Я не люблю бестактных вопросов, но разрешаю, задавайте.
Наташа, скажите, только честно, ладно? Он присел перед ней на корточки и взял за руку. Она тихонько отобрала руку (а ты, болван, думал целоваться!).
Вы кого-то очень любите?..
У неё исказилось лицо и она ответила быстро и твердо:
Я никого не люблю. - Она посмотрела на него, и в глазах у неё печаль и какой-то холод, который заставил его содрогнуться. Она явно говорит правду. Тогда, что же? Что? Ничего путного не при-ходило в голову. И вдруг ему подумалось, а пошла бы она... На хрена мне нужна эта страннейшая девица! Может, сказать, что по-шутил, хотел узнать, как она ко мне относится?
Но тут Наташа встала.
Я пойду домой, Алек. Вы задали мне задачу, над которой я долж-на подумать. Сразу, сейчас я вам ничего не скажу.
Он подумал, что, действительно, налетел на девчонку, как кор - шун и ещё хочет, чтобы она сразу ответила ему, - да.
Грош цена такой. И вдруг понял, что до безобразия хочет её.
Хочет не только овладеть ею, как женщиной (а что она - женщина, сегодня он понял), но хочет вообще владеть ею.
Хорошо, - сказал он, - жду вас утром здесь.
Отец уже спал, когда она пришла домой. Мама сидела перед те левизором, глядя какой-то африканский фильм, который можно смот - реть только если уж так скучно, что просто тоска. Наташа поняла, что мама ждет её. Знает? Может быть. Но нужно все выяснить.
Мама обернулась к ней.
Хочешь поесть? Садись, я разогрею второе. Или чайку?
Чаю, - ответила Наташа односложно и подумала, что помолчит и послушает. Мама не выдержит, если что-нибудь знает.
Светлане недавно звонила Алиса, они встретились в солярии, где никого в этот час не было, и Алиса выложила всю историю, - за некоторыми исключениями и добавлениями, - про Европу она ска - зала, но сказала, что Алек раньше собирался предлагать Наташе руку и сердце.
Светлана была вне себя от счастья. Получилось! Но она боялась
Наташку, боялась её решения. Надо с ней быть очень осторожной.
В молчании они пили чай и, конечно, не выдержала Светлана.
Девочка моя, ты что-то грустненькая? Тебе не очень нравится здесь? Я понимаю! Мне самой не очень, но это лучше, чем Москва для нас...
Наташа кивнула.
А как с этим мальчиком, Алеком? Все-таки он тебя развлекает? - В голосе Светланы слышалась фальшь, не смогла она скрыть, что спрашивает не просто так.
Этот мальчик, как ты говоришь, только что сделал мне предложе-ние, железным голосом сказала Наташа и внимательно посмотрела на маму.
Та настолько была не в себе от радости, что даже не очень стала притворяться, что не знает. То есть притворилась, конечно, но так, что все швы - наружу.
Да-а? Вот так? Ну и что, ты ему отказала? - Мама сразу взяла на вооружение негативный вариант, чтобы, видимо, не расстраи-ваться очень сильно, а может быть, для того, чтобы сразу бро-ситься в бой.
Наташе очень хотелось сказать - да, отказала, но ведь этого не было, она должна сказать правду.
Нет, я не отказала окончательно. Я сказала, что отвечу утром.
Светлана взяла себя в руки, и выглядела совершенно спокойной.
Очень хорошо, что сразу не отказала... Я кое-что тебе объясню.
Наташа, ты должна знать, что наши дела не очень хороши. Отца скоро выпрут в Союз. Я это чую. Ему здесь не нравится, он даже сказал мне, что лучше пойти работать в школу, чем жить в этом гадюшнике. С первым у него не сложилось, посол ни так ни сяк...
Отец ленится, у него всегда такой вид, будто он делает всем одолжение. И это после того, что я сделала! (Значит, все-таки мама устроила эту поездку. Но для Наташи это не было открытием, она так и думала ) Ну, ладно, это, как говорится, лирика, - продолжала Светлана, - а реальность такова: наш отъезд не за го - рами. Назад в Союз, опять к тем же людям и обстоятельствам!
Думаю, ты не очень хочешь в Союз? - спросила Светлана и ждала ответа.
Наташа коротко ответила, - Не очень.
Ну вот видишь? Тут мы солидарны. Но на нас наплевать. Мы, - материал отработанный, а вот ты... Мне бы очень не хотелось, чтобы ты возвращалась опять к этим (она никого не назвала, но Наташа поняла. Она тоже не хочет. Мама даже понятия не имеет, насколько!)... В общем, я считаю, что предложение Алека - выход. Пусть и звучит это некрасиво. Тем более, если он женится, то его сразу же направят в Европу, мне сказала Алиса Николаевна.
Наташа перебила мать.
Ах, вот оно что! А я-то думаю, что это он мне вдруг предложе-ние делает? Еще подумала - вдруг действительно влюбился! Потому и решила подождать до утра, сразу не отбривать! А надо было. - - Замолчи! закричала Светлана. - Заткнись! Что у тебя впереди, ты мне скажи! Маринка? Грязные бабьи бошки? Или машинка с утра до вечера! Какие перспективы? Он-то найдет себе жену! Ну, не в Европу, так куда-нибудь его папаша устроит! А кого ты будешь ви-деть в Союзе? Шантрапу? Которая-будет зариться на твою квартиру, на твои шмотки и заработки! Этого ты хочешь? В конце концов, Алеку не нужны ни твоя квартира, ни твои деньги, ни твои шмотки! А это дорогого стоит...
Зато ему нужна Европа! - сказала едко Наташа.
А что в этом плохого? Но он может жениться в Союзе! На ком угодно! Европа - это же мечта! Там побывать, просто побывать, и то... А жить? И потом я совсем не уверена, что он пришел к тебе во дворик, зная о Европе. Но я замолкаю! Решай сама. Чтобы потом не говорила, что я тебя заставила! Скажешь - да, пусть - да. Скажешь - нет, пусть - нет... Я тебе словом не напомню. Будем жить, как жили. Отец - в школе, я - со своим "контингентом", ты - со своим! А теперь я пойду спать. Я дико устала.
Светлана поднялась со стула уже не бойкая, не сильная, а та - кая, какой она была последнее время в Москве.
Наташа секунду подумала и сказала, - мама, я решила. Я выхожу замуж за Алека.
Светлана зарыдала. Ее покинуло напряжение, она хотела кинуть - ся и обнять Наташку, но, глянув на нее, остановилась, - такой у дочери был взгляд.
Когда утром Наташа вошла во дворик, Алек уже был там. Он си-дел в плетеном белом кресле и курил, положив нога на ногу. На нем были голубые джинсы и майка с надписями, на шее цепь. Ру-ки у него были загорелые и твердые, с сильными мускулами. Черные волосы блестели, косой пробор был ровным, лицо просто красивое, - с этим коротким решительным носом и яркими карими глазами. Он напоминал восточного человека.
Наташа почувствовала, что рассматривает его, как товар на рынке, раньше она на него так не смотрела и не замечала никаких деталей.
Он также молча смотрел на неё (они не сказали друг другу даже обычного приветствия...) и видел, какая она очаровательная, со своими длинными распущенными светло-золотистыми волосами, то - ненькая, как былиночка, и взгляд чуть испуганный...
Он спросил.
Ну, как ваши сны? Что они вам подсказали? От матери он уже знал, что все в порядке: рано утром позвонила Светлана, он при-сутствовал при этом. Алиса положила трубку и вдруг обняла его, что не было ей свойственно, и сказала: - Будь счастлив, мой мальчик. Все устроилось. Теперь все зависит только от тебя. Ты-старше, опытнее и сможешь её приручить, даже если она совсем дикий козленок. Но я думаю, все будет в порядке.
Наташа услышала в вопросе прежний полушутливый тон, каким они разговаривали до всей этой истории и не знала, как себя повести: если ответить так же, то отношения их могут превратиться в ка - кую-то несерьезную игру, с которой потом неизвестно, что делать.
Ответить серьезно, будет выглядеть глупо.
Она замялась, а потом само сказалось как-то серьезно.
Алек, я принимаю ваше предложение. Он встал, подошел к ней и, поцеловав ей руку, сказал:
Спасибо, Наташа, я этого уж не ждал. Вся эта сцена была похожа на сцену из спектакля, и потому оба чувствовали неловкость.
Наташе казалось все неествественным, но самой предпринимать что-то? Пусть он хоть попытается поцеловать ее: во-первых, она узнает уж точно, как она к нему отнесется в дальнейшем, а во-вторых, это все-таки принято? И что, он оовсем этого не хо - чет? Неужели это чистая сделка? Какой все-таки ужас!..
Но тут Алек наклонился и поцеловал её, не театрально, а так, как надо, и она ответила ему, целуясь так впервые в жизни, пото - му что поцелуйчики с мальчишками ерунда и игра, а Шурик её, в принципе, и не целовал. Что делал Санек, она просто не помнит, но судя по всему, целовать её Саньку не пришлось. Она передерну - лась, - ну и мысли во время поцелуя!
Поцелуй длился, и она почувствовала даже некоторое волнение, и когда они оторвались друг от друга, то и у Наташи, и у Алека был туман в глазах и сердца бились в унисон, - быстро и сильно.
Он было потянулся к ней еще, но она отошла от него немного, да - вая этим понять, что не надо.
Но почему, Наташа? Мы же почти муж и жена?... - Сказал он про-сительно, почувствовав, что она ему ответила не просто так.
Он подумал даже, что, наверное, сегодня они могут быть вмес - те, ночью. В их огромных апартаментах ни папа, ни мама ничего не заметят! У него возникло вдруг бешеное желание овладеть ею здесь же, сейчас, и его глаза выразили это.
И тут же у Наташи прошли и расслабление, и размягченность, и даже волнение. Вот оно, пришло! Сейчас он набросится на неё и начнет делать то же, что делали те двое и, наверное, так же!..
Нет, Алек, не надо, я тебя прошу. Пусть будет так, как полагает-ся.
Он вздохнул тяжко и протяжно. Она заставила себя весело расс меяться.
Чем был хорош Алек, - он не был серьезным человеком, и наст - роение у него менялось мгновенно.
Таков был Алек. И теперь, когда Наташа расхохоталась над его горестным вздохом, он тоже рассмеялся, желание ушло, как и не было, и он предложил ей поехать покататься. Но она отказалась, изобразив театрально-шутливо невесту, которая должна быть прис - тойной до свадьбы.
Алек поплелся на корт, покидать мяч, а Наташа отправилась домой. Там она побежала в туалет и осмотрела свои трусики: они были мокрые. Она почувствовала что-то во время их поцелуя. Разум её был возмущен, она была противна себе, ей было гадко, но орга - низм её праздновал победу.
... Так вот она, Наташа, какая! Правильно Нинка говорила, что она ещё ляжет под мужика. Любого, - сказала Нинка. А что, Алек - не любой? Конечно, любой! Знает она его недели две, ну, три:..
Наверное, и случилось с ней все то, потому что она ТАКАЯ!
Решено было здесь свадьбы никакой не делать: ни большой, ни маленькой. Настояла на этом Наташа. Алек не сопротивлялся, так как ему тоже не хотелось торчать на фуршете со всеми этими монстрами и монстрихами. Они уедут в Союз на время оформления, там распишутся и поживут на даче. Благо, погода в Союзе стояла прекрасная: было начало сентября.
А В РОССИИ - ДОЖДИ КОСЫЕ...
Из аэропорта (их ждала машина) они, не заезжая в Москву, пом-чались на дачу, выбросили прямо в калитку вещи какой-то женщине в фартуке и помчались в ЗАГС, где их уже ждали свидетели, моло-дая пара, приятели Алека - Людок и Олег.
Людок была небольшая, розовощекая полненькая блондиночка, с очень белыми зубками, правда глупа до отчаяния. Олег же смешной - высокий, тощий, с кучерявенькой рыжей головой и стремлением что-нибудь обязательно рассказать, к случаю или нет.
Но глазик у него был умненький и острый.
Алек после церемонии, бокала шампанского и фотографий хотел было отправить свидетелей по домам, а собраться, сказал он, завтра с утра, благо - суббота. Но рыжий Олег так закручинился что пришлось Алеку соглашаться на "продолжение банкета", а Ната - ша обрадовалась, - отдалялся миг их первой ночи, первого после свадьбы свидания наедине, с совершенно определенной целью.
Им открыла калитку (она была на замке) все та же женщина в фартуке, Любаня - давняя домработница семьи.
Вся команда по извилистой, довольно длинной тропочке прошла к двухэтажной даче с огромной террасой.
Ваши вещи на втором этаже, сказала Любаня.
Наташа кивнула и выскользнула, но не на второй этаж, а из дома.
Ей не терпелось посмотреть, куда она попала. А попала она - в рай. Участок был огромным, - лесной, с опушками, залитыми солнцем, клумбами, дорожками, посыпанными песком и обсаженными хризанте - мами и игольчатыми астрами. Дом был тоже огромным, одна терраса - круглая, вторая - на другую сторону, - поскромнее, но уютная. На участке было ещё один дом - тоже двухэтажный, но попроще, с балкончиком на втором этаже, - рубленый, добротный.
Наташа пошла по участку. Она наткнулась на удобную скамью со спинкой перед полянкой с высокой травой и села. Закурила. Солнце било прямо в глаза, но от этого не становилось неприятно, как в
Африке, здесь ты расслаблялся весь и наслаждался полной тишиной и прелестью начинающегося вечера. Как хорошо!Голоса доносились откуда-то издалека, кто-то смеялся... Боже мой... Неужели это все принадлежит и мне тоже? Ей вообще хотелось бы сидеть на этой скамье дотемна, одной, курить и ни о чем не думать, только нас - лаждаться тишиной и безмерным одиночеством... Но за все, ангел мой, красавица и умница, - надо платить. Странно, здесь, в этом лесу, у неё не осталось печалей и ужасов прежних лет... А в доме Алек, и он её ждет.
Надо себя приучить к мысли, что она - жена и обязана быть женой, без фокусов.
С террасы донесся голос Алека:
Наташка! Ты где?
И она громко крикнула:
Иду-у!
Стол роскошный был накрыт на круглой террасе, и все уже были в сборе. А Наташа себя настраивала: во-первых, она ре - шила, что ей надо напиться, тогда все может пройти так, что она и не заметит (как тогда!) и потом, если и будет помнить, то не все, и не точно, и зыбко.
И они стали гулять. Чего только они не выделывали! Пили, плясали, пели, валялись в траве, бегали меж деревьев раздетыми, под утро на машине, пьяные, поехали в аэропорт (недалеко он был) в ресторан за водкой, которой не хватило. Наташа тоже была хо - роша, в машине заснула и проснулась, когда они въезжали в дачные ворота. Оказалось, что с ними чуть не случилась беда - наскочили было на МАЗ, но тот как-то свернул, и Алек собрался и тоже виль - нул отлично. Вот только бок надо выправлять и красить.
Ты бы так и погибла - во сне! - сказал Алек Наташе. А она подума-ла, что, может, это было бы самое лучшее, что могло случиться в её жизни. После счастливого дня, слишком счастливого для такой грешницы. "Жить тебе ещё и маяться", - вдруг как бы произнес чей-то голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41