«Господи, как же с ним хорошо!» – подумалось Мелиссе.
– Прекрати! – вспыхнула она, отталкивая его обеими руками. Она боялась, что при встрече он может очаровать ее настолько, что она потеряет над собой контроль. Но раз случилось так, что она неправильно истолковала какие-то его поступки, то должна теперь выслушать его оправдания. – Если это единственное, что тебе от меня нужно, то я согласна с собой поговорить. Но не вздумай ко мне прикасаться.
– Присядь, Мелисса, – попросил он, указав на койку. Сам Чарльз отошел подальше и уселся на стул, слишком далеко, чтобы дотянуться до нее рукой.
– Как ты ко мне вошел? – спросила Мелисса, промокая влажным платком внезапно пересохшие губы. Оправившись от шока при его появлении, она получила возможность как следует рассмотреть своего нежданного гостя.
Он исхудал, а его лицо носило отпечаток боли и страданий.
– Я записался под именем мистера Шарп, чтобы мне дали смежную каюту, – признался смущенный Чарльз, показав на дверь, которую Мелисса приняла сначала за гардероб.
– Опять лжешь? – усмехнулась она.
– Не больше, чем вы, миссис Шарп, – улыбнулся он.
– Все, хватит об этом! – вспыхнула Мелисса.
– Расскажи мне о пирушке, которую прошлым летом устроил твой брат, – тихо попросил он. – Ведь все началось там, да? Мэтт признался мне в том, что он сделал, но раньше ты упоминала, кажется, о том, что тебе докучал еще и Хефлин. Теперь я хочу знать все остальное.
– Хорошо, – ответила Мелисса и рассказала ему все как было.
– Поэтому ты путешествовала под именем Генриетты Шарп?
– Да. Я боялась, что Тоби бросится за мной в погоню и вернет обратно в поместье. Уезжая, я оставила ему записку, в которой сообщала, что еду в Америку к Беатрисе. Впоследствии мы подумали, что, подписавшись в гостинице другими именами, мы спасемся от возможной слежки. Мать Беатрисы – урожденная Генриетта Шарп. Нам хотелось, чтобы имена звучали как можно более естественно.
– Выходит, ты вовсе не собиралась меня одурачивать? – прошептал он.
– Конечно, нет! – огрызнулась Мелисса. – Очень мне надо было тебя обманывать! Когда мы с тобой в первый раз встретились, я ничего о тебе не знала.
– Но о том, что случилось со мной у Виллингфордов, ты знала, – напомнил ей Чарльз.
– Да. – Она поморщилась. – Но я вспомнила об этом только на следующее утро, когда ты сам предложил использовать этот эпизод в нашем заговоре. Если бы к тому времени я не дала слово помогать тебе в этой затее, то, скорее всего я бы отказалась. Мне не очень-то хотелось попасть в лапы второго Хефлина.
– А откуда ты знаешь о поведении леди Виллингфорд?
– Когда мне было тринадцать лет, она использовала меня как прикрытие для своих свиданий с одним нашим соседом. Я училась вместе с ее дочерьми – это был единственный способ получить хоть какие-то знания. Несколько месяцев я стойко выслушивала ее жалобы на мистера Виллингфорда и терпела пытки, которые устраивал ее муж своим детям, а заодно и мне. Но всему есть предел. В конце концов, я не выдержала и оставила занятия, а вместе с ними и мечту стать настоящей леди.
– Знаешь, у меня сложилось впечатление, что тебя всю жизнь пытались использовать какие-то мерзавцы, – прибавил Чарльз, тряхнув головой. – Но не будем отвлекаться. Итак, ты путешествовала под именем Генриетты Шарп, чтобы избежать преследований брата. Допустим, что его ты уже сбила с толку. Но зачем надо было продолжать обманывать и меня?
– Ты действительно считаешь, что любая порядочная леди согласилась бы на предложенную тобой авантюру? – спросила Мелисса. – Да никому даже в голову не придет предлагать это приличной девушке. Откуда мне было знать, что ты не обманщик? От моей незапятнанной репутации не осталось бы и следа, узнай кто-нибудь о нашем заговоре. Леди Мелисса скорее умерла бы, нежели согласилась на такое. А Генриетте Шарп ничего не стоило это сделать, потому что потом она исчезла бы так же таинственно, как и появилась.
– Я об этом как-то не подумал, – заметил пристыженный Чарльз.
– А ты не думал ни о чем, кроме денег, – напомнила ему Мелисса.
– Я был идиотом, – признался он со вздохом.
– Вот именно идиотом, – согласилась она. – Тебе стоило лишь намекнуть, и бабушка дала бы на восстановление Суонси любую сумму. Более того, ты бы заметно вырос в ее глазах.
– Господи, да меня это даже не волновало! Единственной причиной, по которой я не приезжал в поместье, было то, что я не знал, как начать восстановление. Без денег мне было нечего там делать.
– Но ты же должен был знать, как она ценит трудолюбие. Даже я, проведя в Лэньярдском поместье всего несколько дней, поняла это почти сразу.
– Хорошо. Значит, я еще глупее, чем предполагал. Просить мне не позволяла гордость. Но ты же знала, как мне были нужны эти деньги, так почему же не подсказала, как поступить?
– Ну вот, так я и думала! Все наши разговоры рано или поздно сводятся к деньгам, не так ли, Чарльз? А я-то, глупая, забыла, что с той первой ночи, когда мы познакомились в гостинице, я для тебя не что иное, как способ получения богатства. Знаешь, мне начинает надоедать такая жизнь. – Она покачала головой и встала, как будто собираясь выпроводить его за дверь.
– Пожалуйста, любимая, – взмолился Чарльз, – зачем ты так говоришь? Деньги для меня – ничто. Я хочу только твоей любви, но мне непонятно твое постоянное притворство.
Она посмотрела ему в глаза и тут же пожалела об этом. Боль исказила лицо Чарльза, наполнив глаза искренними слезами. Мелисса прерывисто вздохнула.
– У меня никогда и в мыслях не было обманывать тебя, Чарльз, – коротко произнесла она, садясь на койку. – Когда бабушка настояла на том, чтобы я выезжала в свет, я крайне удивилась. Понимаешь, я всегда считала, что она такая же бедная, как и мы, и не ожидала, что у нее хватит денег, чтобы ввести меня в высшее общество. Знай я это заранее, мне бы и в голову не пришло помогать тебе. Но другого выхода у меня не было. Боязнь встретиться с Хефлином стала для меня чем-то вроде навязчивой идеи, но я надеялась, что этого не произойдет, так как его нигде не принимали. А еще я боялась тебя. Ты мог погубить меня одним только словом, а вспоминая, как мы с тобой расставались, у меня не осталось сомнений в том, что ты обязательно это сделаешь. Как же я обрадовалась, когда узнала, что тебя нет в городе! Я считала, что ты в трауре, и развлекалась, как хотела, до тех пор, пока в один прекрасный день ты не появился на пороге дома леди Каслтон. Помню, тогда я чуть не умерла со страху. Но ты воздерживался от воспоминаний о прошлом. Тогда я решила, что ты ведешь себя по-джентльменски и хочешь закрыть эту тему навсегда. Так продолжалось довольно долго, пока я наконец не поняла, что ты меня просто не узнал.
– Как я мог, Мелисса? Ты изменилась так сильно, что даже сейчас я все еще не могу поверить, что ты – Генриетта.
– Это особенность всех женщин нашей семьи, – спокойно пояснила Мелисса. – Твоя бабушка была точно такой же. Возможно, именно поэтому она и догадалась, кто я на самом деле. Она показала мне свой портрет, который был написан, когда ей исполнилось восемнадцать. Так вот, на этом портрете она была очень похожа на меня – ведь мне, когда мы познакомились, было без малого восемнадцать лет.
Он поморщился, вспомнив, как говорил о том, что на вид ей не дашь и семнадцати.
– Портрет, выставленный в галерее, написали, когда ей было уже девятнадцать.
– Там она тоже очень похожа на тебя. Но я никогда не видел тот, первый, портрет. К тому же в течение тех двух недель я особенно к тебе не приглядывался. После смерти бабушки я начал вас разыскивать и попытался нарисовать тебя и твою тетю. Она получилась быстро и хорошо, но твои черты постоянно ускользали. Так что, даже если бы ты совсем не изменилась, я все равно вряд ли бы тебя сейчас узнал. В дороге я плохо себя чувствовал, потом и вовсе слег, а когда выздоровел, мысли мои были очень далеки от тебя и от Лэньярдского поместья. Кроме того, при уличном свете эта ужасная шляпка все время скрывала твое лицо, а в доме ты постоянно сидела в плохо освещенных местах.
– Я была вынуждена это делать, – оправдывалась Мелисса. – Перед отъездом из Дрэйтона Бетси выкрасила мне волосы, но краска была так заметна, что при ярком свете любому стало бы ясно, что они у меня ненатуральные.
Чарльз тихо засмеялся, и Мелисса улыбнулась вместе с ним.
– Была еще одна вещь, которую я никак не мог уразуметь, – произнес Чарльз, переведя дыхание. – Как черноволосой Генриетте удалось так быстро превратиться в златокудрую Мелиссу. Но почему ты продолжала лгать, если знала, что я с ног сбился, разыскивая Генриетту?
– Опять деньги! – фыркнула Мелисса. – Я же не знала условия завещания леди Лэньярд. Я думала, что ты уже получил наследство. Как ты уже знаешь, я не хотела связывать свою жизнь с каким-нибудь лентяем вроде моего отца или брата. И сейчас не хочу. Когда я упомянула твою предполагаемую невесту, чтобы удержать тебя на расстоянии, мне пришлось срочно выдумать объяснение тому, как я о ней узнала.
– В тот день ты меня просто шокировала. Я и думать не смел, что бабушка кому-то об этом сказала.
– Я тоже. По крайней мере, наша главная выдумщица леди Беатриса ничего об этом не знает. А потом мне пришлось придумывать все новые и новые отговорки, как ты, наверное, помнишь. Но когда я узнала, что ты не хочешь жениться на Генриетте, я была крайне удивлена.
– Из-за того, что ты думала, будто я тебя узнал? – спросил Чарльз.
– Не совсем. Было кое-что еще. Если бы я тогда призналась, что меня звали Генриеттой, ты бы подумал, что я хочу тебя на себе женить. Даже таких сорванцов, как я, с детства приучают к мысли, что так делать нельзя. Я еще не решила, хочу ли выйти за тебя замуж. Не могла же я во всем признаться, а потом дать тебе отставку! Кроме того, убедить тебя в том, что Генриетта и я – один человек, я, конечно же, могла. Но удалось бы мне убегать в этом адвоката? Я изменилась так сильно, что никто в Лэньярде меня бы не узнал. При ярком свете мало кто со мной общался, разве что только твоя бабушка. А мне и в голову не приходило, что она может меня узнать. Поэтому наилучшим решением стало отвергнуть твое предложение и предоставить тебе самому решать свои проблемы. Представляешь, как бы мы расстроились, если бы, поженившись, узнали, что наследство нам не дадут.
– Так почему же ты все-таки согласилась? – спросил Чарльз.
– Сам знаешь почему, – смутилась Мелисса. – Потому что я тебя люблю. Знаешь, я не привыкла жить в роскоши, а ты доказал мне, что, несмотря на то что тебе нужно было жениться на Генриетте, чтобы получить деньги леди Лэньярд, ты не стал искать ее, а выбрал меня.
– Я не мог поступить иначе, милая, – сказал он, поднимаясь к ней навстречу, но резко поднятая рука девушки остановила его на полпути. – Мне нужна ты одна, Мелисса. А деньги пусть идут на счет благотворительных учреждений, как хотела бабушка.
– Скажи, Чарльз, какую игру ты ведешь?
– Никакую, любовь моя. Если тебе нужны доказательства моей любви, то я согласен жить в нищете, лишь бы ты поверила в мою искренность. – Он сунул руку за пазуху и вынул оттуда письмо. – Почитай. Это не сиюминутная прихоть. Я писал тебе об этом в своих письмах, но ты отказывалась их читать. Это мое первое письмо. Все остальные послания примерно такого же содержания.
Она замешкалась на мгновение, но все-таки открыла конверт и начала читать. Он говорил искренне: «Вернув кольцо, ты не отдала мне обратно мою душу… я буду жить в лишениях, лишь бы ты была рядом… пусть богатство моей бабки поможет другим, а мы в состоянии помочь себе сами».
– Это правда? – спросила Мелисса.
– Чистая правда. – Помедлив, он придвинулся к ней поближе.
Его исполненный страсти взгляд разбудил в сердце девушки тлеющий огонек желания. Мелисса вдруг почувствовала, как от этого взгляда напряглась и затвердела ее грудь под плотным лифом дорожного платья. И тогда она робко протянула руки навстречу сияющему Чарльзу.
– О Боже, Мелисса! – произнес Чарльз прерывающимся голосом, раскрывая объятия навстречу Мелиссе. Изголодавшись по сладострастному вкусу ее поцелуя, губы Чарльза прижались к нежным губам девушки, а язык погрузился в бархатистую глубину ее уст.
– О Чарльз, как я по тебе скучала! – произнесла Мелисса, заплакав от счастья, когда он наклонил голову, чтобы осыпать поцелуями ее плечи. Проклятое упрямство лишило ее этого рая почти на два месяца, но теперь никто был не в силах отнять у Мелиссы то, что принадлежало ей по праву.
– Мы должны немедленно пожениться, – заявил Чарльз не допускающим возражения тоном.
– Ах ты, эгоист… – начала было Мелисса, но тут корабль резко накренился, и этот маневр тупой болью отдался у нее в животе. Мягко отстранив недоумевающего Чарльза, она тяжело опустилась на кровать.
– Что с тобой? – спросил он.
– Чарльз, выйди на минуту, – попросила она, внезапно побледнев. – Боюсь, мне нездоровится.
– Бедняжка моя, – прошептал он, схватив газ и присев на краешек постели.
Но повторить свою просьбу она уже не успела. Тошнота подступила к горлу Мелиссы, и едва она успела наклониться над тазом, как ее тотчас вырвало. Чарльз поддерживал ее пылающую голову и шептал ободряющие слова, пока она не почувствовала себя лучше.
Прошло несколько секунд, прежде чем она снова пришла в себя.
– Выпей это, – приказал Чарльз, приподняв ей голову и поднося к ее губам стакан с какой-то жидкостью. Она почувствовала во рту неприятный вкус бренди и догадалась, что, пока она была без сознания, он успел сходить в свою каюту и принести плоскую фляжку, которая лежала теперь на стуле. Старый таз куда-то исчез, и его заменил новый.
– О нет! – простонала Мелисса, когда корабль вновь накренился.
– Уверяю, тебе станет легче, – настаивал Чарльз, поднося к губам девушки новый стакан, наполненный бренди.
Она сделала первый глоток и подавилась, почувствовав новый приступ тошноты. Заставив себя выпить стакан до самого дня, Мелисса ощутила, как по всему телу разливается приятное тепло.
– Мне так неловко, – смущенно произнесла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38