Значит, надо закончить ремонт до утра. Иначе...
- Позвольте, Игорь Никитич! - перебил "колючий геолог".
- Подождите, я еще не кончил. Ясно, что мы не сумеем восстановить все. "Уран" больше не сможет летать как вертолет. Не знаю, хорош ли он будет и как самолет. У нас больше нет ни радара, ни прожекторов. Значит, если даже мы все, что можно, исправим, нам придется сейчас же покинуть Венеру. Оставаться на месте нельзя, а поднявшись в воздух, мы уже не сможем снова опуститься на планету. Я знаю, что вы спросите, как быть со сроком пребывания на Венере? - продолжал он, сдерживая взглядом Николая Михайловича, который все время порывался вступить в разговор.- Ведь мы должны были пробыть здесь год и три месяца в ожидании нужного расположения Венеры и Земли. Но есть хороший выход: мы будем ждать подхода Земли не здесь, а в мировом пространстве.
Синицын растерянно озирался. Опыт говорил ему, что слова Игоря Никитича никогда еше не расходились с делом, но как он собирается выйти из положения на этот раз, ни он, ни остальные путешественники, кроме астрономов, не могли понять. Все усвоили, что путь космического корабля между двумя планетами лежит по полуэллипсу. Лететь напрямик - не хватит рабочего вещества. Остановить корабль на орбите Земли и там ждать ее приближения - тем более. Догонять Землю по орбите - совсем невозможно.
"Как же он думает решить эту задачу, если по точным подсчетам облегченный до предела "Уран" с полными баками жидкого водорода может развить скорость не свыше двадцати одного километра в секунду, из которых десять с лишком нужны для отлета с Венеры, три с половиной - для преодоления поля солнечного тяготения, а остальные семь - аварийный резерв для маневров при подходе к Земле?" - размышлял "колючий геолог".
- Ключ к решению таков. Большая часть энергии, затрачиваемой кораблем при полете между планетами, идет на преодоление притяжения во время взлета. Работа, затрачиваемая при полете с Венеры по полуэллиптической орбите и на Меркурий, и на Землю, и на Марс, примерно одинакова. Небольшая разница возникает из-за различного воздействия солнечного притяжения. Путь надо рассчитать так, чтобы корабль встретился с нужной планетой на заданной точке ее орбиты.
Конечно, для нас было бы гораздо полезнее ждать времени вылета здесь, на Венере. Но если мы волей-неволей должны отсюда убираться, то кто нам мешает встретиться с Землей, побывав сначала на орбите Марса? А пока мы туда слетаем, Земля успеет нас нагнать. Вот смотрите!
Игорь Никитич положил на стол небольшой чертеж. На нем был изображен зодиакальный круг, разбитый на градусы, с началом отсчета в точке весеннего равноденствия.
В центре круга было нарисовано Солнце, окруженное орбитами ближних планет. Орбиты были нанесены с тщательным соблюдением масштаба и положения их главных осей. На орбитах было показано положение планет в основные моменты перелета. Для обозначений была использована старинная символика. Меркурий был обозначен знаком
^.Венера- +, Земля- "^ и Марс-6'.
Так как масштаб не позволял разместить на чертеже орбиты остальные планеты, то на стыке Рыб и Овна был показан знак Юпитера - г/., а на стыке Козерога и Водолея - знак "t , указывающий направление на Сатурн. Так как период обращения этих планет вокруг Солнца равен приблизительно двенадцати и двадцати девяти земным годам, то положение их среди звезд в течение перелета не могло намного измениться.
Путь "Урана" был обозначен жирной спиралеобразной линией.
- Двадцать пятого марта тысяча девятьсот... года мы покинули Землю. Летя по полуэллипсу, восемнадцатого августа того же самого года мы прибыли на Венеру.- Игорь Никитич показал на чертеже траекторию корабля. На Венере мы пробудем, вероятнее всего, до девятнадцатого сентября. К этому времени она окажется в точке орбиты, на которой стоит эта дата. Земля из положения, в котором она была двадцать пятого марта, переместится в положение, отмеченное девятнадцатым сентября. Видите, как далеко мы ее опередили?
Нам нужно вылететь отсюда по такой кривой, которая позволит Земле нас догнать. Эту кривую рассчитала Мария Ивановна.
Маша молча наклонила голову.
- Вот эта орбита, смотрите! - показал Игорь Никитич острием карандаша на продолжение жирной черты. - Двигаясь по ней, мы к маю будущего, тысяча девятьсот... года долетим почти до орбиты Марса. К нашему счастью, его там не окажется, а то бы он своим притяжением спутал нам все расчеты. Он будет находиться на шестьдесят с лишним градусов позади. На таком расстоянии его влияние ничтожно. Затем мы начнем сближаться с Землей и пересечем ее орбиту пятого августа того же тысяча девятьсот... года, как раз в тот момент, когда она подлетит к нужной точке. Придется, конечно, полетать несколько лишних месяцев, но тут уж ничего не поделаешь!
- Если только это выполнимо, то выход очень неплох! - заметил Николай Михайлович.
- А вы проверьте! - съязвила Маша.
- Подлетая к Земле, - продолжал Белов, - мы разовьем такую скорость, что земной шар нас не сможет удержать. Но направление нашего полета он резко изменит. Мы обогнем его по параболе и устремимся прочь, теряя скорость под действием притяжения. Когда скорость уменьшится, мы включим двигатель и чуточку подправим траекторию полета, чтобы она из параболической стала эллиптической. Тогда "Уран" станет спутником Земли.
Я вам как-то уже говорил, что скорость любого малого космического тела тем меньше, чем дальше точка орбиты, в которой оно находится в данный момент от притягивающей его центральной массы. Поэтому для нас очень выгодно вращаться вокруг Земли по вытянутой орбите. Когда мы будем медленно лететь по самой удаленной от Земли части нашей траектории, мы запустим двигатель и уничтожим нашу и без того незначительную скорость.
- Что же будет дальше? - не вытерпел Синицын.
- А дальше мы на мгновение повиснем над Землей и начнем падать на нее. Чтобы не удариться в ее середину, а скользнуть сбоку, задев лишь атмосферу, таы оставим какую-то ничтожную орбитальную скорость, Так как мы будем падать только под воздействием земного притяжения, наша скорость будет не очень велика, и, промчавшись мимо Земли, мы не сможем безвозвратно улететь. Очень скоро земное притяжение повернет нас обратно, и мы снова врежемся в атмосферу, но еще медленнее, чем в первый раз. Остальное в руках Ивана Тимофеевича. Уж это его дело посадить нас в целости на Землю.
- Ну, знаете, Игорь Никитич! Вы просто... Я не нахожу слов! - воскликнул Николай Михайлович.
- А тут и находить нечего. Это общеизвестно! - снова оборвала его Маша.
Игорь Никитич строго взглянул на нее, затем, обратившись ко всем, заключил:
- А теперь, товарищи, за дело! Первым Долгом надо вытащить "Уран" на поверхность. Руками нам не откопать его и за месяц. Я предлагаю отрыть только крылья, а затем вытащить его с помощью лебедок. Иван Тимофеевич, командуйте!
Все, кроме больных, надели скафандры и отправились работать.
Игорь Никитич остался один, если не считать спящих Константина Степановича и Гали.
Думая, что его никто не видит, Белов оперся локтями на стол и, охватив голову, сжал ее изо всех сил.
- Что делать, что делать! - простонал он, раскачиваясь, как от сильной боли.
- Да, другого выхода нет! - неожиданно произнес Константин Степанович, открывая глаза.
Игорь Никитич вздрогнул, обернулся и испуганно взглянул на старого астронома.
- Я все слышал! - вздохнул Константин Степанович, пытаясь повернуться на бок. - Дело, конечно, швах. Своими руками ввести корабль в такой мощный метеорный поток, как Персеиды, - ужасно. Но что поделаешь, если нет другого пути? Как штурман корабля, беру ответственность и на себя.
Белов подошел к койке Константина Степановича и присел на край.
- Сколько, по-вашему, у нас шансов на благополучный исход? - спросил он, с волнением глядя на старого астронома.
- Если учесть, что придется сделать вокруг Земли по крайней мере один полный оборот, то шансов сорок из ста, может, и останется, - ответил Константин Степанович, горько усмехаясь.
Оба замолчали, обдумывая положение.
- Ну, а сколько шансов у нас на взлет с Венеры? - в свою очередь спросил он у Белова.
Игорь Никитич как-то странно улыбнулся и, отведя глаза, ответил нарочито равнодушно:
- О, на этот счет можете быть совершенно спокойны!
Астроном и Белов были так заняты своими мыслями, что не услышали тихий вздох, донесшийся с той стороны, где спала Галя.
Девушка лежала с широко раскрытыми глазами и старалась не дышать. Она испугалась, что выдала себя и теперь ее заставят дать слово о молчании. Молчать об этом невольно подслушанном разговоре, конечно, нужно. Но гораздо приятнее молчать без всяких обязательств. Сначала все происходящее вокруг воспринималось ею как болезненный сон, как наваждение, но мало-помалу сознание возвращало ее к действительности, и, наконец, слова Константина Степановича обожгли мозг... Персейды! Еще одно чудовище Зодиака! Самый мощный из метеорных потоков. И в него войдет "Уран", когда приблизится к Земле в начале августа будущего года. Значит, на то, чтобы встретиться с Землей раньше, не хватает рабочего вещества! Недаром Маша все время, пока шел осмотр корабля, сидела за расчетами. Правда, самую густую часть потока Земля пересекает только двенадцатого августа, пятого он будет еще не очень силен... Но все-таки какой риск! "
Выздоровев, Галя сдержала данное себе слово: никто никогда не узнал, что она случайно проникла в тайну руководителей экспедиции. Но тогда ей даже в голову не приходило, что у Игоря Никитича была другая тайна, которую он скрывал от всех, даже от Константина Степановича. А эта тайна была гораздо страшнее!
Глава 9
МЕЖДУ СЦИЛЛОЙ И ХАРИБДОЙ
Гвозди бы делать из этих людей.
В мире не было б крепче гвоздей!
Н. Тихонов
Прошло больше недели, а восстановительные работы подвигались медленно, причем не из-за плохой погоды. Левое крыло "Урана" было так погнуто, что в некоторых местах лопнули сварные швы. Крыло, было сделано из магниевого сплава, поэтому сварить его кустарным способом оказалось совершенно невозможным, а надежно склепать не удавалось из-за недоступности поврежденных участков.
Игорь Никитич боялся, что крепление крыла окажется непрочным и разрушится при взлете с Венеры или при входе в атмосферу Земли. Поэтому все силы были отданы решению этой главной задачи. А на остальное волей-неволей не обращалось внимания.
Механизм для поворота передних крыльев был полностью разрушен. Поэтому оба крыла пришлось установить намертво, под нулевым углом атаки. Это очень снижало летные качества корабля, зато упрощало вход в атмосферу при посадке. К счастью, Задние крылья и все их механизмы уцелели. Значит, "Уран" должен был сохранить способность маневрировать в воздухе, хотя бы и с неимоверными трудностями для летчиков. В какой-то мере это искупало его другие недостатки.
Путешественники воспрянули духом. Они с энтузиазмом восстанавливали корабль. Игорь Никитич был весел, шутил, заражая всех своей неутомимостью в труде. Но сердце его терзала мысль, которую он боялся высказать даже себе самому: - как на неподвижных крыльях, без стартовой дорожки для разбега поднять "Уран" в воздух?
Никому, даже проницательной Ольге Александровне, не приходило в голову, что космический капитан бессонными ночами обливается холодным потом в поисках пути к спасению экспедиции. Чтобы не отнимать надежды у людей, Белов упрямо молчал, надеясь, что время само решит эту безнадежную задачу.
А время шло. Трехнедельная ночь вступала в свои права. После случайного и, по здешним масштабам, несильного урагана наступил период, когда ветер перестал валить людей с ног и температура воздуха упала до вполне терпимых пределов.
Однажды море расцвело чудесным фосфорическим сиянием. Как ни дорога была каждая минута и ни ценны каждые рабочие руки, Игорь Никитич освободил на несколько часов от работы Ольгу Александровну и, придав ей в помощь поправлявшихся Галю и Иванова, послал на берег для проведения научных наблюдений. Вооружившись термосами для взятия проб воды и целым арсеналом измерительных приборов, исследователи тронулись в недальний путь. На всякий случай Галя прихватила свою верную кинокамеру и ракетницу с десятком осветительных ракет.
Отряд расположился у самой воды и сразу приступил к работе. Галя по колени вошла в светящуюся воду и, окунув в нее термос, с восторгом глядела, как играет льющаяся в него влага. Чтобы уравнять температуру термоса, она высоко подняла его над головой и вылила воду тоненькой струйкой, которая не текла, а скорее катилась, как ртуть. Снова наполнив термос, Галя неторопливо вышла на берег и, похлопав себя по бокам рукавицами, чтобы отряхнуть воду, приготовилась писать под диктовку Ольги Александровны.
Вдруг она заметила большой предмет, который какими-то странными рывками довольно быстро перемещался вдоль берега. При мягком ровном свете сиявшего моря он был похож на здоровенную корягу, которая, чудом ожив, торопливо ковыляла на своих сучьях. Очевидно, это было морское животное. Даже не подумав о том, что оно может оказаться опасным, охваченная одной только мыслью, как бы его не спугнуть, Галя мгно* венно замерла. Затем осторожно, стараясь не делать резких движений, присела на корточки и, не спуская с него глаз, стала шарить по песку в поисках камеры и ракетницы. "Счастье, что я захватила их с собой! - подумала она. - Вот это будут кадры!"
Константин Степанович стоял к морю спиной, ничего не замечая. Ольга Александровна целиком ушла в работу и видела только свои приборы.
- Галя, записывай! - начала она диктовать. - Температура воздуха - двадцать один, температура воды на поверхности двадцать восемь, на глубине четверть метра - уже тридцать пять...
- Тш-ш! Вы его спугнете! - зашипела Галя, забыв, что все они находятся в скафандрах и животное не может их слышать.
- Кого? - удивленно спросила Ольга Александровна, поднимая голову.
- Там, в море... Только ради бога тише! - Галя, наконец, нащупала кинокамеру правой рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26