• Некоторые, кстати, еще любят себя, и вполне полноценно.
Приглядитесь: любовь передается эстафетной палочкой от одного к другому, перебрасывается от пары к паре волшебными шариками, перетекает от одного к другому и третьему теплыми ручейками, а иногда разливается морем, ласкающим всех. Ты тянешь с кого-то, но и кто-то тянет с тебя. Кто-то тянет тебя, а кого-то тянешь своей любовью — ты.


А можно посмотреть еще и на такую картинку, где я постарался изобразить эту солнечную карусель любви максимально наглядно.
• Смотри большую картину на следующей странице.

Вот бабушка-кормилица, и бабушка Машеньку любит. Не то чтобы она была от внученьки в восхищении, но Машенька — девочка неплохая, а бабушка — человек солнечный и заботиться любит. Просто так. Хотя, наверное, в большей степени бабушка к Маше привязана и жизнь свою без внученьки не представляет. И хотя Машенька отвечает ей в основном раздражением, бабушку эта роль немного Жертвы, похоже, устраивает.
• Потому что планида такая.
Маша вообще-то девочка не черствая, просто сейчас она втюрилась в Петю и ни о ком, кроме него, думать не может и не хочет. Так-то она девушка самостоятельная и нынче привязанность более разыгрывает, чем переживает, но Петька для нее действительно находка, и она крутится вокруг него, получая настоящее удовольствие.
• У нее настолько искренне дающее отношение, что можете назвать это даже Машиной любовью.
Пете нравится ухаживание Машеньки, и он его не пресекает, а даже поддерживает, но душа его уже давно занята Настей. Настя для него — свет в окошке, и то, что Настя его все-таки не любит, волнует его мало. У Пети легкая и добрая душа, его радует сама его любовь и то, что, спасая от длящегося безделья, эта любовь дает ему возможность писать прекрасные стихи и песни.
• На которые он, собственно, и живет.
Нельзя сказать, что Настя к нему совершено равнодушна: Петину внимательную помощь она ценит, а его любовь ей, как женщине, безусловно льстит. Временами она Петей бывает даже очарована, но — но живет она с Костей. Наверное, Настя Костю любит, хотя их связывают вещи гораздо более серьезные. Они живут уже не первый год, и более слаженной пары найти трудно: притом что больше всего на свете Костя любит свои паровозы, это дело его жизни и, возможно, единственная привязанность, он исключительный муж в полной комплектации: надежный, порядочный и заботливый. Да, Настя ему в первую очередь удобна, но он заботится о ней так же, как и об остальном домашнем имуществе, а недостаток любви вполне компенсирует толстой благодарностью. Настя это ценит.
А самое главное, у Настя и Кости есть их Чудо — с совершенно ясными глазками, которое бегает маленькими ножками и само как маленькое солнышко. Настя просто нашла себя в этом славном существе, она теперь живет вся в светлом празднике любви, хотя ей бывает обидно: когда Костя приходит домой, Чудо всегда сразу бежит ему навстречу.
От нее.
Конечно, Костя свое Чудо, свое Солнышко тоже любит, но любит он ее по-своему: спокойно и рассудительно, как-то очень легко, и часто подсмеивается над Настиной немного тревожной привязанностью.
Которую Настя не отрицает.
Вот так и происходит круговорот любви в природе: бабушка кормит Машеньку, Машенька — Петю, Петя подкармливает Настю, которая кормится совместно с Костей и вместе с ним питает любовью их маленькое Чудо…
А кого кормит Чудо? Странный вопрос. Чудо, если кормит, то только свою куклу Мусю, а больше никого. Чудо просто бегает и сияет своими глазенками — вместе с солнышком, с которым оно дружит.
И, похоже, вместе с ним кормит радостью всех, ничего для этого специально не делая.
В этой картинке понятно все, кроме самого первого пункта: а кто кормит бабушку? Здесь выходит, что никто. Может быть, светло прожитая жизнь?
И напоследок: если это зарисовка из жизни, то тогда не надо «ляля» про обязательную взаимность в паре. Договорились?
О Тимур
Если глава о любви завершается, то мне хочется сказать про самое, на мой взгляд, важное. Про —

Боязнь любви

Любовь пытаясь удержать,
Как шпагу, держим мы ее,
Один к себе — за рукоять,
Другой под сердце острие.
Господа, уберите шпаги…

Любовь бывает болезненной, и многие решают: обойдемся-ка мы лучше без нее. Целее будем. Что тогда случается с любовью? Отношения тогда становятся — внешними. Формальными. То есть отношения есть, но они меня — не задевают. Не трогают.
• Не касаются.
Так вроде бы и жить легче. Великое и щемящее чувство, к которому поначалу так стремилось сердце, разложено теперь на объясненные части, и уже видится толковый путеводитель, как свое получить и поменьше при этом потерять. Вроде бы ничего и не меняется: мы же не отказались от любви. Мы же ее только — обезопасили. Правда, в этой безопасности, безопасности от сиюминутных потрясений, таится куда большая опасность: в нашей жизни постепенно, шаг за шагом становится все больше формальности и все меньше — настоящего. Мы начинаем избегать жизни. Пережидаем. Но уже не до "лучших времен", а постоянно.
• До смерти.
Вы наверняка можете таких людей если и не увидеть прямо сейчас, то, по крайней мере, вспомнить. Это и холодный сослуживец, которого раздражает все, кроме логики. Это и родственник, который морщится и уходит при виде ярких проявлений чувств. Это молодой человек, который все обращает в «прикол» и создает вокруг себя дымовую завесу абсурдной ирреальности. Это и агрессивный циник, и расслабленный «пофигист». И так далее.
• Если человек в своей жизни "и такой тоже" — это одно. А если только такой и "какой еще может быть?" — тогда есть о чем загрустить. На моих глазах всего за два-три года жизнерадостный и добродушный парень превратился в бумажного чиновника, искреннего в своем непонимании "неодобренной и неорганизованной" жизни. Причем, что характерно, для него самого эти изменения вовсе не очевидны.
Самое любопытное, что замуровавший себя в стены человек любви вовсе не избегает. Судите сами: чем больше сил потрачено на укрепление обороны, тем более нам важно для самооправдания, чтобы "трагические испытания" в жизни встречались как можно чаще. И тогда нам нужно экстремальную жизнь себе — устраивать. Или выдумывать.

Впрочем, когда пустота и одиночество за стенами становятся уже совсем невыносимыми (такое бывает), наступает — весьма болезненное — осознание. Осознание упущенных мгновений, упущенных радостей, промелькнувших людей, которые могли быть близки и дороги, осознание так и не вышедшего снова в жизнь — себя.
• Чем больше жизни потрачено на «оборону», тем болезненней это осознание. И тем больше вероятность, что человек, сделав наконец попытку выйти наружу, обожжется, скажет себе: "Ну вот, тут и впрямь все очень плохо". И — останется, где был.
Возврат к непосредственной, полноценной (имеющей полную цену) жизни может быть трудным и тяжелым (или просто неприятным: кто сколько потратил впустую). Но, что радует, такой возврат — возможен. Он возможен тем более, чем раньше и сильнее человеку захочется вернуть в свою жизнь настоящее.
• Собственно, саму жизнь. А не ее пережидание-существование.
И если мы все-таки выберем жить, то нам понадобятся в этой жизни близкие люди. Люди, к которым наша душа будет тянуться, рядом с которыми мы будем раскрываться такими, какие мы есть, зная, что нас — именно таких — здесь любят и ждут.
• Пожалуй, ради этого напрячься и вынести кое-когда и шквальный порыв ветра, и даже град — стоит.
Впрочем, это не призыв жить вообще без защиты. Просто защита должна быть для жизни, а не этой жизни целью и основным содержанием. Защита должна быть — достаточной. И тратить на нее больше, чем нужно, — значит тратить впустую свою жизнь. Так?

O



Как возможно возмущение,
или Строение души на листе бумаги



Вначале было понимание

Вот вы говорите: "В действительности, в действительности…" А кто ее знает, что в ней. Может, там черт знает что, в этой действительности…
Л. Андреев

Любое, по крайней мере острое, переживание начинается с непонимания: "Ну как такое могло произойти?!" Но, чтобы душа напрягалась в непонимании, до этого должно было произойти — какое-то, любое, разное! — но ПОНИМАНИЕ ситуации.
Вплоть до: "Я не понимаю ничего!", потому что это — тоже определенное понимание.
"Он это нарочно!" — "Нет, я не нарочно, так получилось!" — чем бы ни закончился этот крик, спор идет именно о понимании ситуации. Что это такое — понимание? Как оно происходит?

Как я полагаю, понимание — процесс исключительно творческий, и творится оно обычно так: у человека есть некоторая схемка (внутренняя картинка мира, сказка о мире), он выставляет ее вперед к миру, предъявляет ее ситуации, и ситуация налипает (раскладывается) на эту картинку, делая ее живой — реалистичной. Видение мира начинается с того, что мы готовы видеть в мире, с нашей внутренней о нем картинки.
О Тимур
Люди как будто заранее знают, каким они должны увидеть мир вообще и конкретную ситуацию. Например, одни успокаиваются, разглядев в ситуации множество решений, другие дергаются, пока не найдут решение единственное.
Есть люди, чье сознание приближается к глобальному, которые во всем видят проявление чего-то более общего и всеобъемлющего. Напротив них — те, для которых частности как раз и составляют уникальную суть: это не просто батарейки, а «Varta», а жизнь — она не вообще жизнь, а смотря с кем и на какие деньги.
- Ох, тетушка! — вздохнул Федяшев. — Мы с вами вроде и по-русски говорим, да на разных языках. Я вам про что толкую? Про СМЫСЛ БЫТИЯ! Для чего живет человек на земле? Скажите!
— Да как же так сразу? — смутилась Федосья Ивановна. — И потом — где живет?.. Ежели у нас, в Смоленской губернии, это одно… А ежели в Тамбовской — другое.

О

Или, например, люди вокруг тебя — просто люди. Но если в своей внутренней картинке ты всегда видишь себя стоящим на горе, а под тобой люди как облачка — ты высокомерен. Если ты видишь себя стоящим на горе, и люди не под, а вокруг тебя прозрачными облачками, ты не высокомерен, а царственен. Если же в своей внутренней картинке ты козявка в яме, окруженная нависшими над тобой могучими врагами, — в твоей душе будет ужас.
Вовне — одно и то же, просто люди. Но в душе, навстречу им, у каждого своя внутренняя картинка и — другое понимание. Другие чувства, другая жизнь.
Если к тебе подходит «свой», ты открыт и дружелюбен, если «чужой» — ты держишь дистанцию и осторожен. Все понятно, и какая бы то ни было мистика здесь присутствует только потому, что знание о том, «свой» человек или «чужой», проистекает не из самого мира, а из души. Для забитого подростка «чужие» все, и родители, и друзья, а, может быть, самый чужой ему человек — он сам. Для воодушевленного же мистика с возрастанием степени его экстаза «своими», близкими собратьями становятся все: душевная березка, каждое утро отвечающая на его объятия, бомж, получивший от него на бутылку, заливисто лающий на бомжа безродный пес Шарик, а также взволнованные соседи, успокаивающий всех милиционер и равнодушные санитары.
Внутренняя картинка лежит за каждой нашей эмоцией. Мир не напоил тебя сегодня радостью, и ты грустишь, то есть жалеешь себя и сердишься на мир. Все по-человечески, все как у всех, но ведь если расшифровать — ты сердишься на своих родителей. Вначале твоим миром и были твои родители, и, когда тебе было плохо, ты им плакал: они тогда приходили к тебе, кормили и согревали. Ты вырос, но по-прежнему, когда тебе плохо, душа твоя плачет и зовет… Кого? Родителей…
• Все наши чувства по отношению к миру — это наши чувства к своим родителям. А трудные и радостные чувства к разнообразным окружающим, в своей основе, — чувства к тем, кто был рядом с твоей колыбелью: к маме, бабушке, отцу. К тем самым родным тебе людям, с которыми ты до сих пор в душе ведешь бесконечный диалог, выясняешь отношения и считаешься…

Наше понимание мира, в самой своей основе, — слепок наших отношений с родителями. И без этой, наверное, самой глубокой внутренней картинки наше видение мира понять нельзя.
Однако мир богат, ситуации разные, мы — существа творческие, и поэтому конкретных внутренних картинок — основ понимания — может быть очень много разных. Она знает , что он — играет и подлизывается , и поэтому все его цветы и поцелуйчики пропускает мимо души. Она чувствует, что он ее уже не любит. Он знает , что она его любит, но строит ему обиду , и поэтому то, что она не звонит и обнимается со Стасом, не значит ничего. Он это видит. То, что она чувствует, и то, что он видит , определяется тем, что они — знают . Конкретные детали взаимоотношений приобретают свой смысл и значение только в рамках того понимания, той формочки, которая уже заранее в душе живет. Под эту формочку конкретные моменты ситуации подгоняются, с помощью этой схемки недостающие подробности разглядываются.
• Кастанеда сказал бы здесь что-то очень глубокое про "точки сборки" при конструировании реальности.

Формочка лепит реальность, но и реальность, в свою очередь, влияет на формочку: дает ей жизненность или, рано или поздно, — опрокидывает… Если ситуация налипает плохо, нужные детали пропадают и не обнаруживаются, схемка-сказка со временем заменяется или дополняется другой, более к ситуации подходящей.
Впрочем, у каждого из нас своя психопатология. Творчески подходящие к жизни и не скованные научными догмами люди могут (при желании) некоторые детали приклеить на соплях, какие-то мелочи счесть совсем не обязательными, да и вообще:
"Я, — сказал Иван Петрович, — Вижу так, как я хочу!"
Если я люблю свою формочку, неужели я не найду для нее подходящей реальности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41