Жалко, что нет у него своего ружья. Придется просить у ребят. Подумав об этом, Хосейка вздохнул. Неприятно просить, унижаться. Но делать нечего.
Стал Хосейка перебирать знакомых ребят, к кому бы ему обратиться. У Тэбко двустволка - не даст. Он только и знает, что трет ее тряпкой и гоняет шомполом по стволам. А потом каждый день он ходит в тундру на охоту. Есть у Сероко старая одностволка. Но он жадный. Не выпросишь пострелять. Остался еще Есямэта. Придется просить ружье у него. Правда, смеялся над ним Есямэта. Но кто из ребят не хохотал в школе? Да все!
- Лапа, идем за ружьем. Попросим с тобой у Есямэты. Шибко прет утка. Много я настреляю. Будешь таскать из воды!
Лапа взвизгнула, стала прыгать, чтобы выразить свою собачью радость. Замахала закрученным хвостом.
- Понимаешь? - обрадовался Хосейка. - Хорошая у тебя башка, Лапа! Все понимаешь, а почему не говоришь? А?
Лапа отбежала в сторону. Перескочила через деревянную кладку, вытянутую вдоль улицы, и помчалась вперед. Ткнула нос в траву. Потянула раз, второй. Громко тявкнула, посмотрела внимательно на Хосейку. Залаяла и, подвывая, бросилась вперед.
Хосейка удивленно остановился. Неужели Лапа подняла зверя?
- Назад, Лапа! Назад! Ружье нам надо с тобой достать! Мне нечем стрелять!
Но лайка не слушалась мальчика и убегала в тундру все дальше и дальше. Скоро пропала за высокими кочками. Собака сделала круг и неожиданно остановилась. Лай прекратился. А через минуту на кочку вбежала взъерошенная лайка. На загривке дыбом поднялась шерсть. Немного покрутилась на одном месте и с голосом, все больше злобясь, побежала рысью.
- Назад, Лапа! - Хосейка бросился догонять собаку.
Мальчик мчался изо всех сил. Перепрыгивал с кочки на кочку. Топтал куропачью траву, цеплялся за веточки маленьких березок, проваливался в воду.
У Хосейки промокли тобоки, от воды потяжелели длинные полы малицы. Ему давно надо было остановиться, вернуться в чум. Но он решил поймать собаку. Наказать ее. Лапа должна его слушаться, обязана выполнять команды! Не зря он ее учил!
Перед мальчиком из-за большой кочки выскочил черно-бурый лисенок.
Хосейка от неожиданности растерялся. Хотел броситься, но не смог шагу ступить. Ноги отказались служить. Хотел крикнуть Лапе, но не хватило воздуха.
Замарайка в упор смотрел на мальчика. Радостно втягивал знакомый запах жилья и вареного мяса. Ждал, что человек позовет его. Скоро он снова окажется среди своих знакомых лисят и щенят песцов. Растянется за теплой печкой. Будет бегать по крепкому полу.
Хосейка осторожно протянул руку. Черно-бурый лисенок шагнул к нему. Мальчишка перестал дышать. Сердце бешено стучало, готовое выпрыгнуть. О чем он только не передумал за эти несколько минут! Где-то рядом должна быть большая лисица. Если ее поймать, будет у него двустволка не хуже, чем у Тэбко. Купит он себе и патронташ. В магазине видел он и кожаную сумку. Она висит на гвозде. Называется ягдташем. И ягдташ он купит!
Ветер принес громкий лай злой собаки. Замарайка вздрогнул и прыгнул в сторону. Быстро скрылся в кустах дикой смородины.
Хосейка затряс головой. Ударил ладонью себя по левой щеке, потом по правой. Этого ему показалось мало, и он сильно ущипнул себя за руку. Надо было убедиться, что он не спал. Видел перед собой настоящего лисенка! Мог его просто поймать!
- Лапа, Лапа! - принялся он звать собаку, приходя в ярость. Почему он родился таким несчастливым? Зацепил блесной большую рыбу - не смог вытащить. Чуть-чуть не схватил рукой черного лисенка. Где-то рядом нора большой черной лисицы, а у него нет ружья. Большая черная лисица могла выскочить каждую минуту.
- Лапа, Лапа!
Голос лайки пресекся. Видно, она скололась со следа. Несколько минут в тундре стояла тишина, а потом собака радостно залаяла. Стало слышно, как она шлепала по грязи, тяжело дыша.
К Хосейке подлетела мокрая Лапа. Ткнулась в руку разгоряченной мордой. Лапа нагнулась и жадно принялась лакать воду в окошке мха. Напившись, вскинула лобастую голову, напряженно смотря на хозяина.
- Здесь черная лисица! - сказал Хосейка собаке на ухо, переходя на шепот. - Я лисенка видел. Чуть-чуть не поймал. А ты кого гоняла? Лисицу?
Лапа взвизгнула. Ветер принес ей запах маленького лисенка. Она рванулась, чтобы догнать зверя. Но Хосейка успел поймать собаку за холку.
- Идем за ружьем. Будем просить. К Есямэте пойдем. Я убью черную лисицу. Никто такой еще не убивал. Я ее добуду. Узнают, какой Хосейка хороший охотник!
Лапа рванулась из рук мальчика, возбужденно повизгивая. Она не понимала своего хозяина. Зверь находится рядом, почему ее не отпускают?
Хосейка тащил за собой упирающуюся собаку. Он изрядно намучился, пока дошел до своего чума. Надел на Лапу ошейник. Крепко привязал ремнем к копыльям грузовых нарт.
На грузовых нартах под шкурками лежала зимняя одежда - малицы, совики, нерпичьи тобоки, кисы, и рядом - капканы на песцов, прутики с петлями на белых куропаток.
- Сиди, Лапа! Я скоро приду за тобой!
Хосейка побежал к Есямэте. Никогда он еще так не торопился. От быстроты его ног зависел успех охоты. Дорогой сами пришли стихи.
Здравствуй, черная лисица,
Радость моя!
Никуда не убегай,
Подожди меня!
Есямэта сидел на нартах. Рядом с ним лежали медные гильзы, мешочки с дробью, пистоны, пыжи.
- Олешек гонял? Да?
Хосейка промолчал. Решил не говорить о своей встрече с черным лисенком. Все равно Есямэта ему не поверил бы.
Есямэта смотрел на Хосейку и старался понять, почему он прибежал. Какое у него дело? Что должен просить? Наверное, тетрадку по арифметике, чтобы примеры списать. Но за тетрадкой он так шибко не летел бы. Пришел бы не торопясь. Рыбу ловил? Малица мокрая. Блесну оторвал? За блесной прибежал? Не ход ли нельмы начался в реке?
- Беда, много уток прилетело, - сказал Есямэта и выжидающе посмотрел Хосейке в глаза. - Нельма должна скоро идти. По озерам я лазил. Ты был на реке?
- Смотреть - смотрел, но не бегал.
- Дергал махалкой?
- Нет.
- А я сшиб двух уток.
- Ты хороший стрелок, - похвалил Хосейка. Перед глазами появился черный лисенок. Он мог поймать его. Лисенок - это не утки. - Есямэта, ты не устал?
- Почему?
- Охотился.
- Немного есть.
- Есямэта, ты не жадный, я знаю. Утку ты мне дашь свою?
- Я не жадный, дам утку!
- Знаю, ты не Тэбко. Тэбко жадный.
- Тарем, тарем! - согласно кивнул головой Есямэта. Улыбнулся от похвалы. - Ладно, хорошо!
- Есямэта, дай мне ружье пострелять.
- Ты три раза стрелял из моего ружья. Помнишь? Я никогда тебе не отказывал.
- Помню.
- Хосейка, я не жадный. И сейчас дам тебе ружье. Но я всю дробь расстрелял. Два патрона всего осталось. Для охоты тебе мало.
- Хватит! Два патрона - хватит!
Есямэта озабоченно принялся ворошить медные гильзы. Перекладывал их одну за другой.
- Сказал - два патрона, а нашел один. Картечью набит.
- Один так один, - обрадовался Хосейка. - Картечь годится.
Есямэта удивленно смотрел на Хосейку. Хитрость не удалась. Сам бы он не вышел на охоту без десятка патронов. Всегда набивал ими карманы.
- Пойдешь?
- Да.
- Я не жадный, бери ружье!
Хосейка схватил одностволку. В кулаке крепко зажал медную гильзу.
- Хосейка, ты везучий, - засмеялся Есямэта, потирая толстые пальцы. - Гуся свалишь.
- Я черную лисицу буду караулить.
Есямэта не мог скрыть удивления. Лицо его вытянулось. Но он быстро пришел в себя, не особенно веря Хосейке.
- Черных лисиц никто не убивал. Тэбко не удавалось. Отец Тэбко тоже не приносил в стойбище черных лисиц. Ты знаешь?
- А я убью.
- Врать ты здоров. Когда научился складно врать? - спросил, смеясь, Есямэта. - Ты к копыльям рыбу привязывал. Черную лисицу решил караулить, а стрелять не умеешь. Промажешь.
- Научусь.
- Научись лучше меньше врать! - Есямэта закатился от смеха. Догадался. Вот худая башка, все забыл. Ты пойдешь на ферму. В клетках много черных лисиц и песцов. Будешь стрелять, обязательно привяжи. Понял?
Глава 6
ЗАМАРАЙКА ОБМАНУЛ ЛАПУ
Замарайку второй раз спасла глубокая песцовая нора. Не окажись она случайно поблизости, плохо бы ему тогда пришлось.
Черно-бурый лисенок дрожал от страха, прижимаясь к мерзлой земле. Если бы он не выбился из сил, убегая от преследовавшей его собаки, закопался бы еще дальше. Он боялся вспоминать погоню. Страх не проходил. Сердце учащенно билось. Помимо воли перед глазами то и дело возникала разъяренная собачья морда, ее злые глаза и огромные клыки. Около озера собака догнала Замарайку и повисла на хвосте, обдавая своим горячим дыханием. Все решилось в последнюю секунду.
Замарайка отпрыгнул вправо. Хвост сработал, как руль, и помог ему развернуться на одном месте. За спиной раздалось запоздалое клацанье зубов. Собака пролетела вперед, а когда попробовала остановиться, перекувырнулась через голову.
Лисенок бросился под берег реки. Понесся по своим старым следам. Шлепал по воде, убегал по каменистым руслам ручьев, перепрыгивал через потоки, завязал в оттаявших болотах. Скоро разбил лапы, порезал мочки острыми кусками льда. Но боли он не замечал и даже не останавливался зализывать сочившуюся кровь.
Пока сзади не было слышно захлебистого собачьего лая, Замарайка присел. А потом растянулся на земле, чтобы немного отдышаться после быстрого бега. Неизвестно, сколько времени собака будет еще гоняться за ним по тундре.
Он устал.
Собака взяла свежий след лисенка и сразу подала голос. Это было грозное предупреждение Замарайке. Он с трудом поднялся, опираясь на разбитые лапы. Зашатался и тут же упал. Горячим языком лизнул траву. До последней минуты он надеялся, что собака запуталась и сбилась со следа. Выходит, зря он кружил по тундре, топал по воде, каменистым ручьям. Обмануть собаку не удалось.
Черная лайка с большим белым пятном на груди вырвалась из-за высокого бугра, заросшего стелющимися березками. Замарайка не знал, откуда взялись силы. Он, как мячик, высоко подпрыгнул вверх и бросился вперед. А через минуту оказался в норе песца.
Лисенок слышал наверху истошный лай обманутой собаки. Лайка не могла себе простить, что ее так ловко обманул маленький глупый лисенок. Она страшно злилась. Бросалась к норе, остервенело драла когтями дернистую землю, маленькие веточки березок и стебли травы. Потом, изнемогая, отдыхала. Часто и жадно лакала воду.
С языка собаки срывались капли воды, звонко стучали по луже. Замарайка не мог спокойно слушать плеск воды. В норе он страдал от жажды. Судорожно глотал слюну, стараясь обмануть самого себя.
Неожиданно Замарайка услышал далекий голос мальчишки. Он громко кричал:
- Лапа-а-а, Лапа-а-а!
Собака охрипла от лая. Сердито и обиженно повизгивая, она убежала от песцовой норы злая и раздраженная.
Лисенок долго не мог поверить, что лайка убежала и бросила его. Не рисковал вылезать из норы. По-прежнему боялся громко дышать. Нестерпимо болели натруженные лапы. Он попробовал вытянуть их перед собой, но это ему не принесло облегчения. Он снова подтянул их к себе, долго устраивался, пока, наконец, согрелся. Глаза сами собой закрылись, и он громко захрапел.
Не один раз еще Замарайка просыпался от страха и снова беспокойно засыпал. С трудом сдерживал дрожь, когда вспоминал преследовавшую его собаку.
Ворочаясь в норе, лисенок растряс травяную подстилку и клочья свалявшейся шерсти. Ему не надо было особенно принюхиваться, чтобы понять, что в норе еще недавно были звери. Большая лисица со своими щенятами. Лисят было много. Каждый из них имел свой особый запах.
Большая лисица тоже не была чистюлей. Свалявшаяся шерсть сальная, пальцы забиты мхом. Запах молока не покидал ее. Им пропитана каждая шерстинка, место протаявшей лежки и следы ее лап. Замарайка стал осторожно выползать из норы, ловя настороженными ушами долетавшие звуки.
У выхода лисенка остановил крепкий запах собаки. Он испуганно скользнул вниз. Об острый камень сильно расцарапал живот. Терпеливо стал прислушиваться, задерживая дыхание. Но голод оказался сильнее страха. Набрался храбрости, осторожно высунул кончик носа. Потом выглянул из норы. Завертел быстро головой по сторонам, желая во всем разобраться.
В стороне качалась трава. Она-то и выдала место, где двигались куропатки. Скоро они вышли на открытое поле. Если бы птицы не переходили, а стояли, их можно было бы принять за снежные сугробики.
- Тю-тюрю-трю-тю-терю-тю-тю-у-у!
Замарайка выполз из норы, не спуская с куропаток голодных, настороженных глаз. Ему трудно было не шевелиться. Нечего было и думать, что он сумеет поймать быстрых птиц. Лисенок растянулся на траве и стал терпеливо ждать, когда куропатки подойдут к нему поближе.
- Тю-тюрю-трю-тю-терю-тю-у-у! - игривое бормотание самца стало раздражать лисенка.
Замарайка осторожно пополз к птицам, стараясь не наступать на разбитые подушки лап. Но, несмотря на все предосторожности, каждый шаг давался ему с большим трудом.
Неожиданно куропатки разыгрались. Самка пронзительно закричала и побежала вперед, хлопая белыми крыльями с черными крапинками.
Замарайка распластался на земле, перестал дышать. Белая куропатка слишком поздно заметила опасность. Испуганно подпрыгнула, чтобы взлететь, но лисенок сбил ее лапой. Ударил еще раз.
Самец испуганно взлетел. Озабоченно принялся кружиться на одном месте, не отлетая далеко от высокой моховой кочки.
- Тю-тюрю-трю-тю-терю-тю-тю-у-у! - звал он свою подругу тоскливо и печально, не понимая, что с ней произошло.
Лисенок спокойно доел белую куропатку. Лапой очистил себя от приставших жестких перьев и пуха. Стал с интересом следить за кружащейся над ним птицей.
Самец белой куропатки не налетал на него, как недавно бросилась злая крачка с красным клювом. Не бил крыльями, как сильная белая сова. Во всем поведении его было много странного.
Замарайка не старался разобраться, что держало его около высокой моховой кочки. Скорей всего песцовая нора, его спасительница. В случае опасности он мог в ней скрыться.
После сытного обеда лисенка стало клонить ко сну. Он вытянулся на траве и с наслаждением закрыл глаза.
Замарайка испуганно вскочил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22