Можно?
– Палочки из перечной мяты! – Синтия прыгала вокруг диванчика, на котором лежала Фелисити. – Лимонные леденцы! Рахат-лукум! – Странно, но младшая дочь очень во многом напоминала Реджинальда.
– Пожалуйста, прекрати это, Синтия, – сказала Фелисити. – У маман болит голова.
– Я сожалею, маман, – ответила Кристина без тени сожаления в голосе. – Мы уйдем, как только получим твое разрешение. – Она лукаво улыбнулась.
– Мамино разрешение! Мамино разрешение! – пропела Синтия.
– Да! – сказала Фелисити. – Да, у вас есть мое разрешение.
– Ура! Ура! – Синтия выбежала из комнаты, тряхнув за спиной рыжими волосами.
Это зрелище заставило Фелисити нахмуриться. Рыжие волосы Синтии были проклятием ее жизни.
– Спасибо, маман. – Кристина аккуратно закрыла дверь.
Фелисити застонала и позвонила, чтобы ей принесли еще туалетной воды. Зачем только она написала эту разоблачающую записку в порыве сентиментальности? И о чем думал Питер, сохранив этот медальон? Мужчины и в самом деле идиоты.
Она прижала пальцами ткань у себя на лбу. Возможно, лорд Свартингэм действительно не знал, о чем она говорила. Он показался ей озадаченным, когда она сказала, что они оба знают леди, с которой он встречался в «Гроте Афродиты». И если он действительно не знал ее…
Фелисити села, и ткань упала на пол. Если он не знал женщину, значит, она пыталась шантажировать не того человека.
На следующее утро Анна стояла на коленях в своем маленьком садике позади дома. У нее не хватило духу рассказать матушке Рен, что она потеряла работу.
Прошлым вечером она поздно прибыла домой, и ей не хотелось говорить об этом сегодня утром. Лучше не спешить, потому что эта новость только вызовет вопросы, на которые она не сможет ответить. Видимо, ей нужно набраться смелости, чтобы извиниться перед Эдвардом. Но это тоже могло подождать, пока она зализывает раны. Именно это она и делала, работая сегодня в саду. Такие земные дела, как уход за овощами и запах свежевскопанной земли, приносили нечто вроде облегчения.
Она выкапывала корешки хрена, чтобы заново посадить их, когда услышала крик перед домом. Она насторожилась и положила лопату. «Надеюсь, ничего не стряслось с Ребеккой и ее ребенком?» Она подняла юбки, чтобы обойти вокруг дома. Послышался стук кареты и храп лошадей. Женский голос прокричал снова, когда она завернула за угол.
Перл стояла возле крыльца, придерживая перед собой другую женщину. При ее приближении они обе обернулись, и у Анны перехватило дыхание. Она увидела, что у женщины, еле держащейся на ногах, оба глаза подбиты и нос явно сломан. Анне потребовалось несколько секунд, чтобы узнать ее.
Это была Корэл.
– О господи! – задохнулась Анна.
Парадная дверь открылась.
Анна поспешила, чтобы взять другую руку Корэл.
– Фэнни, придержи для нас дверь, пожалуйста. Фэнни с широко раскрытыми глазами повиновалась, когда они неловко ввели Корэл внутрь.
– Я говорила Перл, – прошептала Корэл, – не приезжать сюда. – Ее распухшие губы едва двигались, слова звучали неразборчиво.
– Слава богу, она вас не послушала, – сказала Анна.
Она оценивающе посмотрела на узкие ступени, ведущие наверх. Они никогда не поднимутся по ним вместе с обессилевшей Корэл.
– Давайте отнесем ее в гостиную.
Перл кивнула.
Они аккуратно опустили Корэл на диван. Анна послала Фэнни наверх за одеялом. Анна задавалась вопросом, не потеряла ли Корэл сознание. Та шумно дышала через рот, ее нос превратился в бесформенное месиво.
Анна оттащила ее сестру в сторону.
– Что с ней случилось?
Перл бросила обеспокоенный взгляд на Корэл:
– Это тот самый маркиз. Он пришел домой прошлой ночью мертвецки пьяным. Если бы он не был так пьян, он не смог бы сделать с ней такое.
– Но почему?
– Она не давала никакого повода, насколько я могу судить. – Губы Перл задрожали. В ответ на шокированный взгляд Анны она сделала гримасу. – О, он что-то сказал о том, что она любит других мужчин, но это ахинея. Корэл думает о постельном спорте как о бизнесе. Она не занималась бы этим с кем-либо еще, пока у нее есть покровитель. Он просто получал удовольствие оттого, что бил ее кулаками в лицо. – Перл стерла гневную слезу. – Если бы я не вытащила ее на улицу, когда он пошел отлить, он, возможно, убил бы ее.
Анна обняла рукой ее плечи:
– Мы должны благодарить бога за то, что вы смогли спасти ее.
– Я не знала, куда еще можно привезти ее, мэм, – сказала Перл. – Я сожалею, что мы опять беспокоим вас после того, как вы были столь добры. Если мы можем остаться на ночь или две, пока Корэл встанет на ноги…
– Вы можете оставаться столь долго, сколько потребуется Корэл, чтобы снова почувствовать себя хорошо. Но я боюсь, это будет больше, чем ночь или две. – Анна с беспокойством оглядела свою избитую гостью. – Я должна немедленно послать Фэнни за доктором Биллингсом.
– О нет. – Голос Перл повысился в панике. – Не делайте этого!
– Но она нуждается в медицинской помощи.
– Будет лучше, если никто не узнает, что мы здесь. За исключением Фэнни и другой миссис Рен, – сказала Перл. – Ведь он может искать ее.
Анна медленно кивнула. Корэл, видимо, все еще находилась в опасности.
– А как насчет ее ран?
– Я буду лечить их. У нее нет переломов костей, я уже проверила, и я могу выпрямить ее нос.
– Вы можете вправить сломанный нос? – Анна с недоумением посмотрела на Перл.
Женщина поджала губы.
– Я делала это раньше. Это полезно для моей профессии.
Анна прикрыла глаза.
– Простите. Я не хотела сомневаться в ваших словах. Что вам потребуется?
Под руководством Перл Анна быстро собрала воду, тряпки и бинты, а также баночку с мазью ее матери.
Перл трудилась над лицом своей сестры сосредоточенно и спокойно, даже когда Корэл застонала и попыталась убрать ее руки. Анна придерживала пораненные руки женщины, чтобы Перл могла закончить перевязку. Она вздохнула с облегчением, когда Перл сделала знак, что можно отпустить. Они удостоверились, что уложили Корэл насколько возможно удобно, прежде чем удалиться на кухню и выпить так необходимую чашку чаю.
Перл вздохнула, подняв горячий чай к губам:
– Спасибо вам. Большое спасибо вам, мэм. Вы так добры.
Анна почти засмеялась, издав короткий хриплый звук:
– Это я должна вас благодарить, если бы вы только знали. Мне нужно сделать что-нибудь доброе прямо сейчас.
Эдвард бросил перо и подошел к окнам библиотеки. За весь день он не написал ни одного связного предложения. Комната была слишком тихой, слишком большой, чтобы успокоить его разум. Он старался отвлечься, но мог думать только об Анне и о том, что она сделала с ним. Почему? Почему она выбрала его? Ее привлекал его титул? Его богатство? Господи! Его шрамы?
Какой возможный повод могла иметь приличная женщина, чтобы надеть маску и разыграть роль проститутки? Если ей требовался любовник, неужели она не могла найти такового в Литтл-Бэттлфорде? Или, возможно, она хотела сыграть в проститутку?
Эдвард уткнулся лбом в холодное стекло окна. Он вспомнил все, что делал с Анной в те две ночи. Каждое изящное место, которого коснулась его рука, каждый дюйм кожи, который лобзал его рот. Он вспомнил, что занимался вещами, которых он никогда не мечтал проделывать с леди вообще, не говоря уже о той, которую знал и которая ему нравилась. Она увидела его сторону, которую он старался скрыть от мира, – интимную, потайную сторону. Она видела его в его самом скотском обличье. Что она почувствовала, когда он прижал ее руку к своему члену? Возбуждение? Страх? Отвращение?
И его захлестнуло множество мыслей, которые он не в силах остановить. Встречалась ли она с другими мужчинами в «Гроте Афродиты»? Дарила ли свое красивое, сексапильное тело с мужчинами, которых даже не знала?! Неужели она позволяла им целовать ее развратный рот, позволяла им лапать свои груди, позволяла им бороздить ее жаждущее, распростертое тело? Эдвард колотил по оконной раме кулаком до тех пор, пока кожа не растрескалась и не выступила кровь. Он не мог выбросить непристойные образы из мыслей об Анне – его Анне – с другим мужчиной. Его взгляд затуманился. Иисус Христос. Он плакал, как мальчишка.
Джок слегка толкнул его ногу и хныкнул.
Она довела его до этого. Теперь он полностью погублен. И тем не менее это ничего не меняло, потому что он был джентльмен, а она, несмотря на свои действия, оставалась леди. Ему придется жениться на ней и, сделав это, отбросить все свои мечты, все свои надежды иметь семью. Она не могла иметь детей. Его род закончится с его последним вздохом. Не родятся девочки, которые станут похожи на его мать, не будет мальчиков, которые смогут напоминать ему о Сэмми. Никого, кому бы он мог открыть свое сердце. Никого, чье взросление он мог бы наблюдать. Эдвард выпрямился. Если это то, что жизнь уготовила для него, пусть будет так, но он удостоверится, черт побери, что Анна знает свою цену.
Он вытер лицо и неистово дернул за шнурок звонка.
Глава 17
Мужчина в кровати пристально посмотрел на Аурею, а затем заговорил тихо. Грустно.
– Итак, моя жена, ты можешь теперь прекрасно обходиться одна. Я утолю тогда твое любопытство. Итак, я принц Найджер, владелец этих земель и этого дворца. Я был проклят и превращен в гадкого ворона, и все мои подданные также стали птицами. Мой мучитель сделал одно исключение в заклинании: если я смогу найти леди, которая по собственному желанию согласится выйти за меня замуж в моем обличье ворона, тогда я смогу принимать облик мужчины с полуночи до первых отблесков зари. Ты была этой леди, но теперь наше время вместе закончилось. Я проведу остаток своих дней в этой ненавистной пернатой форме, и все, кто следует за мной, также обречены…
Из сказки «Принц-ворон»
На следующее утро Феликс Хоппл переступил с одной ноги на другую, вздохнул и снова постучал в дверь дома. Он поправил свой свеженапудренный парик и провел рукой по шейному платку. Он никогда прежде не выполнял поручений подобного рода. Вообще-то он даже не был уверен, что это входило в его обязанности. Конечно, он не решился бы сказать это лорду Свартингэму. Особенно когда тот смотрел на него испепеляющими черными дьявольскими глазами.
Он снова вздохнул. В последнюю неделю характер его работодателя окончательно испортился. В библиотеке осталось очень мало целых, неразбитых безделушек, и даже собака начала прятаться, когда граф принимался расхаживать по Эбби.
Дверь открыла красивая женщина.
Феликс моргнул и сделал шаг назад. Может, он перепутал дом?
– Да? – Женщина пригладила свои юбки и неуверенно улыбнулась ему.
– Э-э… Я… я искал миссис Рен, – запинаясь, произнес Феликс. – Младшую миссис Рен. Я пришел по адресу?
– О да, это правильный адрес, – сказала она. – Я хочу сказать, это дом Ренов, я просто здесь в гостях.
– А, понимаю. Мисс…
– Смит. Перл Смит. – Женщина почему-то зарделась. – Вы не войдете в дом?
– Благодарю вас, мисс Смит. – Феликс ступил в крошечную прихожую и остановился, неуклюже переминаясь.
Мисс Смит пристально смотрела, кажется, очарованная его нарядом.
– Здорово! – пробормотала она. – Это самый красивый камзол из всех, что я видела.
– Ну… э… Спасибо вам, мисс Смит. – Он коснулся пальцами пуговиц на своем камзоле цвета влажной листвы.
– Это шмели? – Мисс Смит наклонилась вниз, чтобы рассмотреть поближе пурпурную вышивку, предоставляя ему довольно неприличный обзор в вырезе ее платья.
Ни один настоящий джентльмен не воспользуется случайным обнажением леди. Феликс посмотрел на потолок, затем на ее макушку и наконец вниз в декольте. Он быстро заморгал.
– Разве это не восхитительно? – сказала она, снова выпрямляясь. – Я не думаю, что видела когда-либо ранее что-нибудь столь же красивое на джентльмене.
– Что? – с хрипом произнес он. – Э… да. Вполне. Спасибо вам еще раз, мисс Смит. Редко можно встретить человека с таким тонким чувством моды.
Мисс Смит казалась несколько смущенной, но она тепло улыбнулась ему.
Он не мог не заметить, как она очаровательна. Во всем.
– Вы сказали, что пришли к миссис Рен. Почему бы, вам не подождать здесь… – Она указала по направлению к маленькой гостиной. – А я пойду позову миссис Рен из сада.
Феликс вошел в маленькую комнату. Он услышал удаляющиеся шаги красивой женщины и звук закрывающейся дверь черного хода. Он сделал шаг к камину и посмотрел на маленькие фарфоровые часы. Он нахмурился и вытащил свои карманные часы. Каминные часы спешили.
Задняя дверь открылась, и вошла миссис Рен.
– Мистер Хоппл, чем могу вам помочь?
Она сосредоточенно оттирала с рук садовый грунт и не смотрела ему в глаза.
– Я пришел по… э-э… по поручению графа.
– В самом деле? – Миссис Рен все еще не поднимала глаз.
Он не знал, как начать.
– Может быть, вы присядете?
Миссис Рен посмотрела на него озадаченно и села. Феликс откашлялся:
– В жизни каждого мужчины наступает время, когда ветры путешествий стихают и он чувствует настоятельную потребность в отдыхе и уюте. Он решает отбросить в сторону беззаботные привычки юности – или, по крайней мере, ранней зрелости в данном случае – и осесть в домашнем спокойствии. – Он помедлил, чтобы лучше понять, верно ли восприняты его слова.
– Да, мистер Хоппл? – Она казалась еще больше сбитой с толку, чем ранее.
Он продолжил свою миссию:
– Да, миссис Рен. Каждый мужчина, даже граф, – здесь он помедлил со значением, чтобы подчеркнуть титул, – даже графу нужно место отдохновения и спокойствия. Прибежище, о котором заботится мягкая рука женского пола. Рука, ведомая и направляемая более сильной мужской рукой… э-э… защитника, так что оба могут пережить бури и страдания, которые приносит нам жизнь.
Миссис Рен ошеломленно уставилась на него.
Феликс начал отчаиваться.
– Каждый мужчина, даже граф, нуждается в месте брачного утешения.
Ее лоб наморщился.
– Брачного?
– Да. – Он вытер лоб. – Брачного или имеющего отношения к браку.
Она замигала:
– Мистер Хоппл, зачем граф послал вас?
Феликс порывисто выдохнул.
– О, пропади оно все пропадом, миссис Рен! Он хочет жениться на вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37