Джун вздрогнула, как от удара. Очередная ложь! Этот подонок снова втерся к ней в доверие, чтобы продолжать лгать и мучить ее. Джун готова была убить его. Будь у нее оружие, его бы уже не было в живых.
Коди с тревогой пытался разглядеть, что же послужило причиной заминки. Наконец он заметил одну из злополучных царапин.
– О черт! – Он с мольбой поглядел на Джун. – Нет, это совсем не то, что ты думаешь.
Джун будто онемела. Ее лицо вдруг как-то посерело, и, с трудом выговаривая слова, она произнесла:
– Репетиция окончена. Все свободны. Скажите всем, что на сегодня все. – Она повернулась и убежала за кулисы.
Коди рванулся было за ней, но Ронни удержала его за руку.
– Не будь дураком. Что вообще происходит? Она что, спятила?
Он смерил ее долгим, презрительным взглядом.
– Ты понимаешь, что ты наделала?
Ронни искренне удивилась:
– А какое ей дело до того, как мы с тобой проводим время? Что в этом такого? Теперь я здесь прима. А между вами все равно все кончено.
– Нет, ты ошибаешься. – Он вырвал руку и бросился за кулисы. Но Джун уже исчезла. Коди в отчаянии грохнул что есть силы кулаком по массивной входной двери, в ужасе сознавая, что на этот уж раз ничего не исправить.
Спустя час Джун Рорк спокойно сидела перед Дино Кастисом на Уолл-стрит. Две таблетки валиума помогли. Контуры окружавших предметов расплывались перед глазами, а слова доходили до ее слуха, как сквозь вату.
– Я прекрасно понимаю твое состояние, Джун. – Дино откусил кончик ямайской сигары. – Но ты уверена в этом?
– Прости, Дино, – тихо произнесла она, поднося к губам сигарету. – Я больше не могу работать в твоем проекте. – Она тяжело вздохнула и устремила неподвижный взгляд в окно, на причудливые силуэты небоскребов Манхэттена. – Я не в состоянии довести дело до конца. Все, что могла, я уже сделала. Но работать с этими людьми я больше не могу. Если ты по-прежнему планируешь завершить постановку, лучше тебе подумать о новой кандидатуре на мое место.
Дино развалился в кресле, посасывая кончик сигары.
– Это очень серьезное решение, Джун. Я потратил уйму денег на это шоу. Не думаю, что без тебя я смогу окупить свои расходы.
– Мне очень жаль. – Она не отрываясь смотрела в окно. – Я не хотела тебя подводить. И понимаю, что останусь перед тобой в неоплатном долгу.
Дино извлек из серебряной шкатулки спичку, чиркнул ею и зажег сигару, задумчиво выпуская клубы ароматного дыма.
– Я все понимаю. Такое случается. Что-то можно предвидеть, что-то нет. Вероятно, твой случай – из ряда вон. – Он с сочувствием посмотрел на Джун. – О моих деньгах не беспокойся. У нас есть страховка. – Дино затянулся. – Но чтобы все получить, мне нужно от тебя письменное заявление об уходе. Подойди к моей секретарше и попроси ее отпечатать что-нибудь в этом роде. И не забудь поставить внизу свою подпись. Не волнуйся, я на тебя не в обиде.
Джун рассеянно наблюдала, как наросший столбик пепла на ее сигарете медленно осыпается на ковер. Она с трудом выдавила улыбку.
– Не думала, что ты сможешь меня понять.
– Я знаю, сколько тебе пришлось пережить. Поезжай куда-нибудь, отдохни. Ну не получилось. Ничего страшного. Такое случается. Бизнес есть бизнес. Не принимай близко к сердцу.
Она с трудом подняла на него уставший взгляд.
– Да, ты прав. Ничего нельзя принимать близко к сердцу. – Джун тяжело поднялась и вышла из кабинета.
Когда официальная просьба об отставке Джун легла к нему на стол, Дино снял телефонную трубку и набрал номер Теда Грейвса.
– Все. – Он расплылся в довольной улыбке. – Как я предполагал. Просто потребовалось немного больше времени. Так что спи спокойно, приятель. С «Точным ударом» наконец покончено.
36
Брайан Кэллоуэй стоял перед дверью квартиры Джун Рорк. Правильно ли он сделал, что пришел сюда? Эта мысль не давала ему покоя. Однако реакция Брайана на звонок Карла Мэджиниса, оповестившего об уходе Джун и прекращении работы над спектаклем, была скорее эмоциональной, нежели рациональной. Вот уже несколько минут он стоял перед дверью Джун и пытался справиться с тревогой, не отпускавшей его с самого утра, пытался найти нужные слова, чтобы убедить Джун не принимать рокового решения. Слишком уж многие связывали с этой пьесой свои последние надежды. Надо было довести дело до конца – донести до мира свою правоту. Лишь немногие успели посмотреть «Точный удар». А он был предназначен для миллионов.
Наконец, собрав в кулак все свое мужество, Брайан постучал. Вокруг, в устланном коврами и ярко освещенном холле, не было ни души. Ответа не последовало. Он постучал еще раз, и опять никто не отозвался. Напряжение последних часов разом сменилось страхом: вдруг ее нет дома? Сам виноват – нечего было являться по столь важному делу без телефонного звонка. И вдруг он различил за дверью какой-то звук.
Музыка.
Так и есть, где-то в глубине квартиры Джун играла музыка. Возможно, она в дальней комнате и просто не слышит его стука. Брайан снова постучал, на этот раз громче, кулаком. Внезапно его охватило смущение: Брайан представил себе, как Джун, рассерженная, вылезает из ванной посмотреть, какому идиоту взбрело в голову так колотить к ней в дверь. Но и сейчас никто не откликнулся на его стук.
Оставалось лишь убраться восвояси. Он в последний раз постучал, подергал ручку… и неожиданно дверь открылась. Даже цепочка не была накинута. Странно. Никто в Нью-Йорке не оставляет дверь незапертой. Брайан с опаской приоткрыл дверь и осторожно заглянул в переднюю.
– Вы дома? Джун! – громко крикнул он, оповещая таким образом о своем приходе. – Это я, Брайан. Где вы?.. Здесь кто-нибудь есть?
Он нерешительно прошел в квартиру. Веселая мелодия доносилась откуда-то из спальни.
Дверь в спальню была приоткрыта на ширину ладони. Ночник отбрасывал слабый свет на деревянный пол. Брайан тихонько открыл дверь.
– Джун, – и он смущенно остановился.
Джун Рорк неподвижно лежала на кровати, свернувшись калачиком. Ну разве не глупо – он, как вор, прокрался в квартиру, в то время как хозяйка дремлет? Она вполне могла бы сдать его в полицию. Брайан уже собрался незаметно изчезнуть, как вдруг его поразила ужасная мысль: почему же дверь оказалась не заперта? Кто же ложится подремать и оставляет двери настежь? Музыка играет не слишком громко. Почему же она не услышала, как он барабанил в дверь, как звал ее? Тревога вновь овладела Брайаном: он вдруг ясно почувствовал, что отмена репетиций – только начало длинной череды несчастий.
Его взгляд остановился на небольшой темной баночке, валявшейся на прикроватном столике рядом с высоким бокалом и пустой бутылкой из-под виски. Баночка оказалась пустым пузырьком из-под снотворного. Одним прыжком Брайан оказался у кровати и резко перевернул Джун на спину, надеясь, что она всего лишь в пьяном забытьи.
– Джун! – закричал он.
Джун не двигалась; сквозь ее приоткрытые веки Брайан увидел остекленевший взгляд и расширенные зрачки; губы пересохли и потрескались; лицо бледное и холодное. Джун не дышала. Он припал к ее груди, надеясь услышать, как бьется ее сердце. Но тщетно. Брайан в отчаянии разодрал на ней майку: с жалостью глядя на маленькие, беззащитные груди Джун, он прижался ухом к ее сердцу, моля Бога хотя бы о слабом признаке жизни. Все напрасно.
– О Господи! – Все смешалось у него в голове. Брайан схватил валявшийся на столике пузырек и прочел надпись на этикетке. Валиум. Кончиками пальцев Брайан нащупал артерию на худой безжизненной шее. Слава Богу, можно было различить еле слышный, медленный пульс, готовый погаснуть в любую секунду. В следующее мгновение он уже набирал номер «Скорой помощи». Сделав звонок, он стянул Джун на пол и уложил на спину. Он обязан поддержать угасающую жизнь в сердце и легких. Нет, он не позволит ей умереть.
– Черт, что же ты наделала! – шептал Брайан.
Он откинул назад ее безвольно упавшую голову, припал ко рту и изо всех сил принялся вдувать ей в легкие воздух. После нескольких попыток грудь Джун начала чуть заметно вздыматься. Тогда он отыскал нужное место на грудной клетке, сцепил руки замком и сделал пять нажатий с равными интервалами.
– Ну, давай, дыши! Слышишь?
Затем опять – искусственное дыхание.
– Нет, ты так просто от меня не избавишься! Ну дыши же, дыши!
И снова пять нажатий в области сердца.
– Ты не можешь так просто уйти. Мы еще не довели до конца самое главное. – По его губам скользнула паническая улыбка. – Господи, тебя-то за что?!
Опять он припадал к ее рту, опять отчаянно поддерживал в ней слабеющее дыхание. От бессилия хотелось плакать.
– Послушай, мне очень нужна твоя помощь. Ты не должна вот так все бросать. Это нечестно. Не по-товарищески!
Брайан ни на минуту не оставлял попыток вдохнуть жизнь в неподвижное тело, пока наконец в дверях не показалась долгожданная помощь. Два дюжих молодца в комбинезонах проворно уложили Джун на носилки. Видавшие виды, они были удивлены: в подобных ситуациях слезы не редкость, но чтобы парень вот так убивался, рыдая над впавшей в кому женщиной, – это было им внове. Должно быть, подруга, подумал каждый из них. В каком-то смысле они были правы. Но ни один из них и не подозревал, что душераздирающие рыдания Брайана относились не только к этой женщине, это были слезы вины и отчаяния – ведь только он нес ответственность за разверзнувшийся ад.
37
– Доктор Аджани, пройдите в операционную. Доктор Аджани, пройдите, пожалуйста, в операционную! – раздался женский голос в репродукторе, подвешенном к потолку. В полном одиночестве Брайан сидел в тихой полутемной комнате для посетителей больницы святого Винсента. Сколько друзей и родственников перебывало здесь, в тревоге ожидая вестей из отделения интенсивной терапии, где решалась судьба их близких и любимых. Восемь часов прошло, а он все сидел и ждал определенности.
– Привет, – еле слышно произнес чей-то голос.
Брайан обернулся и увидел Челси Дюран. Она стояла в дверях, на ней были простенькие потертые джинсы. Брайан узнал их, они были на Челси в тот дождливый день, когда она впервые переступила порог его квартиры. Эти джинсы, как и многое другое, связанное с ней, были ему очень дороги. С Челси явно слетел «звездный» налет. Она выглядела робкой, даже испуганной. Испуганной? К горлу Брайана подступил комок. Но события последних дней внезапно с ужасающей ясностью всплыли у него в памяти. Брайан молча отвернулся и уставился на свои ботинки. Все, хватит. Он не хотел новой боли.
Челси побледнела: он даже не хочет ее видеть! Да и поделом ей после всего, что натворила. Челси нерешительно подошла к нему и опустилась рядом в мягкое кресло.
– Я все знаю. Про Джун сегодня сообщили по радио, – прошептала Челси. – Как она?
– Еще не знаю. Врачи говорят, что делают все возможное, что в их силах, – ответил Брайан, не глядя на нее.
Челси опустила голову. Она столько раз порывалась найти Брайана, увидеться с ним после того, как вышла из больницы. Но так и не смогла решиться на это. Она понимала, что им необходимо поговорить – она должна рассказать ему обо всем, что случилось, попросить прощения, – но не могла найти подходящих слов. Вот и сейчас, сидя рядом с ним, она не была уверена, что у нее получится.
– Брайан, – чуть увереннее заговорила она. – Все это так ужасно! Бедная Джун… Послушай, я… м-м-м… много думала в последнее время… – Челси с надеждой взглянула на Брайана: неужели он не захочет ее выслушать, неужели не поймет?
Он не отрываясь смотрел в пол. Нервно сглотнув, она продолжала притворно-интимным тоном:
– Знаешь, ведь я тоже подумывала о том, чтобы утопиться.
– Неужели? – мрачно буркнул Брайан. – Ты же теперь знаменитость. Звезда первой величины. Всякий желает тебя заполучить.
Она почувствовала, как слезы навернулись ей на глаза.
– Я знаю, что ты мне не поверишь… но я действительно проклинаю себя. Понимаю, что тебе уже нет до меня сейчас никакого дела, но… – Она с трудом перевела дыхание. – Ты был прав. Ты предупреждал меня, а я не желала слушать. Так мне и надо.
– Ну надо же! – откликнулся он с холодным сарказмом.
Челси смахнула слезу.
– Даже Аманда и та предупреждала. Она говорила, что сцена – это как «русские горки» – вверх-вниз… – Челси виновато улыбнулась. – Не думала, что моя езда так быстро закончится.
Брайан откинулся на спинку кресла, по-прежнему избегая встречаться взглядом с Челси.
– У тебя-то только остановка. А вот ее поезд, – Брайан вспомнил о Джун, – сошел с рельсов. К сожалению, на этом пути можно переломать себе все руки и ноги. Тебя, наверное, не учили этому в колледже. – Он пристально посмотрел в ее мокрые от слез глаза. – Жаль, что тебе не говорили, что театр – это жестокий, кровавый спорт.
Челси надеялась увидеть в его глазах хоть искру сочувствия. Но тщетно. Внезапно помрачнев, она холодно ответила:
– Я знаю, что такое кровь. Я сама выписалась из больницы несколько дней назад.
В его взгляде мелькнуло недоумение.
– В больнице? Нервное расстройство?
Силы изменили ей, от волнения стало нечем дышать. Она встала и, уже не сдерживаясь, обрушила на Брайана беспощадные слова:
– Нет. Кровотечение со вторичной инфекцией. Меня нашел почтальон в луже крови, в двух шагах отсюда. – И, собрав остатки сил, она с достоинством закончила: – Выкидыш. Это был выкидыш. На десятой или двенадцатой неделе. Думаю, тебе это будет небезынтересно узнать.
– Выкидыш… – ошеломленно пробормотал Брайан.
Но Челси уже выскочила вон из комнаты.
Брайан не знал, что и подумать. Боже, возможно ли? У нее был выкидыш? Ну конечно! Ему тотчас припомнились ее дурное самочувствие, ее приступы рвоты, слабости. Он бессильно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ему захотелось догнать ее, удержать, успокоить. Но он так и не смог пошевелиться. Испытания последних двух дней придавили его, парализовали, полностью лишили сил. Удар был слишком сильным. Ведь Челси потеряла их ребенка!
Он понимал, что ему никуда не деться от собственной совести: что он сделал для того, чтобы облегчить ей боль, ее страшную потерю? Может, он должен был силой удерживать ее около себя, следить за каждым ее шагом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48