Смотри, они еле дышат!
А они, действительно, еле дышали. Марина с каким-то присвис - том, Наташа тяжело, с хрипами, как задыхающаяся от крупа.
Женщина сделала питье - Наташа уловила дух травы какой-то, - и стала их обеих отпаивать, потом дала по кусочку масла.
Она их отходила и когда приехала "скорая", то Наташа, и Мари - на в состоянии были что-то рассказать, хотя хрипло и тихо, но все же. Врачи со "скорой" сделали какие-то уколы, вызвали мили - цию и отбыли.
На милицию у Наташи никакой надежды не было, но полагается, надо, а вдруг? Никаких "вдруг", сказала она самой себе. Потеряла все и потеряла. Не надо было всем рассказывать и разляпывать, а отдать на хранение маме. Ну да, чтобы маму ограбили и убили! Она не могла понять, почему только угрожал им этот монстр?.. А впрочем, зачем их убивать? Они его никогда не узнают!
Что они с Маринкой могут рассказать ценного? Ничего.
Голоса они его не слышали, примет не видели. Зачем только милицию вызвали! Никого и ничего они не найдут. А вдруг узнают ТЕ, что была милиция? Разозлятся и грохнут...
Но милиция уже входила в квартиру. Господи!
Еще час назад они мирно болтали с Маринкой о жизни, религии, людях, выпивали, вкусно ели, а к дому уже подкрадывался изверг и грабитель, уже поднимался по лестнице, пока она сидела и мечтала, а Маринка смотрела свой сериал. Вот так в жизни и бывает - ничего никогда не угадаешь, хоть гадай с утра до ночи.
Милиционеров было двое, - один, старший, видимо, в штатском, с суховатым лицом, пожалуй, ровесник Марине, второй - в форме, молодой, толстоморденький, румяный.
Старший представился.
- Майор милиции Проскурников Александр Евгеньевич, сержант Сер-гей Комлев.
- Вы - хозяйка квартиры? - обратился он к Наташе.
Она кивнула.
Майор посмотрел на Марину, та сразу откликнулась.
- Калиничева Марина Николаевна, подруга Наташи, Натальи Алек-сандровны... - Марина посмотрела на Наташу, не зная какая у неё сейчас фамилия...
Наташа тут же добавила: Черникова.
Следователь расспросил соседей, записал их имена, адрес, и отпустил.
Те удалились, а следователь принялся за подруг.
Но что они толкового могли ему сказать? Ну, описали свои ужасы, подробно рассказали, как сидели, что он сделал, когда вошел, что взял, куда складывал, какой, примерно, пистолет у него был.
Наташа устала от этого бессмысленного разговора. Ну и что, что он схватил Марину за горло? Или на нем была белая маска? Что им это даст? Она так и сказала этому Александру Евгеньевичу, хо - тя сам по себе он вызвал у неё симпатию своей серьезностью и вежливостью. Единственное свежее, что он спросил, были два мо - мента: первый, не расслышали они хотя бы какой-то акцент в его шипении. Ничего в этом шипении не было, кроме шипения. И еще: не могло ли быть ЭТО женщиной.
Наташа задумалась.
Вполне. Фигура не ясно какая, - вся сделанная, двигалась она легко, неслышно, и в шагах мужской поступи не чувствовалось. Но ведь это тоже от обуви зависит. Однако, и не мелкие шажочки... - Возраст? Скорее, молодой... Но не двадцать.
Проскурников с похвалой отозвался о Наташиной наблюдательнос - ти. Потом как бы невзначай спросил, когда она приехала, откуда, сколько там прожила и давно ли здесь и кто из соседей знает, кто она и откуда прибыла.
Тут вступила Марина.
Да уже весь дом знает! Такие дела скрыть трудно! И "рено" её стоит.
А стоит ли? - Майор подошел к окну. Но "рено" было на месте.
Не взял, - сказал он, - значит, был на угнанной, сейчас где-нибудь бросит. Теперь, мои бедные женщины, я должен точно знать, что у вас взяли. Посмотрите вещи, Наталья Александровна.
Наташа встала, покачнулась, но удержалась.
Прошла к распахнутому шкафу, - шуб не было ни одной! жаль до ужаса!
Она сказала, сколько их было, майор, ей показалось, дрогнул.
... Да, столько у неё было шуб! Она их покупала на свои собственные деньги. С мужем они давно разошлись.
Проскурников спросил, женат ли он теперь.
Она ответила утвердительно, и он снова что-то записал. Не по дозревает ли она Алека? Полная чушь!
Ей не хотелось все рассказывать при Марине и она незаметно сде - лала движение головой в сторону кухни, когда Марина рассматрива - ла свою порванную сумочку. Проскурников понял и сказал.
Пройдемте на кухню, вы мне перечислите все, что он у вас взял.
А на кухне, кроме перечисления вещей, спросил её и адрес Алека, и дачи, и мамы. Но она предупредила, что мама - больной человек и не надо её тревожить. Он сказал, что без её ведома он этого не сделает.
И на дачу без меня не надо...
И к мужу? - Спросил с улыбкой Проскурников.
И к мужу, - твердо ответила она.
Вы что же, его предупредите?
Конечно! - Воскликнула она возмущенно.
Но тогда мой визит не будет иметь смысла, - грустно сказал Проскурников.
А вы подозреваете моего мужа? Этого не может быть!.. - Запротестовала Наташа.
Будем так думать, Наталья Александровна. Но вы, как только немножко придете в себя, поразмыслите, кто бы это мог быть из ваших дальних или близких знакомых... Такое иногда бывает, к со-жалению. Ну и мы, конечно, будем искать. Немало он у вас забрал. Обобрал.
Как-нибудь переживу, - откликнулась Наташа встала, давая понять, что больше сказать ей нечего.
Но майор ещё задержал её.
Скажите, Наталья Александровна, а почему вы не хотели, чтобы я расспрашивал вас при вашей подруге, Марине Николаевне? ... Ну, вот. Им палец нельзя протянуть, откусят. Не хочет она, чтобы Маринка знала все её адреса, не потому, что сейчас не до-веряет ей, а потому... потому что слишком много меж ними всего и, как ни странно, она вдруг поняла, что ничего не ушло.
Но ответила другое.
Когда-то я обманула Марину, по глупости, детскости - сказала, что вышла не за того, за кого действительно вышла... Могла полу-чится неловкость...
Наташа старалась говорить небрежно и светски, как о не стоя - щей внимания ерунде.
Он промолчал, как бы удовлетворившись ответом.
В комнате Марина плакала, размазывая тушь по щекам.
Представляешь, эта сволочь украла у меня паспорт ко всему про-чему!
Наташа бросилась к ящичку, где хранила документы, - паспорт был на месте. Хоть это!
Проскурников успокоил Марину.
Паспорт вам быстро сделают. Мы посодействуем.
Наташа вдруг подумала, что не предложила ему даже чашку ко - фе. Она быстро исправилась.
Чашечку кофе?
Спасибо, в другой раз. Я думаю, мы ещё встретимся, - как-то загадочно-обещающе сказал он. И добавил, - не оставить ли вам Сергея? А то ведь дверь у вас порушена.
Не надо, что вы, спасибо! - в два голоса заговорили женщины.
Мы к двери что-нибудь подтащим! - Пообещала Марина.
После ухода милиции подперли дверь креслом.
Наташа вынула из бара бутылку мартини.
Удивляюсь, чего он спиртное оставил? Непьющий? А может, дейс-твительно, баба?
Марина фыркнула.
Сейчас бабы у нас почище мужиков лакают. А ты что, думаешь, и вправду - баба?
Наташа разлила по бокальцам мартини.
Не знаю. Может, и баба. Мне кажется, мужик бы все проще сде-лал. Никаких масок и подошв, просто шляпу надвинул или платок на рот и все. Как террористы! А тут бабьи придумки... Давай выпьем, хоть и болит голова до ужаса, может, наркоз поможет.
Слушай, - сказала вдруг Марина таинственным шепотом, - а вдруг это Шурик? Не сам, конечно, явился, мы б его узнали сразу... Навел! У него глаза завидущие, а ни хрена нет.
Не-ет, - протянула Наташа, - он, может, опустился совсем, но..
Марина попеняла ей.
Вот, Евгеньич же просил, чтобы мы все сказали, что думаем, что предполагаем. Я хотела было сказать, но кто я такая. Но кто бы это ни был, - сволочь он! Баб ограбил! А знаешь, мне сыщик этот понравился, такой, чувствуется, самостоятельный, умный. Он - найдет!
Наташа устало сказала.
Да не найдет он ничего, хотя и симпатичный.
Марина стала снова ругать грабителя, она все страдала о перстне с аметистом.
Это же тот, Наташка, тот, что ты мне подарила. Я так его любила.
Лучше него у меня ничего не было, нет, и не будет...
А у меня он иконку забрал. Паневежисской Божьей Матери, я её так любила, она мой талисман.
Марина спросила.
Может, тебе деньги нужны? А, Наташка? У меня-то он всего трис-та баксов взял, все, что было. Позарился, гнида! Я тебе могу завтра привезти.
Спасибо, Маришка, выкручусь, я же не все деньги здесь держала.
Я там много зарабатывала.
Марина посмотрела ей пристально в глаза и спросила, шепотом по чему-то.
Скажи мне честно, от меня никуда не уйдет - на мужиках зараба-тывала?
Наташа рассмеялась.
Нет, Мариш. Я ведь крепкий профессионал, дипработник.
А девать мне баксы было особо некуда. Ну, покупала вещи, ну, ез - дила на курорты...
Неужели у тебя ни одного мужика после мужа не было? Ни за что не поверю! Ведь ты же нормальная женщина, красивая, все при те-бе... Не поверю.
Ну, не верь, - ответила Наташа. - Как хочешь. Но секса для ме-ня не существует. Мы с мужем из-за этого разошлись. Он себе нор-мальную женщину в конце концов нашел, после маеты со мной. А лю-бил меня очень. Вот я и подумала: не буду больше экспериментиро-вать, такая сложилась у меня судьба. Давай не будем об этом.
Марина согласилась.
Давай, - и тут же продолжила, уже о себе.
Знаешь, сколько я абортов сделала! Штук пятнадцать, не меньше.
Последний - фиговый был, больше не беременею - лафа! У меня сейчас любовничек есть - класс, на небо улетаю! Я тебя с ним познакомлю. Только не уведи! А то обревнуюсь.
Наташа засмеялась, сказала, как учительница: запомни раз и навсегда: я никого никогда не уведу! Я - пустыня Гоби. Поняла?
Так что можешь мне показывать всех твоих любовников, - никакой опасности. А мужики, если видят, что в бабе нет секса, сами отс - тают. Им не красота нужна, а сексуальность! Есть, правда, идеа - листы, которые просто ходят и глазеют. Там таких много. Но, я считаю, они не совсем нормальные, вроде меня. Я ведь идеально тоже могу влюбиться, наверное, но чтобы без всего этого.
Марина выпила ещё мартини, уже одна, она подпила, это было заметно, и спросила.
Наташ, а ты вправду на меня больше не злишься? Честно?
Наташа ответила, сдерживая раздражение.
Я иногда думаю, что, может, что-то было и к лучшему, свет по-видала, любил меня муж очень, пожила в свое удовольствие. А то с каким-нибудь Шуриком маялась бы всю жизнь... Если бы только не было ещё страдающего... существа. Марина, больше не будем к прежнему возвращаться, идет?
Марина нехотя сказала.
Ну, если ты не хочешь... А ведь иногда хочется вспомнить все, поговорить, разобраться...
Не хочу, - твердо сказала Наташа.
Марина вдруг опять вскинулась.
Вот, сука, из-за него и тряпочек я не увидела и не приобрела ничего! И не потрепались как следует!
А я тебе шубу собиралась подарить! Теперь вот - нечего...
Марина аж покраснела, будто шуба уже висела у неё на плечах.
Тем более найду этого подонка! За шубу!
И они обе расхохотались, хотя смеяться им не очень хотелось.
Марина прошептала.
Мне что-то страшновато, Наташ, может, не надо было отпускать этого сержанта. Спал бы себе в другой комнате, все ж мужик.
Да пошли они на фиг! - Раздраженно сказала Наташа. - Тоже мне сыщики! Чепуху тут молол этот джентльмен! С умным видом. А сам и знать не знает, и ведать не ведает, с какого боку браться!
Марина покачала головой.
Не-ет, ты их не знаешь! Они так вот поговорят, поговорят, по-том по скупкам пойдут, по комискам, потом по своим каналам, - к скупщикам! У них все на приколе!
Наташа разозлилась.
Ага! Только мы этого Евгеньича и видели! Ну, позвоню ему неде-ли через две, нанесет он мне чепухи! Ладно, я устала, как не знаю кто. Спать! Спокойной ночи! Ты ложись здесь, постель внут-ри, все чистое. А я пойду к себе. Пока.
Она уже выходила из комнаты, когда услышала бормотанье Марины.
Злая ты какая-то стала, чужая... На кривой кобыле не подъ-едешь...
ГОСТИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
ВАЛЕНТИН.
Наташа проснулась в отвратительном состоянии. Давно не было столь скверного настроения. Надеть теперь нечего, все вынесено, она вчера проглядела, ну, остались, кое-какие одежки, но главного нет, - нет ни плащей, ни курток, ни пальто.
Осталась паршивенькая старая кожаная куртка, купленная дав ным-давно. Ладно. Брюки её шикарные велюровые - взяты, все, туф - ли новые, ботинки... Никуда она в таком похабном виде не поедет, ни на какую дачу.
Потом, её раздражала Марина, которая как была вульгарной дев - кой, так и осталась. Только ещё деньги заимела и на них себе му - жиков покупает!
Но что, Марина собирается кантоваться у нее? Не выйдет. Ната-ше надо остаться одной. Она не вытерпит ещё и сегодня эту отек-шую рожу, - у Марины к концу их "вечеринки" отекло лицо и она стала похожа на старую мятую подушку. Наташа вскочила с кровати, подбежала к зеркалу, - а у нее?
Но у неё на лице не было заметно ничего. Вот, что делать с мамой... Надо ехать за деньгами, а что говорить? Вчера отдала на хранение, сегодня берет! Хорошо, если мама за эти дни их ку - да-нибудь не вложила, она все время кого-то снабжает в долг под большие проценты. Вполне могла отдать! Но у неё деньги есть еще, дать она может, но что ей соврать? Опять это вранье! Когда же оно уйдет из её жизни!
Надо будет сказать... Наташа задумалась, - ничего не шло в голо ву... Да, что скажет, то и скажет, лишь бы мама не догадалась, что её ограбили и так ужасно! Мама не выдержит! Ладно, с этим решено. Потом она поедет в какой-нибудь фирменный магазин и на - купит всего самого-самого...
С этим все. Алеку она позвонит и поедет к ним, если, конечно, пригласят. Хочется пообщаться с нормальными людьми после всех этих ... Тени прошлого её окружали. Нашли все-таки. Как змеи вползли в дом. Ей вдруг стало страшно. А в соседней комнате спит
Марина - кто она?
Она прошла в комнату к Марине. Та спала сладким сном, подло - жив под щеку ладонь. Наташа смотрела на нее, во сне Марина хму - рилась, что-то бормотала: наверное, переживает вчерашнее...
Марин, - позвала она Марину, - Марин, - но так, чтобы та не ис-пугалась. Но Марина испугалась. Она села на постели и смотрела раскрытыми от страха глазами. - Что? Что... - Потом она увидела наконец Наташу, и её отпустило.
Ты что, Мариш, это я, Наташа! - трясла её за плечи Наташа, пото-му что ту и отпустило, но вид у неё был смурной.
Наконец Марина откликнулась хрипатым голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41