившихся кожаных изделий того времени, а «кожаных» денег нет. Очевидно, «меховые» названия носили металлические деньги. Когда-то меха действительно были «денежным товаром», вот их наименования и перешли на деньги из металла. «Куны» – это деньги вообще, «резана», «веверница» и т. д. – это мелкие денежные единицы.
Кто из ученых прав? Наука обязательно когда-нибудь ответит на этот вопрос.
Пришельцы
Древняя Русь издавна вела обширную торговлю с Римом, потом – с Арабским Востоком, еще позже – с Западной Европой.
В этой торговле в качестве денег обращались динарии, арабские диргемы из городов Средней и Малой Азии, Закавказья и Месопотамии, иранские драхмы, византийские миллиарисии и солиды.

Западноевропейский динарий

Куфический дирхем (706–707 годы)

Византийский золотой солид (976 – 1025 годы)
На территории СССР часто находят клады таких монет. Иногда попадаются монеты, разрезанные на части. Их делили во время торговых сделок.
Неисследованными оставались богатейшие недра нашей земли, никто не знал о таящихся в ней богатствах. Даже в XVII веке один из иностранцев писал:
«А в Московжюм государстве золота и серебра не родится, хотя в хрониках пишут, что русская земля на золото и серебро урожайная, однако сыскати не могут, а когда и сыщут, и то малое…»
Вот почему русские долго пользовались чужеземными деньгами, а когда Русь оказалась под монгольским игом, то деньгами завоевателей.
Правда, еще в домонгольский период, в XI веке, киевские князья чеканили монеты. Известны монеты князей Владимира I, Святополка и Ярослава. В то время сократился приток иноземных монет, а нужда в деньгах росла, поэтому князья и стали делать свои деньги из накопленного металла.


Сребреники Владимира I. XI век
Монеты русских князей делались из золота и серебра. На них ставились имена князей Владимира, Святополка и Ярослава и родовой знак Рюриковичей. Некоторые имели надписи, которые долго никто не мог прочитать. На златниках и сребрениках Владимира на оборотной стороне – его имя и изображение Иисуса Христа, на другой – портрет князя и родовой знак.

Ярославле сребро
Златники весили четыре грамма. Этот вес стал потом под именем золотника единицей русского веса.
Позже на серебряных монетах на одной стороне изображается князь, сидящий на «столе» (престоле), а на другой – родовой знак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33