Алла остановила машину и включила дальний свет фар.
Гриши, там где она его оставила, - не было. Не было нигде.
Алла нажала на сигнал, потом выскочила из машины и крикнула.
- Гриша!
Ей никто не ответил. Ни на берегу, ни на ещё не сошедшем, сером льду озера никого не было видно.
Алла вернулась в машину, сказала нервно.
- Он где-то здесь...
- Ну и что? - спросил Михаил.
- Будем искать. - она включила скорость и выжала сцепление.
- Сегодня? - засомневался Михаил.
- Сегодня и завтра! Пока не найдем!
... Он пришел в себя, когда уже начал захлебываться. Выдернул из воды мокрую голову и обнаружил, что лежит на кромке льда, на краю полыньи, на правой руке всё ещё болтается стальное кольцо наручника. Мозг работал ясно. Он понял, что несколько минут назад, а может час - захотел напиться, полез в полынью и едва не захлебнулся.
Но тело подчинялось любому приказу и он встал. Что-то надо было сделать, какой то внутренний приказ погнал его к берегу. Ощущая с каждым шагом, что приказ этот отменить никак нельзя, Гриша вошел в поселок и не останавливаясь прошел мимо уже затихшего пожара. От дома с золотыми стеклами ничего не осталось, если не принимать во внимания груды пепла, обгоревших бревен и двух высоких кирпичных труб. Пожарные уехали. Возле пепелища слонялись лишь только самые стойкие зеваки.
Теперь он точно знал направление своего пути. Увидел красный "сааб" возле дома за калиткой и решительно прошел к нему. Раскрыл двери, миновал короткие сени и оказался на знакомой кухне.
Светилась лампочка под потолком, но сразу чувстовалось, что в доме уже никого нет.
В полу зияла дыра - люк в подпол был открыт.
Гриша сконился над люком и позвал.
- Рогожин!
Потом вспомнил, что глухонемой его не услышит. Он нашел в сенях лестницу, спустил её в подвал. Но и там никого не было, лишь все так же, как обычно, горела под потоком скудная лампочка синего света.
Гриша прошел сквозь низкую дверь к горловине тоннеля, который столь долго копал. Но всей этой стройки уже не существовало - весь тоннель оказался "по горло" залит водой. Весенний паводок, судя по всему, где-то прорвал ненадежную крепежку кровли и все сооружение затопило от начала и до конца. На поверхности воды, отражающей тусклый синий свет лампочки, лишь плавала чья-то белая кепка.
Гриша выбрался из дому и постоял на крыльце, понимая, что идти ему теперь некуда, хотя куда-то идти надо. Надо идти подальше от этого пустого дома с затопленным тоннелем и остатками пожарища - за забором в двацати трех метрах.
За лесом, который Гриша миновал через полчаса - оказалось неширокое шоссе. По позднему часу машин на нем было уже немного. Светя фарами они мчались мимо Гриши. На автобусной остановке стояли молчаливые сгорбленные люди и Гриша миновал их, потому что остановка ему тоже не была нужна. Перед ним, на горизонте, дыбилось ровное оранжево-серое зарево и Гриша подумал, что это, конечно, Москва. Впереди показалась неясная мужская фигура. Человек шел покачиваясь, размахивая правой рукой и в такт жестикуляций своей руки громко декламировал густым, красивым басом.
Не дай мне бог сойти с ума Нет лучше посох и сума Нет, лучше труд и глад!
Не то чтоб разумом моим Я дорожил, не то чтоб с ним Расстаться был не рад:
Когда б оставили меня На воле, как бы резво я пустился в темный лес!
Я пел бы в пламенном бреду Я забывался бы чаду Нестройных чудных грез!
Гриша догнал мужчину и окликнул, сам себе не веря:
- Рогожин, это ты?!
Глухонемой повернулся.
- Нет, это не я, а Пушкин! А вот ты ли это, Гришаня Нестеров?! И нет ли у тебя благородного желания выпить?!
Как ни в чем ни бывало, Рогожин протянул ему початую бутылку вина.
- Нет, - ошарашенно отказался Гриша - А куда ты идешь?
- Не знаю! Мир велик! - широко повел руками Рогожин. - Пойдем вместе, если хочешь! Я буду глухонемой, а ты - хромой!
- Как хромой?
- Да очень просто! Я тебя научу! Будем два калеки напару! Ничего, люди добрые помереть не дадут, проживем!
- А... Крыша над головой и всё прочее?
- Зачем?! - удивился Рогожин. - Опять в рабство?! Везде рабство, друг мой! Лучше сохраним то, что есть... Ни мы никому не нужны, ни нам никто не нужен... А скоро уже лето, скоро будет тепло.
- Да, конечно, будет тепло... Ну, пойдем.
Придерживая друг друга и раскачиваясь, они пошагали по дороге, допили на ходу бутылку. Рогожин дочитал стихотворение Пушкина, а потом, на два голоса, они затянули солдатскую походную песню: "Путь далек у нас с тобою..." И кайф и life - всё казалось прекрасным.
По шоссе мимо них проносились машины, но они и не пытались какую-нибудь остановить.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59