Когда Келли долго не было, мое воображение судорожно работало; я представляла их едущими с большой скоростью и врезающимися в стену или в переход.
Ее отец считал, что я слишком беспокоюсь и опекаю ее, и, возможно, он был прав. Обычно они проводили время у ее подруги Сью, или ехали в кино, или шли в «Мак-Дональдс» перекусить, или ездили за город в пределах пяти миль.
«Ничто не беспокоит Стюарта», – думала я, слушая, как он спокойно храпит, невзирая на шум. Возможно, единственный человек во всем городке, который все еще спит.
Я мысленно репетировала свою надоевшую старую лекцию о шуме в поздний час, когда, как выстрел из винтовки, дверца захлопнулась, и грузовик, издавая рычание, от которого задрожали стекла, уехал, возможно, оставив на мостовой часть резины с колес.
В последовавшей звенящей тишине я услышала, как Келли бежит по дороге к дому, затем я различила сдавленные рыдания, когда она пробегала мимо окон моей спальни. Когда она возилась с ключом, сдержанные всхлипывания сменились плачем, затем дверь за ней захлопнулась. Я села в кровати, ожидая и напряженно вслушиваясь, но Келли не поднималась по лестнице. Тишина громко звенела в моих ушах.
Слабый ветер пошевелил тонкие занавески на окнах спальни, принеся в комнату запах жимолости. Теперь, когда грузовик уехал и лесные серенады прекратились, наступила мирная летняя ночь, и я ничего не хотела, кроме как свернуться калачиком рядом со Стюартом и снова заснуть. Вместо этого, тяжело вздыхая, я села на край кровати, протирая глаза, чтобы изгнать остатки сна, и пошарила ногами в темноте в поисках тапок. Моя дочь нуждается в помощи, и я должна помочь ей!
Я взяла со стула легкий летний халат и, с завистью бросив взгляд на Стюарта, тихо вышла из комнаты, двигаясь по лестнице и готовясь к любым неожиданностям.
«Прошу тебя, Боже, – молилась я, – не посылай мне большой проблемы! Мелкой неприятности вроде того, что он улыбнулся другой девушке, вполне достаточно. Уже поздно, и я устала!»
Келли, скорчившись, лежала на ступеньках, рыдая в ковер, и я, сев рядом, обняла ее за плечи. Она взглянула на меня, повернулась, уткнулась лицом в мое плечо и отчаянно заплакала. Я не прерывала ее. Прошло несколько бесконечных минут, и она успокоилась.
– Келли, милая, что с тобой? Что случилось?
– О-о-ох, мама, это было ужасно! Он ужасен!
– Конечно, моя радость, но что он сделал?
– Ну, мы были у маяка, ты знаешь, туда все ребята ходят… Просто, знаешь, сидели, и я оглянуться не успела, как он разодрал мою рубашку! Он хватал меня, трогал мои… Ух! Это было ужасно! Я хочу умереть!
Вновь разразившись слезами, она полезла за платком, я вынула из кармана свой и дала ей. Когда она сморкалась, я заметила, что ее блузка спереди раскрыта: этот подонок оборвал часть пуговиц.
Я прижала ее к себе, надеясь, что в такую минуту это подействует успокаивающе. Я думала о том, что у этой истории должно быть продолжение, в противном случае моя дочка была гораздо наивнее, чем ее отец и я осмеливались надеяться. Мне трудно было представить, чтобы в ее возрасте ни один мальчик до сих пор не потрогал ее груди.
– Он в первый раз такое сделал? – Постараться выиграть время и дождаться, что последует дальше!
– Он – животное! Он обычно такой спокойный, но тут стал грубым, начал кричать на меня! О, Боже, мама, я так испугалась! Мы были совсем одни, и он толкнул меня на сиденье, он вынул свой… Он пытался!.. Как он мог подумать, что я позволю это сделать? Это было омерзительно!
О, Господи! Я почувствовала, что мое тело как будто налилось свинцом, отяжелело от страха.
– Он не сделал тебе больно, нет? Он ничего на самом деле не сделал? Он только испугал тебя, да?
Келли молча кивнула, ее глаза снова наполнились слезами, а в моей голове в это время стучало: «Попытка изнасилования». Это было гораздо серьезнее, чем я ожидала. Я готова была вскочить и бежать за Стюартом и полицией! Но потом подумала: «Успокойся, Андреа! Они ведь еще подростки, совсем дети… Может быть, она, сама того не понимая, вела себя, как… Может быть, он подумал, что она?..» Я никогда раньше не слышала об изнасиловании во время свидания.
Я попробовала заговорить снова, более спокойно:
– Ты встречаешься с ним уже около двух месяцев. Он когда-нибудь раньше пытался что-то подобное сделать?
– Ничего такого, чего бы я не могла вынести, только знаешь… Ох, мама, я не могу тебе про это рассказать!
– Разумеется, ты можешь, и ты расскажешь! Скажи, пожалуйста, он когда-нибудь раньше пытался принудить тебя?
– Нет, никогда, но сегодня он потерял контроль!
– Вы выпивали? Он был пьян?
– Нет, мы разговаривали и немного – ну – трогали… ох, ну, ты знаешь!..
Я кивнула, освобождая ее от обязанности объяснять. Я действительно не хотела знать всех деталей. «Только факты, мадам», – подумала я с кривой усмешкой.
– Ну вот, мы там сидели, он меня обнимал, и я пыталась выйти из его дурацкого грузовика, но заело дверь, знаешь, и тут он говорит: «Ну, хватит меня дразнить, пора уже…» – «Что пора?» – спросила я. Он засмеялся так гнусно и толкнул меня на сиденье, забрался на меня и… и… – она снова заплакала. – Если я разрешила ему себя трогать, это еще не значит, что я предлагала меня изнасиловать! Ох, мама, я так напугалась!
– Да, я представляю, – пробормотала я в ее волосы, и тут меня осенила мысль. – А почему он остановился?
– Он… Подъехала другая машина, и в ней оказался кто-то из его знакомых, может быть, его бывшая подруга? Я думаю, что они узнали его грузовик, потому что затормозили прямо около нас. Он прорычал мне, чтобы я не вставала и не показывалась, но, когда он высунулся, чтобы с ними поговорить, мне удалось открыть дверь и убежать!
– А разве не он привез тебя домой?
– Да, он подобрал меня на дороге и умолил сесть в машину. Он извинялся, говорил, что больше такого не будет… Я знала, что ты тут с ума сходишь, что меня так поздно нет, а идти очень далеко… – Она содрогнулась в моих руках.
Я припомнила несколько неприятных происшествий в машине, когда была в возрасте своей дочери. Однажды перевозбужденный прыщавый парень порвал мне застежку на лифчике, и я пришивала ее дома сама, но очень боялась, что мама заметит это во время стирки и спросит меня. В другой раз мне пришлось пройти пешком почти всю дорогу от Пойнт, чтобы избавиться от очень приятного мальчика, который, как только остановил машину, превратился в сексуального маньяка. Я улыбнулась, вспоминая, как он медленно ехал рядом со мной, умоляя сесть в машину, что я, в конце концов, и сделала… И, конечно, Ричард…
Я сильнее обняла дочь, желая, чтобы мои поцелуи помогли ей забыть все неприятности, как плохие сны, которые она иногда видела, когда была маленькой. Однако ведь восемнадцатилетние часто все это проделывают, и это необязательно приводит к изнасилованию. Это напомнило мне…
– Сколько лет этому подонку?
– Ему – м-м – двадцать, я думаю. Ну, может быть, двадцать один или двадцать два… – Последнюю цифру она прошептала сквозь зубы.
– Может быть, двадцать два? Келли, Боже мой, где ты с ним познакомилась? Я думала, что это твой знакомый по школе!
– Нет, нет, это друг Фила, брата Сью. Я у них познакомилась с ним. Просто привязался, знаешь, ничего особенного… Он пару раз подвозил меня домой, и мы ходили в кино, но он вовсе не мой парень, ничего такого!..
Фил Марсден был на несколько лет старше, чем Сью и Келли, но я думала, что он сейчас в колледже.
– А этот Карл, он учится в одном классе с братом Сью?
– Нет, они знакомы по колледжу, но он на год старше Фила. Карл не учится сейчас в колледже – он работает в «Грин Эйкрс Ландскэйпинг». Он делает хорошие деньги! Вот почему у него колёса!
Вот это да! Настоящий победитель: бросил школу, чтобы зарабатывать деньги и купить машину. Ребята с машинами – самые хладнокровные, но колеса всегда приводят к неприятностям.
– Моя радость, я никоим образом не собираюсь оправдывать его поведение и, конечно, не хочу сказать, что ты дала ему повод, но мальчики часто пытаются…
– Но ни с кем другим такого не было, мама! Он просто свинья!
– Это, возможно, правда, но он старше, чем другие твои знакомые мальчики, и, наверное, привык к более опытным девочкам, чем ты! Я не хочу сказать, что я на его стороне, но, может быть, ты дразнила его или дала ему повод так себя вести?
Келли дернулась и попыталась оттолкнуть меня. Я замолчала, крепче прижав ее к себе. Я была шокирована собственными словами! Безусловно, это не те слова, которыми я могла привлечь ее к себе. Я глубоко вздохнула.
– Извини, дорогая, это тот же бред, который я обычно слышала от своей матери! Я не могу поверить, что я это сказала. Наверное, это от расстройства!
Действительно, я была расстроена и обеспокоена тем, что какой-то идиот пытался причинить боль моему ребенку, но ведь она сейчас испытала то, что могло быть попыткой изнасилования. Я должна держаться ровно: Келли уже дома, в безопасности, и моя задача теперь помочь ей успокоиться.
– Давай считать, что это была ошибка, что он хотел секса, а ты не хотела. Он неправильно понял твои сигналы, впал в агрессию и напугал тебя. Мне кажется, что, если его приставания тебе отвратительны, он не для тебя. Ты с этим согласна?
Она кивнула, и я продолжила:
– Мы можем считать, что ты в него не влюблена, но когда-нибудь ты встретишь человека, от прикосновения которого будешь трепетать, а не сжиматься, и тогда ты захочешь с ним… м-м, ты захочешь… Ты знаешь, что я имею в виду…
Теперь настал мой черед искать слова, боясь произнести то, что хотела сказать, и я с ужасом представила себе мою дочь, потеющую от желания.
Насколько легче было, когда Келли была младше: ответы на вечные вопросы были гипотетическими и легко было давать материнские советы, но она выросла, и теперь все было по-другому. Следует ли мне поделиться с ней своим опытом? «Нет, – решила я, – не надо ничего личного, и к тому же какой ребенок поверит в эскапады своей матери?»
– Сексуальная привлекательность важна во взаимоотношениях, – продолжала я. – Для счастливого брака это гораздо важнее, чем умение вести блестящую беседу. Так что, хотя ты сегодня напугана, – сказала я, наконец, добравшись до той мысли, которую хотела высказать, – возможно, с кем-нибудь другим ты будешь чувствовать себя совсем по-другому!
Каминные часы прозвонили мелодию, показав четверть второго и прервав мою лекцию. Я не закончила ее, но, не чувствуя ясности в мыслях, я воспользовалась возможностью прерваться.
– О, Боже, уже поздно! Тебе сейчас немножко лучше?
Келли кивнула: она сама хотела спать. Я сделала прощальный выпад:
– На твоем месте я бы больше с ним не встречалась, но ты, конечно, уже достаточно взрослая, чтобы решить самой!
Она слегка улыбнулась мне – не больше, чем печальная гримаса, но я почувствовала себя прощенной за предыдущее выступление, когда она сказала:
– Можешь поверить, мама, я его больше не увижу!
Я поцеловала Келли в макушку. Ее волосы пахли яблоками. Я вдохнула этот чистый сладкий запах и крепко обняла дочь – удовольствие, которое в последнее время мне редко позволялось. Мы поднялись по лестнице вместе, и я подождала, пока Келли плотно закрыла за собой дверь спальни. «Прошу тебя, Боже, – молилась я, – береги ее!»
Я слегка потревожила Стюарта, когда забиралась обратно в постель, но он сменил свою позу не проснувшись. Я чувствовала себя уставшей, но мысли не давали мне уснуть. Обычно Келли обсуждала свои секреты со Сью, лучшей подругой, но, если я не разочаровала дочку, возможно, она начнет доверять мне? Это будет прорывом в наших отношениях. «Не так было у нас с мамой, – подумала я. – Мы никогда не могли общаться».
Я лежала рядом с мужем и обдумывала свои слова. Удалось ли мне донести свою мысль до слушательницы? Что я пыталась ей внушить? Может быть, мне следовало говорить громкие слова, негодуя по поводу поведения Карла, но я хотела не допустить паники. Стало ли Келли лучше после разговора со мной? Эта материнская роль оказалась очень болезненной – насколько легче было, когда простой поцелуй мог все улучшить! Но Келли растет – она уже выросла, – и должна учиться обращению с мальчиками – Боже, это уже мужчины! – которые ведут себя слишком агрессивно. Она должна знать, когда сказать: «Довольно». Даже когда я была молода, этот предел был различен для разных парней, а ведь с тех пор, как мне было восемнадцать лет, все коренным образом изменилось.
Дети думают, что они бессмертны, но теперь, когда такие смертельно опасные болезни, как СПИД, омрачают обсуждение вопросов морали, а свободный секс продолжает свирепствовать, как родителям сохранить своих детей в безопасности? Какой подход правилен? Давать детям презервативы, грозить проклятием, заставлять принимать таблетки или купить хороший, как в старину, пояс невинности?
Я снова подумала: «Не был ли он пьян?» Когда мы за обедом пили вино, то предлагали его Келли и Брайану, но они редко соглашались. Стюарта это мало волновало, но я чувствовала, что это – важная часть образования детей. «Как отец», – подумала я, улыбаясь в темноте. В его доме вино подавалось с каждым обедом, и, когда я была еще подростком, он то и дело, к ужасу мамы, предлагал мне выпить.
– Ты ее спаиваешь! – говорила мама.
– Она должна когда-нибудь приучиться пить алкоголь, – отвечал отец, защищая свою позицию. – Я хочу, чтобы она поняла на нашем примере, что выпивать умеренно – социальная часть жизни. Когда она пьет со старшими, это уменьшает опасность и, возможно, поможет Андреа и ее друзьям не пьянствовать, когда нас уже не будет рядом!
Может быть, пить вино можно научиться с мамой и папой, но здесь речь идет о сексе на заднем сиденье легковушки или (в случае с Келли) на переднем сиденье грузовика.
Надеясь получить вдохновение, я попыталась вспомнить мамины лекции, наполненные моралью и пословицами, которые она произносила в любых случаях, но тут я не нашла никакой помощи: у мамы все было черное или белое, все грехи одинаковы. Она приходила в ярость от секса, который, я подозреваю, она время от времени позволяла себе, но в такую же ярость она приходила от курения, которое она себе не позволяла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38