Что делать со страхами
Страхи страхам рознь. Страх бывает разумный: обоснованный страх перед лицом реально опасной ситуации.
• Высота большая, а сломать шею или позвоночник — дело нехитрое.
Это правильный страх, и задача ведущего — сделать все возможное, чтобы оснований для такого страха не было: следить, чтобы в ловящей команде все люди были не веселые, а разумные и внимательные, а падающий, со своей стороны, соблюдал правила. Если ведущий полностью уверен в надежности ловящей группы, для всех остальных можно сделать эффектную демонстрационку "падение с двойной нагрузкой", когда на руки ловящих людей падает не один, а одновременно два человека — падают одним телом, крепко обнявшись.
• Красиво бывает, если спиной вперед падает парень, а к нему прижалась его любимая девушка и падает, по сути, на него. Довольна и пара, и все окружающие.
Позаботившись обо всех требованиях безопасности, ведущий должен задать всем размышляющим о падении жесткий вопрос: "Кто сомневается, что падать на руки такой команды ловящих совершенно безопасно?" Если кто-то сомневается, переубеждать его не надо. Напротив, нужно запретить этому сомневающемуся человеку падать, запретить строго и категорично.
• Потому что если ты видишь реальную опасность для своей жизни, пусть и минимальную, но реальную, то ради сомнительного развлечения своей жизнью рисковать недопустимо. Это не та игра.
Однако не надо удивляться, если после запрета падать часть колеблющихся резко передумает и будет говорить, что они, конечно, уже совершенно уверены в безопасности этого мероприятия и падать, конечно, собираются. Народу нравится, когда его уговаривают, и его переживания про "падать страшно" — во многом игра.
Это один из самых распространенных видов страха — "страх для того чтобы", страх как психологическая игра. То есть страх, конечно, переживается настоящий, но суть в том, что страх внутренне одобряется, поддерживается, а то и умело запускается, раскручивается.
• Естественно, признаваться себе в этом никто не будет. Зачем? Если свой вклад в раскрутку страха не видеть, все переживается классно: и вкусно, и честно. Умелая девушка может полчаса ухитряться приковывать к себе всеобщее внимание, трогательно переживая на тему "упаду или все-таки побоюсь".
Другое дело, что у большинства нормальных людей при полном понимании разумной головой того, что падать совершенно безопасно, иррациональный, внеразумный страх все равно в душе живет. Это — естественно, и с таким страхом падать можно и нормально.
Если страх парализует дыхание и не дает двигаться, можно использовать традиционные формы работы со страхом: попросить описать характеристики страха — где он, какой он (какого цвета, величины, формы), как ты к нему относишься, можно ли при наличии его дышать, стоять, двигать ногами и, в результате, можешь ли падать вместе с ним. Такие исследования своего страха и самого себя полезны и сами по себе, как исследования своей души и тела, и обычно отвлекают от накручиваемых переживаний на более спокойную наблюдательскую работу. Так или иначе, страх после этого, как правило, становится реально меньше.
Однако, на наш взгляд, в этом упражнении можно предложить и совсем другое отношение к страху — отношение радостно-позитивное.
Страх — это, конечно, радость. Потому что если кто-то совсем не боится , если у кого нет щемящего трепета перед — тому (проверьте сами!) падать смысла нет. Если не страшно, то — зачем? Уже — неинтересно… На высоте, перед падением, острее ощущается биение собственной жизни и ее ценность. Это открывается через страх, и пусть человек проникнется этим ощущением.

Поэтому, перед тем как упасть, мы обычно устраиваем довольно серьезную настройку, но не с установкой "не бояться", а, напротив, помогая максимально глубоко принять и прожить все приходящие чувства и переживания. Просто упасть, выключив все чувства, — дело нехитрое, но и не имеющее большого смысла. Важнее, интереснее падать, не только не теряя сознания ни на секунду, ни на миг, но ловя каждое мгновение падения и страха перед ним, ощущая биение своего сердца и наблюдая, как оно плавно перемещается в пятки, особенно в тот главный момент, когда тело наконец пошло назад так, что вернуть его уже невозможно. И тогда — пошел! — ты можешь видеть все обрушивающееся на тебя небо, чувствовать свой застывший в груди вдох и слышать четкий хлопок при контакте с ждущими тебя руками.
• Есть! Несколько минут ты в колыбельке на мягких и заботливых руках. Можно расслабиться и уплыть в небо…
И еще одна интонация, еще одна установка, которую можно проработать и донести через упражнение "Падение в пропасть" — это тема "доверия к миру". Тяжело боится тот, кто не верит людям и миру.
• Меня — не поймают. Меня — уронят. Меня — ударят о землю. Жизнь устроит мне подлянку, и именно я — конечно, совершенно случайно! — хрястнусь о жесткую и холодную землю…
Но ведь может быть и совершенно другое ощущение — ощущение и знание, что мир любит тебя. Мир не допустит, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Мир — любит тебя. Мир — ловит тебя. И даже твой страх, вкусный, трепетный, щемящий страх — мир дарит тебе.

СПАСИБО ТЕБЕ, ДОБРЫЙ, ЩЕДРЫЙ И ЛЮБЯЩИЙ МЕНЯ МИР!

Жизнь как тренинг

Если поздно вечером Он и Она втихую забрались в палатку, плотно ее закрыли, потом зажгли свечку, посмотрели друг другу в глаза и… начали с аппетитом поедать заранее припасенную жареную курицу — это, конечно, разврат. А если Он, закрывшись ночью в палатке, в одиночку жадно поедает копченую колбасу — это уже извращение.
Синтон — против!

Тренинги тренингами, а чем жил лагерь? Лагерь жил обычной жизнью: костер, дрова, привезти воду, искупаться, комары, помыть посуду… Впрочем, народ был с фантазией, и за едой мы оказывались то в импровизированном ресторане с танцевальной музыкой и настоящими услужливыми официантами с салфетками через руку, то в хозяйской таверне с нещадно гоняемой прислугой… Более всего лагерь бурлил, кипел и стоял на ушах, когда была объявлена Женская республика с идеей примитивной до дальше некуда: все мужчины поступили в распоряжение женщин на двое суток.
• Все. Вы все поняли? Наши девушки в этом разобрались достаточно быстро.
Быстро сформированный Верховный Женсовет конкретизировал распределение мужских экземпляров по запросам Хозяек и в торжественной обстановке всех оприходовал: ну, девушки быстро соорудили театральную постановку с музыкой, костюмами и оригинальным текстом где-то на полчасика, в процессе чего взяли с очарованных (то есть совершенно обалдевших) мужчин клятвы в любви и преданности своим Властительницам. Правда, некоторые Властительницы то ли со страху, то ли от великого лукавства сразу же назначили прикрепленных к ним мужчин на роль своих Властителей, оп! чем себя практически полностью из-под ответственности вывели, а мужчин этой же ответственностью загрузили.
• Так им и надо.

В любом случае, при некоторых неизбежных глупостях и перегибах, польза от игры была велика: женщины начали размышлять, что им на самом деле от мужчин нужно, мужчины начали практически осваивать науку ухаживания за женщиной.
• Под ее же руководством.
К концу второго дня в лагере поползли напряженные слухи сразу по двум направлениям: во-первых, мужчины готовят восстание, во-вторых, они же требуют Мужской республики… Дрожали листья и девушки, после чего было принято решение об организации куда как более демократичной Республики Любви.
• Впрочем, накал страстей оказался не меньшим. Любовь, сами понимаете…
Разные были дни, и некоторые крутые тренинги устраивала сама погода. Запомнился ливень со шквальным, срывающим тенты над палатками, ветром. Под молниями и в ручьях воды, в насквозь промокшей одежде или уже без нее, народ спасал, держа на поднятых руках, наполненный водой огромный полиэтиленовый тент над тренинговой площадкой: мужчины изображали полуобнаженных Гераклов, девушки — кариатид.
• И то и другое было зрелищно. Тент — спасли.

Другая картинка. Жара. Под русские народные напевы "Люли, люли, забодаю" наши мужчины на церковном дворе таскают поленья батюшке, священнику местного православного храма, девушки стайками пропалывают огороды позабытым Богом бабушкам. Курлыкают журавли, скрипят кузнечики, в воде клонится длинная зеленая трава, под небом плывет медленная Пра. Мы вместе с ней плывем в очарованном мире…

НЕ ЗАБЫВАЙТЕ ОЧАРОВЫВАТЬСЯ…



Близкие отношения на синтоновской Игротеке



Плач об утраченном уважении и поиск глубины, которая нужна не всем

Зачем мы перешли на «ты»…
За это нам и перепало,
На грош любви и простоты,
А что-то главное пропало.
Психолог Б. Окуджава

Ура! Второе занятие цикла "Любовь и дружба: искусство близких отношений", народ собирается бодро, я ставлю музыку, все встают в общий круг. Поздравление с чем-то, какая разница с чем, аплодисменты всем нам, хорошим. Итак, к делу: — Мы начнем, как обычно: чтобы душа проснулась, ее надо согреть, поэтому сейчас будет несколько минут общих теплых встреч. Кто еще не успел кого обнять и выразить персональное внимание — у вас будет такая возможность. Все, как обычно, но: но сегодня я предложу сделать это с особенной интонацией. Какой? Я предложу вам представить: "Если бы мы были близкими людьми. Если бы мы были родными…" То есть все встречаются, как обычно, но параллельно наблюдают сами за собой (в первую очередь) и спрашивают: "А если бы мы были совсем близкими людьми? Если бы мы были совсем родными?" Изменится ли что-то в ваших встречах? Вот это тот вопрос, который я вам задам через три минуты.
Музыка громче, народ двинулся распахивать руки, встречать веселые глаза и дарить зубастые улыбки.
• У людей со стороны, несинтоновцев, это массовое братание вызывает обычно смешанное чувство и скорее протест: ну нельзя же так по команде всем подряд выражать теплые чувства! Синтоновцы с ними не спорят, но время используют максимально и бывают огорчены, если я такое начало занятия из каких-либо высокометодических соображений снимаю.

Спасибо, музыка уходит, все снова в общий круг. Поднимите руки, кто, окунувшись в теплые встречи, скоро забыл про задание: "Если бы мы были близкими людьми?" (Из сорока человек пять—десять.) А кто четко помнил это задание в течение всего времени встреч? (Остальные, но не совсем все.) Хорошо. Теперь вопрос главный: кто заметил, кто почувствовал, что это задание хоть в чем-то, хоть немного изменило характер и стиль встреч, что-то привнесло новое и другое в то, что происходит обычно? (Задумываются, человек десять поднимают руки.) Если что-то изменилось, то — что? Говорят разное, но все сводится к тому, что: — Как будто нет никаких барьеров. — Отношения стали как-то проще…

Методическая врезка
Я подумал: наверное, правильный академик, стоя за кафедрой, отпил бы глоток из стакана и начал бы раскрывать тему так: "Данные экспериментальных исследований показали, что динамика аффективной составляющей при усилении межличностной аффилиации имеет валидные по критерию Стьюдента следующие поведенческие корреляты…" А слушатели бы сидели попами на стульях и про это писали в тетрадках. Чтобы запомнить и ему потом похоже рассказать на экзамене. Я предпочитаю подход другой, чтобы узнанное ими откладывалось даже не в голове, а в теле. Чтобы они это просто прожили и это стало их. То, чем они теперь живут каждый день. А смогут ли они рассказать про это профессору? Наверное, смогут, если выучат его язык…

Итак, "отношения стали как-то проще… Как будто нет никаких барьеров". Правильно они говорят, только ЧТО они говорят, по-моему, еще не понимают.
Поясняю.
— Лина, у меня к тебе просьба: встань, пожалуйста! (Лина поднялась.) Спасибо, Лина. Скажи, как я к тебе обратился?
— Ну, с уважением. Вежливо, предупредительно.
— Верно, Лина, я обратился к тебе с уважением. А если бы я обратился к тебе просто, без барьеров, как к родной, то: (подошел, свободно шлепнул-осадил ее по плечу)
— Так, сядь, все!
Лина плюхнулась.
Группа забурлила. Пошла разборка: что это такое — родные? Это те, с которыми ведешь себя просто, не всегда специально размышляя об уважении?..
Пусть задумаются. Тут важно не получить ответ, тут важно заболеть вопросом. И, чтобы вопрос не забылся и вошел в них покрепче, раздаю бумажки с полной формулировкой: Есть закономерность: «родного», "близкого" человека понимают как того, к кому относятся просто (то есть без уважения, без сохранения дистанции), и обычно уважение к людям всегда снижается по мере того, как они становятся «близкими» и «родными». Можно ли быть в близких отношениях, сохраняя друг к другу уважение, почему это почти ни у кого не получается и как собираетесь решать эту проблему вы?
Поедут с занятий — будут думать. Многие, любящие думать подробно, свои размышления запишут и принесут мне на разбор. Если есть на что отозваться — я отзываюсь. Но — вопрос следующий:
— Кто ценит близкие отношения?
• Поднимают руки все. Значит, включены и вопрос слышат.
— Что это такое?
• Что-то говорят. Не так важно, что; важно, что пытаются думать и формулировать.
И — кстати, как бы интерес:
— Всегда ли близкие отношения — глубокие?
Хочется ответить — "да!", но не получается. А получается
общими усилиями скорее следующая таблица:

Неблизкие и неглубокие
Мы знакомы. Отношения нормальные
Близкие, но неглубокие
Быстрорастворимая интимность
Глубокие, но неблизкие
Мой исповедник
Близкие и глубокие
Подлинная близость. Доверительные отношения

Чтобы эту таблицу увидели и поняли все, ее лучше не рисовать, а показать наглядно-пространственно на парах из круга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41