Они успели обсохнуть, потускнели, а он так ничего на них и не нашел.
- Ну и харитошки! - удивленно тянул он, доставая из ручья все новые и новые камни. Рукав малицы давно намок, но мальчик не бросал своего занятия. Осматривая новую порцию гальки, он заметил на красном щербатом камне черную веточку. Она крепко держалась на камне, как приклеенная. Хосейка ковырнул веточку и принялся ее рассматривать. Легко разломил. Из дырочки показалась рыжая головка насекомого, а потом выполз белый червяк с цепкими колючими лапками.
- Ну и харитошки! - удивленно тянул Хосейка. Пока он смотрел, червяк спрятался в свой домик. - Лапа, у червяка свой чум! Тоже хитрый. Ну и харитошки! Узнали, что под камнями есть червяки!
Мальчику надо было выяснить все до конца. Он бросил червяка в воду. Течением немного отнесло червяка. Он успел зацепиться лапками за камень. Быстро нашел щелку и скрылся.
Хосейка удивился такому проворству. Теперь он знал, что под камнями надо искать чумы белых червяков. Гладкие кругляши не годились. Скоро перед мальчиком выросла новая куча камней. Они попадались всех цветов и размеров: обкатанные течением круглые голыши, острые сколы и плитки.
- Гони, Хосейка! Гони!
Но мальчик давно не обращал внимания на возгласы толстяка, довольно ухмыляясь. Он знал, что безногий песец успел убежать или забился в нору. Сейчас его занимали только ручей и хариусы. Он чувствовал, что стоял перед большим открытием, и торопился к нему. Достал из воды темный камень с отбитым краем. На щербатой стороне были приклеены две черные веточки.
- Посмотри, Лапа, здесь два чума! Ну и харитошки! - Хосейка зажал две палочки и второй раз окунул руку по локоть в холодную воду.
- Ты что здесь делаешь? - громко крикнула, выбегая из-за камней, Нярвей. Они с Учкалы давно наблюдали за Хосейкой.
Мальчик от неожиданности выпустил ошейник Лапы.
Черная лайка этого и ждала. Она прыгнула в сторону и убежала.
- А тебе что?
- Учкалы, посмотри на него! Харитошек взялся пасти! - Нярвей звонко рассмеялась. - Знаю, аргишить собрался. Запрягать харитошек хотел! Разве они лучше нельмы бегают? А где твои нарты?
Хосейка всегда с трудом отбивался от напористой девчонки. Терялся и краснел. Все слова, которые он хотел сказать, вдруг вылетали у него из головы, как из дырявого кармана рыболовные крючки. Он в упор смотрел на обидчицу, крепко сжав кулаки. Если не сумеет ответить, ударит кулаком по носу. Неожиданно он увидел в руке у девочки палку с длинной леской.
Учкалы смотрела на Хосейку и грызла хариуса.
- Одного выдернула! - Хосейка показал пальцем на девочку и громко стал смеяться.
Настала очередь растеряться Нярвей.
- А-а-а, а ты больше меня поймаешь? - спросила удивленная Нярвей.
- Могу. Сколько тебе надергать харитошек? Учкалы, ты сколько еще слопаешь?
Учкалы выжидающее смотрела на подругу. Откуда ей знать. За нее ответит Нярвей.
- Две большие и еще три маленькие харитошки съест Учкалы, - сказала уверенно Нярвей и высокомерно посмотрела на хвастуна. - И мне тащи двух харитошек! - Она знала, что в ручей зашло мало хариусов: если бы стая была большой, она давно бы поймала десяток на свою обманку.
- Пять харитошек поймать? - Хосейка развеселился. - Давай свою палку! Покажу, как надо ловить!
Нярвей протянула Хосейке удочку с обманкой.
- Разве это обманка? - Хосейка подошел к Нярвей. Намотал на палец прядку ее черных волос и дернул.
Девочка терпеливо снесла боль и не заплакала. Она старалась придумать, как отомстить Хосейке. Может быть, его тоже дернуть за волосы и сказать, что из маленьких пучков волос обманки выходят плохие. Нет, она придумает месть пострашнее!
Хосейка подошел к Учкалы. Черные волосы оказались у него между пальцами, и он сильно дернул.
- Больно! - заплакала Учкалы.
- Ничего, потерпишь! - Хосейка подбросил два пучка волос и сильно подул на них. Когда волосы разлетелись, он посмотрел на Нярвей и еще громче засмеялся.
- Лови! - требовательно сказала Нярвей, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться Хосейке в волосы. Она поняла, что он издевался над ней и Учкалы.
- Пять харитошек надо поймать для Учкалы и тебе, Нярвей, еще двух харитошек! - неторопливо считал Хосейка, чтобы побольше позлить Нярвей. Всего семь харитошек. Поймаю!
- Хосейка! - загремел рядом голос Есямэты. - Ты видел песца? Куда он побежал?
- Какой песец? - встревоженно спросила Нярвей, округляя глаза.
- Нярвей, это черный лисенок! - подскочила Учкалы.
- Черного лисенка хотели убить? - Нярвей дернула Хосейку за косичку нестриженых волос. - Так? Да?
- Учкалы, догоняй! - Нярвей бросилась за Хосейкой. Она ничего не будет придумывать. Просто станет накручивать на палец волосы и выдергивать у него из головы раз за разом. Плохая обманка вышла! А для хорошей надо больше волос!
Хосейка остановился за камнем. Он успел разломить палочку и достал белого червяка. Он крутился у него в руке и щекотал ножками пальцы, но мальчик наколол его на острый крючок. Размахнулся палкой. Леска с крючком просвистела в воздухе и упала на воду.
Течение подхватило насадку и понесло ее вниз, крутя по пенистому перекату, между камнями и водоворотами.
Хосейка упал в траву.
Нярвей с Учкалы стояли за Хосейкой, чтобы он не вздумал убежать.
Леска вытянулась во всю длину. Хосейка медленно потянул ее к себе. Белый червяк процарапал между камнями и вылетел из воды. Не успел еще крючок с насадкой утонуть, как сильный удар тяжелого хариуса чуть не выбил у Хосейки палку.
- Тащи! - крикнула Нярвей и бросилась к Хосейке на помощь.
Большой хариус вылетел из воды, прочертив в воздухе дугу. Он бросился в глубину, стараясь избавиться от крючка, но леска вернула его на поверхность.
- Тащите! - кричала Учкалы, не спуская глаз с Хосейки и Нярвей. Тащите!
Блеснув красными перьями, хариус вылетел на камни. Нярвей прыгнула на него, крепко прижала гибкое тело рыбы.
- Один есть! - засмеялся, довольный своим рыбацким счастьем, Хосейка. - Ай да харитошки! Молодцы харитошки! Мне четыре харитошки надо еще выдернуть!
Нярвей растерянно смотрела на мальчика. Не перебивала его и не спорила. Все, что произошло на ее глазах, было похоже на чудо.
- Сейчас заарканю четыре харитошки! - Хосейка радостно смотрел на растерянных подруг, хлопал себя по бокам руками и заразительно смеялся. Он открыл тайну хариусов. В чумах живут белые червяки. На них надо ловить харитошек. Скоро он станет самым хорошим рыбаком. Покажет ребятам, как надо ловить! Будет угощать мать харитошками. Прибежали звонкие строчки, выстраиваясь в большой аргиш:
На обманку харитошка не идет, не идет,
А в ручье их много, нет числа, нет числа,
Попроси Хосейку научить, показать, показать.
Лучше не было еще рыбака, рыбака,
Чем Хосейка, - никогда, никогда!
- Хосейка, вижу тебя! Ты прятался за камнями! - подбежал запыхавшийся, в мокрой малице Есямэта. Он тяжело дышал. То и дело обтирал потное лицо. - Где песец? Ты куда гнал его?
Хосейка нетерпеливо посмотрел на расходившегося толстяка, сжал кулаки.
- Я не загонял его. Он безногий. Ты видел?
- Сам виноват, что полез в капкан, - Есямэта засмеялся, и его толстые щеки затряслись. Глаза стали узкими щелками.
- Капканы давно надо было снять, - сказал озабоченно Хосейка и посмотрел в упор на толстяка. - Весна пришла.
- А ты зачем ставил капкан? Тоже хотел поймать песца? - огрызнулся толстяк, недовольно сопя. - Веточки березок, щенки лисят... Лапу свою поймал в капкан! А песец не попался. Злишься, да? Эх ты, охотник!
- Врешь, не ловил я Лапу капканом! - Хосейка бросился на толстяка и ударил его в бок. - Не ври, не ври! Не ловил я Лапу.
- Лапе пальцы отрубил! - Есямэта с трудом отбивался от ударов Хосейки и кричал, не отступаясь от своего обвинения: - Поймал Лапу в капкан. Нярвей знает! Ты ее спроси! Ты отрубил Лапе пальцы капканом! Все знают, отчего она хромает! Разве ты охотник?
Больше всего сейчас Хосейка боялся встретиться с глазами Нярвей.
Глава 22
СЧАСТЛИВАЯ ДОЛИНА
В тундре никогда не бывало ни двух одинаковых дней, ни двух одинаковых рассветов.
Замарайка в этом давно убедился. Однажды ночью он справил свой день рождения и стал на целый месяц старше. Часто, смотря на мокрую землю или береговой песок, где он оставлял следы своих широких лап, он с гордостью чувствовал себя большим и умудренным лисом. Странное волнение тогда охватывало лисенка. Он забывал охотиться, бесцельно бегал по равнине, искал знакомства.
В первый месяц лета, июнь, погода не особенно баловала холодный Ямал. Ручьи по-прежнему пробивали снежники в узких местах между камнями, а на озерах медленно таяли синеватые, источенные водой льдины. А ночью подмораживало, и тогда казалось, что до лета еще далеко, далеко...
Где-то далеко от тундры, над Камнем, рождались черные дождевые тучи. Они медленно сползали со скалистых гор и двигались в сторону Обской губы и Карского моря.
Холодные моросящие дожди сменялись туманами, шквальные ветры бурями. За день случалось много перемен. После теплого солнца вдруг налетала пурга; пургу сменял проливной дождь; после дождя ветер вдруг заметал равнину снегом.
Замарайка уже привык к странным неожиданностям погоды. Если намокал, то торопился высушить свою шубу при первых же проблесках солнца, чтобы не простудиться.
Ненастная погода не удерживала лисенка от охоты. Он совсем не чувствовал усталости, хотя спал всего по нескольку часов. Проглоченная на бегу маленькая пуночка или пойманный в ручье хариус теперь не насыщали его. Замарайка постоянно ощущал сильный голод. Ежедневно он убегал все дальше и дальше от ручья в тундру, знакомясь с новыми местами.
Но чаще всего лисенок охотился на своих любимых озерах: Круглом, Глубоком, Узком и Топком. Не забывал он заглядывать и в Рыбий залив. Никогда не возвращался без рыбы и с Лунного ручья. Такими же счастливыми, уловистыми были перекаты и на других ручьях: Куропаточкином, Заячьем и Оленьем. На Совином озере не показывался, хотя не раз видел пролетавших лебедей.
Однажды Замарайка был не в духе. Мучил голод. Он пробегал всю темную, дождливую ночь, но ничем не поживился. Не попались ему ни маленькая пуночка, ни длинноносый болотный куличок, ни рыжая пеструшка.
Утром выглянуло солнце, а лисенок продолжал охотиться. От голода он потерял выдержку и терпение. Раньше времени бросался на птиц и распугивал их.
Ползая по траве на животе, он совсем вымок. Выглянуло солнце, но он не успел обсушиться. Солнце скрылось за тучами.
Лисенок побежал к Дальнему озеру. Он был уверен, что там обязательно поймает гуся или на худой конец утку или гагару. Но на Дальнем озере случилось что-то страшное. Утки как будто догадались, что он будет их караулить под берегом, отплыли на середину. То же самое происходило на всех озерах. Гуси и утки плавали и не хотели кормиться в прибрежном иле.
Напрасно Замарайка подпрыгивал, ходил на задних лапах, проверял и внюхивался в воздух, чтобы поймать запах прятавшихся в траве и кустах птиц и зайцев. Неужели все вымерло в тундре? А птицы поднялись и улетели в другую страну?
Замарайка уныло опустил голову и побежал наугад от Топкого озера в тундру. Он не обратил внимания, что бежал за ветром и выдавал себя зверям. Ему было все равно. Несколько раз по дороге в стороне вспархивали куропатки, разбегались по траве птенцы. Но лисенок не останавливался и не собирался их ловить. Он слишком устал, чтобы догонять птиц, а потом куропатка, даже в придачу со всеми птенцами, не могла бы утолить его лютого голода.
Вдруг Замарайка ткнулся головой в куст. Мелкие листья обсыпали его градом дождя и еще больше вымочили. Лисенок отряхнулся. Удивленно огляделся кругом. Место было незнакомое, ровное, как раскатанный блин. Он осторожно стал приглядываться, подозрительно внюхиваясь в каждый запах, всматриваясь в каждый след на траве.
Высокая трава била Замарайку по груди. Белые ватные шарики пушеницы обсыпали его с головы до ног. Он не успел еще пробежать долину, как принялся надсадно чихать. Лисенок совсем растерялся. Теперь не могло быть и мысли о какой-нибудь охоте, когда он сам распугивал зайцев и птиц!
Вдруг ветер принес лисенку запах тухловатого мяса. Замарайка забыл об опасности, перестал наблюдать за небом, откуда на него могла броситься белая сова. Он так быстро летел, что не заметил на траве камень и больно ударился о него грудью. Ему не пришлось искать мясо. Запах шел от камня.
Лисенок лапами раскидывал землю и гальку. Скоро из земли показались олений бок и согнутая нога.
Замарайке некогда было думать и решать, чей попался ему склад: косматого медведя или рыжей росомахи. Некогда было выяснять, куда они могли деться. Он быстро рвал мясо, стараясь насытиться.
Один лишь раз оторвался Замарайка от оленины, чтобы вдоволь напиться. Потом после короткого отдыха он снова набросился на мясо.
Дождь продолжал все так же барабанить по траве, листьям кустарников, усердно доливал водой озера, ручьи и болота, но Замарайка ничего этого не замечал. За едой он не чувствовал холода. Обильная еда разморила лисенка. Ему захотелось спать. Но он нашел в себе силы подняться. Быстро отгрыз большой кусок оленины, захватил его с собой в дорогу. От страшного места надо было скорей убегать, потому что воров всегда наказывали, и об этом Замарайка знал.
Если ветер выдал ему склад, то он так же свободно мог донести запах оленины и до других зверей. Можно было ждать росомаху, полярных волков, медведей.
Замарайка подальше убегал от камня, старательно путая свои следы. Он еще не успел понять, почему вместо травы и ягеля поднялись трубчатые хвощи, как впереди блеснуло маленькое озерцо.
На воде спала большая серая утка, заложив голову под крыло. Замарайка упал на траву и медленно пополз. Иногда он вскидывал узкую мордочку и внимательно приглядывался.
Утка по-прежнему крепко спала. Раздумывать было некогда. Замарайка прыгнул и крепко схватил птицу.
Утка отчаянно отбивалась, лупила Замарайку свободным крылом, но вырваться ей не удалось.
Замарайка полакомился свежим мясом. Но страх быть наказанным за свое воровство погнал его дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22