Во всяком случае,
Рикори никуда не выходил без него, а то, что он оставил его охранять
Питерса, показывало, как он ценил погибшего друга.
Я позвонил Рикори и пригласил его пообедать с Брейлом у меня вечером.
В семь он приехал и приказал вернуться шоферу за ним к десяти. Мы сели за
стол, а Мак-Кенн остался на страже в гостиной, приводя в волнение двух
ночных сиделок - у меня был маленький частный госпиталь рядом с квартирой.
После обеда я перешел к делу. Я рассказал Рикори о вопроснике и о
семи аналогичных нашему случаях.
- Вы можете выкинуть из головы все подозрения о том, что смерть
Питерса как-то связана с вами, Рикори, - сказал я. - За одним возможным
исключением, ни один из семи не принадлежит к тому, что вы называете вашим
миром. Если этот единственный случай и затрагивает сферу вашей
деятельности, он не меняет моей абсолютной уверенности в том, что вы
никакого отношения ко всему этому не имеете. Знали ли вы или слыхали о
женщине по имени Гортензия Дарили?
Он покачал головой.
- Она жила напротив Питерса.
- Но Питерс не жил по этому адресу, - сказал Рикори, улыбаясь
несколько смущенно. - Видите ли, я не знал тогда вас так хорошо, как
теперь.
Я немного растерялся.
- Ну, хорошо, - продолжал я, - а вы не знали некоего Мартина?
- Как вам сказать, - я знаю нескольких Мартинов. А как его имя?
- Джеймс.
Он покачала головой.
- Может быть, Мак-Кенн помнит его, - сказал он наконец.
Я послал лакея за Мак-Кенном.
- Мак-Кенн, ты знаешь женщину по имени Гортензия Дарили? - спросил
Рикори, когда тот пришел.
- Конечно, - ответил Мак-Кенн, - беленькая куколка. Она живет с
Мартином. Он взял ее из театра Бенити.
- А Питерс знал ее? - спросил я.
- Да, конечно, она была знакома с Молли, вы ее знаете, босс, -
маленькая сестра Питерса.
Я внимательно взглянул на Рикори, вспоминая о том, что он говорил мне
об отсутствии родственников у Питерса. Он ничуть не смутился.
- А где сейчас Мартин? - спросил он.
- Уехал в Канаду, как я слышал. Хотите, чтобы я разыскал его, босс?
- Я скажу тебе об этом позже, - сказал Рикори, и Мак-Кенн вернулся в
гостиную.
- Мартин ваш друг или враг?
- Ни то, ни другое.
Я помолчал, обдумывая то, что услышал. Связь между случаями Питерса и
Дарили исчезла, но появилось другое. Гортензия умерла двенадцатого
октября, Питерс - десятого ноября. Когда Питерс виделся с ней?
Если таинственная болезнь была заразной, никто, конечно, не мог
сказать, сколько длится инкубационный период. Мог ли Питерс заразиться от
нее?
- Рикори, - сказал я, - дважды сегодня вечером я узнал, что вы
сказали мне неправду о Питерсе. Я забуду об этом, так как думаю, что это
больше не повторится. Я хочу верить вам, даже если мне придется выдать вам
мою профессиональную тайну. Прочтите эти письма.
Я передал ему ответы на мой вопросник. Он молча прочел все, потом я
рассказал ему то, что передал мне доктор У., рассказал ему все, вплоть до
светящихся шариков в крови Питерса.
Он побледнел и перекрестился.
- Sanctus! - пробормотал он. - Ведьма! Это ее огонь!
- Чепуха, друг! Забудьте о своих проклятых суевериях. Они не помогут.
- Вы, ученые, ничего не знаете. Есть некоторые вещи, доктор... -
начал он горячо и замолчал. - Что вы хотите от меня, доктор? - спросил он
наконец.
- Во-первых, - сказал я, - давайте проанализируем эти восемь случаев.
Брейл, у вас есть ли какие-нибудь соображения?
- Да, - ответил Брейл, - я считаю, что все восемь были убиты.

3. СМЕРТЬ СЕСТРЫ УОЛТЕРС
Брейл высказал то, что все время находилось у меня в подсознании,
хотя и не имело никаких доказательств, и это привело меня в раздражение.
- Ого! Я вижу, лавры Шерлока Холмса не дают вам покоя, - сказал я
иронически.
Брейл покраснел, но упрямо повторил:
- Они убиты...
- Sanctus! - снова прошептал Рикори.
Я повернулся к нему, но он больше ничего не сказал.
- Бросьте биться головой об стену, Брейл. Какие у вас доказательства?
- Вы отходили от Питерса почти на два часа, а я был с ним от начала
до конца. Пока я изучал его, у меня все время было ощущение, что причина
его гибели в уме, а не в теле, нервах, мозгу, которые не отказывались
функционировать. Отказала воля. Конечно не совсем так. Я хочу сказать, что
его воля перестала управлять функциями организма, а как бы
сконцентрировалась, чтобы убить его.
- Но то, что вы сейчас говорите, - самоубийство, а не убийство. Так
или иначе, он погиб. Мне приходилось наблюдать, как люди умирали только
потому, что потеряли волю жить.
- Я подразумеваю другое, - перебил он меня. - То было пассивно. Это
было активно.
- Боже мой, Брейл! - я был шокирован. - Значит, все восемь
отправились к праотцам потому, что они этого активно захотели... И среди
них одиннадцатилетний ребенок!
- Sanctus! - снова прошептал Рикори.
Я сдержал раздражение, так как уважал Брейла. Он был слишком умный,
хороший, здравомыслящий человек, чтобы можно было легко отмахнуться от
него.
- Как же, по-вашему, были совершены эти убийства? - по возможности
вежливо спросил я.
- Не знаю, - просто ответил Брейл.
- Ну что ж, рассмотрим вашу теорию. Рикори, по этой части у вас опыта
больше, чем у нас, поэтому слушайте внимательно и забудьте о вашей ведьме,
- я говорил довольно грубо. - В каждом убийстве есть три фактора: метод,
возможность, мотив.
Рассмотрим по порядку. Метод. Имеется три пути, которыми можно
отравить человека: через нос, рот и кожу. Отец Гамлета, например, был
отравлен через ухо, хотя я всегда в этом сомневался. Я думаю, что в нашем
случае этот способ можно откинуть. Остаются только первые три. Были ли
какие-нибудь признаки того, что Питерс был отравлен через кожу, нос или
рот? Наблюдали ли вы, Брейл, какие-нибудь следы на коже, дыхательных
путях, в горле, на слизистой оболочке, в желудке, крови, нервах, мозгу -
хоть что-нибудь?
- Вы знаете, что нет, - ответил Брейл.
- Знаю. Таким образом, кроме проблематичного шарика в крови нет
никакого признака метода. Давайте рассмотрим второй фактор - возможность.
У нас имеются: сомнительная дама, бандит, уважаемая пожилая девица,
каменщик, одиннадцатилетняя школьница, банкир, акробат, гимнаст. Самая
разношерстная компания. Никто из них, кроме трех, не имеет ничего общего.
Кто мог войти в одинаково тесный контакт с бандитом Питерсом и девицей из
Социальной регистратуры Руфью Вейли? Как мог человек, связанный с банкиром
Маршаллом, иметь связь с акробатом? И так далее. Надеюсь, трудность
положения вам ясна? Если все это убийства, нужно наличие отношений между
всеми этими людьми. Вы с этим согласны?
- Частично.
- Хорошо, продолжаю. Если бы они все были соседями, мы могли бы
предположить, что они находились в сфере деятельности гипотетического
убийцы. Но они...
- Простите меня, доктор, - перебил Рикори. - Но представьте себе, что
у них мог быть какой-то общий интерес, который ввел их в эту сферу?
- Какой же общий интерес может быть у столь разных людей?
- Он ясно указан в этих письмах и в рассказе Мак-Кенна.
- О чем вы говорите, Рикори?
- Дети, - ответил он.
Брейл кивнул.
- Я тоже заметил это.
- Посмотрите письма, - продолжал Рикори, - мисс Вейли описана как
дама добрая и любящая детей. Ее доброта как раз и выливалась в то, что она
помогала им. Маршалл, банкир, тоже интересовался детскими приютами.
Каменщик, гимнаст и акробат имели своих детей. Анита сама ребенок. Питерс
и Дарили, по словам Мак-Кенна, сходили с ума по ребенку.
- Но если это убийства, то все они сделаны одной и той же рукой. Не
может быть, чтобы все восемь интересовались одним ребенком?
- Правильно, - заметил Брейл. - Все они могли интересоваться
какой-нибудь особой вещью, которая нужна ребенку для развлечения или еще
чего-нибудь и которую можно достать в одном месте. А исследовав это
место...
- Над этим стоит подумать, - сказал я. - Но мне кажется, здесь дело
проще. Дома, в которых жили эти люди, мог посещать один какой-то человек,
например, радиомеханик, страховой агент, сборщик податей...
Брейл пожал плечами. Рикори не ответил. Он глубоко задумался и,
кажется, даже не слыхал моих слов.
- Послушайте, Рикори, - сказал я. - Мы зашли слишком далеко. Метод
убийства - если это убийство - неизвестен. Возможность убийства надо
определить, найдя особу, профессия которой представляла интерес для всех
восьми и которая посещала их или они посещали ее, например, особо, имеющая
отношение к детям. Теперь о мотивах. Месть, выгода, любовь, ревность,
самозащита? Ни один не может быть избран, так как мы снова упремся в
социальные мотивы - положение людей в обществе и т.д.
- А что, если это будет удовлетворение, которое чувствует субъект,
удовлетворяя страсть к убийству, к смерти, это не может быть мотивом? -
спросил как-то странно Брейл.
Рикори приподнялся, внимательно и удивленно посмотрел на него и снова
опустился в кресло. Чувствовалось, что он теперь живо заинтересован.
- Я как раз и хотел рассмотреть возможность появления такого убийцы,
- сказал я сердито.
- Это совсем не то, - уверенно произнес Брейл. - Помните у Лонгфелло:
"Я пускаю стрелу на воздух, она падает на землю, не знаю куда". Я никогда
не соглашался с тем, что автор подразумевал в этих строках отправку
корабля в неизвестные порты и его возвращение с грузом слоновой кости,
павлинами, обезьянами и драгоценными камнями. Есть люди, которые не могут
стоять у окна над шумной улицей или на вершине небоскреба, чтобы не
чувствовать в глубине души желание бросить вниз что-нибудь тяжелое. Они
чувствуют приметное волнение, стараясь угадать, кто был бы убит. Это
чувство силы. Как-будто он становится Богом и может наслать чуму на людей.
В душе ему хотелось и выпустить стрелу и представить в своем воображении,
попала ли она кому-нибудь в глаз, в сердце или убила бродячую собаку.
Теперь продолжим начатое рассуждение. Дайте одному из таких людей
силу и возможность выпустить в мир смерть, причину которой невозможно
обнаружить. Он в безопасности - бог смерти. Не имея никакой особой
ненависти к кому-либо персонально, он просто выпускает свои стрелы в
воздух, как стрелок Лонгфелло, ради удовольствия.
- И вы не назовете такого человека убийцей-маньяком? - спросил я
сухо.
- Не обязательно. Просто лишенным обычных взглядов на убийство. Может
быть, он не знает, что поступает плохо. Каждый из нас приходит в мир со
смертным приговором, причем метод его выполнения и время неизвестны. Ну,
убийца может рассматривать себя самого таким же естественным фактором, как
сама смерть. Ни один человек не верит в то, что он и все на земле
управляется мудрым и всесильным Богом, не считает его убийцей-маньяком. А
он напускает на человечество войны, чуму, голод, потопы, болезни,
землетрясения - на верующих и неверующих одинаково.
Если вы верите в то, что все находится в руках того, кого
неопределенно называют судьбой, назовете вы судьбу маньяком-убийцей?
- Ваш гипотетический стрелок, - сказал я, - выпустил исключительно
неприятную стрелу, Брейл. Дискуссия наша приняла слишком метафизический
характер для такого простого научного работника, как я. Рикори, я не могу
доложить все это полиции. Они вежливо выслушают и от всей души посмеются
после моего ухода. Если я расскажу все, что было, медицинским авторитетам,
они сочтут меня ненормальным. И мне не хотелось бы привлекать к делу
частных сыщиков.
- Что вы хотите от меня? - спросил Рикори.
- Вы обладаете необыкновенными связями, Рикори. Я хочу, чтобы вы
восстановили все передвижение Питерса и Гортензии Дарили за последние два
месяца. Я хочу, чтобы вы, по возможности, проверили и других. Я хочу,
чтобы вы нашли то место, в котором скрестились пути этих бедняг. И хотя ум
говорит мне, что вы с Брейлом несете чушь, чувства говорят, что вы в
чем-то правы.
- Вы прогрессируете, доктор, - вежливо сказал Рикори. - Я
предсказываю, что скоро вы признаете существование моей ведьмы.
- Я до такой степени выбит из колеи, что могу признать даже это.
Рикори рассмеялся и занялся выпиской сведений из писем.
Пробило 10. Появился Мак-Кенн и сказал, что машина подана. Мы
проводили Рикори и тут мне в голову пришла одна идея.
- С чего вы хотите начать, Рикори?
- Я съезжу к сестре Питерса.
- Она знает, что он умер?
- Нет, - ответил он неохотно. - Она думает, что он уехал. Он часто
подолгу отсутствовал и при этом ничего не сообщал ей о себе. Связь с ней
обычно держал я. Я не сказал ей о его смерти, потому что она очень любила
его. Известие причинит ей огромное горе, а... через месяц у нее будет
ребенок.
- А про Гортензию она знает?
- Не знаю. Наверное.
- Ну, хорошо, - сказал я, - не знаю, удастся ли теперь скрыть от нее
его смерть, но это ваше дело.
- Точно, - ответил он и пошел к машине.
Мы с Брейлом не успели войти в мою библиотеку, как раздался звонок
телефона. Брейл ответил. Я услышал, как он выругался. Рука его, державшая
трубку, задрожала. Лицо исказилось.
- Сестра Уолтерс, - сказал он, - заразилась от Питерса.
Я вздрогнул. Уолтерс была наша лучшая сестра и кроме того, чудная и
красивая девушка. Чистый галльский тип - синевато-черные волосы, голубые
глаза с удивительно длинными ресницами, молочно-белая кожа. Да, это была
удивительно привлекательная девушка.
Минуту промолчав, я сказал:
- Ну, вот, Брейл. Все ваши догадки летят к черту. И ваша теория
убийств. От Дарили к Питерсу, затем к Уолтерс. Нет сомнения, что это
инфекционная болезнь.
- Разве? - сказал он угрюмо. - Я что-то не очень готов согласиться с
этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19