..
- Что-что?..
- ..а потом, - словно не слыша его, рассказывала Джорджия, - в бухгалтерию и взяла назад плату за первый семестр. Села в автобус, доехала до Бостона и там, втайне от отца, поступила в небольшую школу искусств. - Она смело встретилась с ним взглядом. - Вот ее и окончила, через четыре года. По специальности "искусствотерапия".
Джек ясно видел, как на ее выразительном лице печаль сменялась торжеством, счастливые воспоминания - горечью утрат. Вот поворотная точка в ее жизни; вот что освободило ее. Он-то раньше, да и потом, думал, что это он оказал на нее самое сильное влияние в жизни. Не предвидел, что у нее хватит сил не дожидаться его.
- Забавно, - весело продолжала Джорджия, - но платы за один семестр в МТУ оказалось достаточно, чтобы покрывать мои расходы в Бостоне целых два года. Разумеется, я подрабатывала официанткой, квартиру снимала вместе с тремя подругами, и все же... - Она умолкла - вспоминала, наверное, то время, когда впервые освободилась от тирании отца.
Джек понимал ее, ему тоже это было знакомо: опьяняющее чувство свободы - и ощущение беспомощности и ужаса перед жизнью.
- Мы с отцом разговаривали в последний раз, - добавила она совсем тихо, когда я позвонила ему, чтобы сказать, где я и как поступила.
- И что же он? - поинтересовался Джек, хотя мог без труда предсказать реакцию старика.
Она опустила взгляд на серебряные столовые приборы, которые все перекладывала, видимо машинально, с места на место.
- Да так, ничего. Проклял меня, словно я - злобный демон, вырвавшийся из преисподней. Заявил, что у него нет больше дочери и видеть меня впредь он не желает. А кроме этого... - Она дрогнула, замолчала.
Джек поспешил прийти ей на помощь, кивком остановив ее. Грегори Лавендер всегда знал, какие именно слова сказать дочери, чтобы она почувствовала себя выброшенной на помойку вещью. И потому Джек с радостью завладеет "Лавендер индастриз" - одна мысль об этом согревает ему сердце. Сознание, что Грегори Лавендер ничуть не изменился, укрепляет его решимость отобрать у старика самое дорогое - дело всей его жизни. Лавендер любил и лелеял свою компанию, а дочь у него всегда была на последнем месте.
- Теперь я работаю в больнице Святой Марии. - Джорджия заговорила о настоящем, а не о прошлом, и голос ее зазвучал жизнерадостнее. - Занимаюсь проблемными детьми. Моя задача - пробудить их сознание, способности, вовлекая в творческий процесс осмысления окружающего. Работа очень благодарная, она мне нравится.
Никогда бы он не подумал, что Джорджия выберет такую профессию, требующую особой сердобольности. По отношению к нему она проявляла необычайную доброту и заботливость, но ведь сама была запуганным, забитым ребенком. Трудно поверить, что, став взрослой, она решилась вновь через все это пройти.
- А еще у меня магазинчик художественных изделий в старой части города, сообщила она. - Летом, когда в Карлайле много туристов, дела идут очень неплохо. Настолько, что в межсезонье я его закрываю и отдаю все силы работе в больнице и занятиям живописью. В общем, жаловаться не приходится, и у меня остается много свободного времени для Ивена.
Все как будто ясно, но Джек хотел знать еще кое-что.
- А как в твоей жизни появился Ивен?
- С Ивеном я познакомилась в больнице. - Лицо ее засветилось радостью. Убежал из детского дома, этакий нелюдим. Потребовалось время, но в конце концов мы узнали его историю от него самого. Она оказалась проще, чем мы думали. - И вдруг Джорджия заторопилась, не желая, очевидно, вдаваться в подробности о прошлом Ивена или решив, что Джеку они неинтересны:
- Короче, я усыновила его.
- Почему?
Собственный односложный вопрос показался слишком резким, недобрым даже ему самому. Но сказанного не воротишь. Да не очень-то он и хотел этого. И правда ему необходимо понять, по какой причине Джорджия взвалила на себя заботы об этом трудном подростке.
- "Почему"? - недоуменно повторила она. - Глупый вопрос, Джек... Уж ты-то должен знать ответ.
Прежде чем Джек успел что-нибудь сказать, бесшумно возник официант, и Джорджия как за якорь спасения ухватилась за меню. Мгновенно его пробежала, закрыла и попросила фирменное блюдо - "то, какое у вас сегодня".
- И мне то же самое. - Джек не проявил ни малейшего интереса к тому, что именно он заказывает, даже не заглянул в меню: все его внимание сосредоточилось на Джорджии, отвлекаться не хотелось.
Официант, уже уловивший настроение этой пары, быстро записал заказ и исчез, оставив сидящих за столом в напряженном молчании.
- Так на чем мы остановились? - проговорил наконец Джек, видя, что Джорджия задумалась и не собирается продолжать разговор.
- Да так... - пробормотала она, не глядя на него. - Ты-то вряд ли помнишь свое детство - так давно расстался с ним, так далеко ушел. А я - наоборот: ежедневно наблюдаю за борьбой, которую ведут такие подростки, как Ивен, и потому не забыла ничего.
- О чем ты, Джо? - Джек откинулся на спинку стула, искренне озадаченный ее словами.
Она подняла на него взгляд, и в глазах ее сверкнул вызов.
- О том, каково быть одному против целого света, не ждать ни от кого помощи, - раздельно произнесла она. - О том, каково жить без всяких прав, без малейшей надежды на будущее. О детях, Джек, таких, какими были мы с тобой.
Теперь уже Джек перешел в наступление:
- Ничего я не забыл! Ты представить себе не можешь, как хорошо я все помню. Думаешь, тебе было по-настоящему плохо? - Невеселый смешок вырвался у него. - Поверь мне, Джо, ты и понятия не имеешь, как плохо было мне.
Она молчала, ждала продолжения, не удивляясь его беспощадности.
- Ну да, папочка пару раз тебя изругал. Да, ему было наплевать на твои желания. Но у тебя всегда была теплая постель, никто тебя и пальцем не трогал. Ты не теряла родителей, свой дом, тебе никогда не приходилось зависеть от чужих людей.
На этот раз рассмеялась Джорджия, каким-то странным, ломающимся смехом, такого Джек никогда не слышал у нее прежде.
- По этому поводу можно было бы поспорить - теряла ли я дом и семью, тихо сказала она. - Но я не собираюсь сидеть здесь и пререкаться, кто из нас больше страдал в детстве. По большому счету ни ты, ни я не видели настоящего зверства, какое довелось испробовать большинству этих ребят. И я, по крайней мере сейчас, не бегу трусливо от всего этого. Каждый день, работая с детьми, я принимаю удар на себя.
- Ого! А я, значит, бегу? - с обманчивым спокойствием откликнулся Джек.
- Бежишь! И это главное.
- По-твоему.
- Что ты хочешь этим сказать?
Джек стиснул зубы, не желая ни словом проговориться о своем сюрпризе. Совсем скоро Джорджия все узнает - когда компания ее отца перейдет в собственность Джека. Тогда она поймет, как трудно ему далось расставание с прошлым. Поймет, кто из них бежит. Но пока - еще рано.
- Ты не права, Джо. - Он старался говорить как можно мягче. - Ты не права.
Усилия его подействовали - Джорджия вся как-то расслабилась, но он не убедил ее, нет. Подошел официант, все расставил, и они принялись за еду, больше почти не разговаривая и уделяя преувеличенное внимание тарелкам. Отдали должное десерту и сразу поднялись. Джорджия совсем расстроилась. Не успел Джек вернуться в ее жизнь, как они ссорятся из-за мелочей. Даже подростками они умели хранить свою дружбу, а став взрослыми, не могут обрести прежнюю близость.
Они подошли к лестнице, ведущей наверх, и Джорджия, опасаясь, что Джек попрощается и уйдет, не сказав больше ни слова, обернулась и порывисто взяла его за руку. Захваченный поначалу врасплох ее жестом, он постарался быстро прийти в себя, и взгляд его, устремленный на Джорджию был полон тоски - так он смотрел на нее когда-то. И напряженность, которую оба ощущали, медленно стала спадать.
- Прости меня, - неожиданно для себя обратилась она к нему. - Прости за все, что я говорила за обедом. Дай мне возможность оправдаться.
- Хорошо, Джо. - Он улыбнулся. - Что ты придумала?
Поймав себя на том, что вцепилась ему в руку, она поспешно разжала пальцы. Прикосновения к нему после стольких лет наполняли ее каким-то необъяснимым беспокойством. Тогда, в ранней юности, она не чувствовала такого притяжения... Джорджия поспешила прогнать эту мысль, пока та не оформилась у нее в голове.
- Я хочу сегодня вечером пригласить тебя на домашний ужин. И мы попробуем поговорить по-другому.
- В этом нет необходимости.
- Я хочу этого. - Она надеялась, что голос ее звучит непринужденно, хотя на сердце лежала тяжесть. - Если, конечно, ты вечером свободен.
- Нет, никаких планов у меня нет. - Джек как-то странно улыбнулся. - Я с радостью приду к тебе в гости.
- В шесть, хорошо? Ивен будет на работе. Джорджия заверила себя, что выбрала это время не для того, чтобы им с Джеком побыть одним. Просто не хотелось бы еще одной напряженной встречи. Преодолевать их антагонизм не придется - Джек скоро уедет из Карлайла. К чему усложнять всем жизнь?
- Договорились. - Джек почувствовал признательность за то, что больше не было сказано ни слова о присутствии или отсутствии Ивена.
Джорджия приготовилась кивнуть на прощание, но тут Джек сделал невероятное - нагнулся и поцеловал ее в щеку, словно прощаясь с пожилой тетушкой. Но, судя по выражению лица, собственный порыв удивил и смутил его не меньше, чем Джорджию. Когда он снова подался вперед, на этот раз нацелившись на ее губы, Джорджия, сделав вид, что ничего не заметила, поспешно отступила назад.
- Итак, в шесть. - Она слегка задыхалась, не понимая почему. - До встречи.
***
Джек сидел за рулем "ягуара", созерцая солидный особняк на вершине холма и пытаясь дыханием согреть руки. Когда он вернулся к себе в номер после обеда с Джорджией, мигание лампочки автоответчика показалось ему зловещим, и недаром. Ожидая новостей от Адриана, он как-то не готов оказался к тому, что понадобится кому-нибудь другому.
А понадобился он Грегори Лавендеру. Отец Джорджии наконец официально пригласил Джека к себе домой. Он хотел видеть человека, пытающегося прибрать к рукам его компанию, поговорить с ним, посмотреть, не могут ли они прийти к соглашению. И Джек, хотя приглашение поступило куда раньше, чем он рассчитывал, с радостью принял этот вызов: чем скорее, тем лучше!
Стоило распахнуть дверцу машины - и на него мгновенно обрушился пронизывающий зимний ветер. Джек шел медленно, обуреваемый воспоминаниями. Кажется, только вчера это было: он подкрадывается к дому, царапается в окно Джорджии - сейчас она впустит его... Узнай Грегори Лавендер, сколько ночей провел Джек в комнате его дочери, на полу, его хватил бы удар. Между ними-то, им и Джорджией, ничего такого не произошло. Она просто предоставляла ему убежище в те дни, когда Бак, его приемный отец, приходил домой, сильно перебрав. Но Грегори Лавендер, конечно, увидел бы все в ином свете: сразу подумал бы о дочери худшее, - и Джек загремел бы в колонию, это уж точно.
Трудно сейчас представить, что когда-то он был бессилен против взрослых. Да и что мог сделать восемнадцатилетний мальчишка? Сейчас ему уже сорок вполне взрослый мужчина. В финансовом плане достиг большого успеха: начал с пустого места, но с годами дело его разрослось, окрепло, особенно в последнее время, когда в него влились, по доброй воле или вынужденно, многие крупные фирмы. Приобретение "Лавендер индастриз" - значительное событие, и не только из-за стоимости компании.
Поднявшись по широкой лестнице, Джек постучал в дверь бронзовым молотком и вдруг подумал: сколько раз он бывал в этом доме, но никогда не входил через парадную дверь.
Массивные дубовые створки отворились - и у Джека перехватило дыхание, когда он увидел стоящего за порогом. А тот только и сказал, так просто, будто они виделись вчера:
- А-а, Маккормик.
"Ну и ну, - подумал Джек, - на что он похож!" Волосы, когда-то светлые, безжизненными серыми прядями спадают на безвольный лоб; кожа, резиновой маской обтягивающая лицо, приобрела пепельный оттенок. Грегори Лавендер стал ниже ростом, сгорбился и согнулся, словно не в силах был держать вес своего тела. Джек быстро прикинул, сколько ему сейчас лет: должно быть, за шестьдесят. Если Джорджия осталась у него в памяти четырнадцатилетней девочкой, то отец ее суровым, сильным мужчиной средних лет. Только теперь до него дошло, что перед ним старик, что прошло два десятилетия... Ему потребовались некоторые усилия, чтобы пробудить, освежить гнев и злость, которые он носил в сердце двадцать лет.
- Соскучились по мне, старина? - попытался он скрыть свою реакцию на то, как сильно сдал этот человек.
- Да не то чтобы очень, - подхватил его тон Лавендер. - Просто выбора у меня, пожалуй, нет. - И с явной неохотой отступил в сторону, пропуская посетителя в свой дом.
На Джека пахнуло непривычным запахом - затхлым, спертым. Тогда, давно, он, если не считать редких набегов на кухню за едой или в туалет, бывал только в комнате Джо. А там всегда пахло свежесрезанными цветами и нежными духами (последнее, он помнит, приводило его в недоумение). Дом, судя по всему, как и его хозяин, основательно состарился с годами.
- Удивлены, что это именно я тот, кто охотится за "Лавендер индастриз"? Джек прошел следом за стариком в гостиную.
- Удивлен - не то слово. Я вас воображал до этой минуты где-нибудь в одиночке в Лортоне или Куантико. Или даже мертвым. Это как вам больше нравится. - Он помолчал. - В лучшем случае - что вы проводите свои бренные дни в компании пьянчуг, презирающих вас, как вы когда-то презирали всех, кто о вас заботился.
Джеку пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать готовый сорваться с губ яростный ответ. Он лишь стиснул зубы и ровным голосом проговорил:
- Как видите, воображение вас подвело, старина.
Грегори Лавендер, скривившись, повернулся к нему спиной, и Джек остался стоять в дверях, осматриваясь. Слабые лучи зимнего солнца пробиваются сквозь ветхие шторы. Мебель, старообразная и мрачная, покрыта толстым слоем пыли. Кто поверил бы, что это жилище самого богатого в городе человека... "Несчастный старикашка, - думал Джек. - На создание домашнего уюта тратил не больше, чем на свою единственную дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17