Слыша проклятия Аякса и его топот за собой по плиткам пола, я захлопнула дверь спальни, закрыла ее на замок и была уже у окна к тому времени, как Аякс сломал дверь.
– Дай мне руку! – По другую сторону разбитого окна Уоррен протянул свою.
– Черт! – Я взглянула вниз. Ветер здесь оказался гораздо сильней.
– Немедленно дай руку! – повторил Уоррен и дернул меня так, что я потеряла равновесие. Я снова выругалась, и наполовину выползла сама, наполовину была вытянута им на карниз, за пределы досягаемости Аякса.
– Сука!
– Иди возьми ее, – насмехался Уоррен. Я хотела его попросить, чтобы он этого не делал, но бродяга уже отодвигался от меня, стоя спиной к зданию и прижав ладони к бетону и стеклу. – Сюда.
Он остановился на опоре и поддерживал меня, пока я тоже не встала устойчиво на карниз. Потом повернулся и продолжил свой путь к окнам гостиной. Я колебалась.
– Он нас увидит.
Уоррен оглянулся, волосы над его головой развевались, как у какого-нибудь безумного профессора.
– Это единственная дорога. Там есть пожарная лестница, ведущая на крышу. А по другую сторону нет ничего.
Я посмотрела назад и с трудом глотнула. Из разбитого окна свисал клок ткани, вырванный из моей блузы, когда Уоррен вытягивал меня. Но ни следа Аякса.
– Джоанна!
– Ну, хорошо. – Я выдохнула и кивнула.
Мы повернули за угол; мои ступни занимали почти весь карниз, оставалось несколько дюймов до пропасти. Я перемещалась вдоль фасада, догоняя Уоррена. Тут меня попытался подхватить порыв ветра, но я уцепилась за облицовку. Уоррен улыбнулся.
Перед нами, как драгоценности, сверкали окна гостиной, и этот свет был маяком, зовущим меня к реальности. Что я здесь делаю!
– Готова? – спросил Уоррен.
Я перевела дыхание и последовала за ним. В уютной гостиной показался Аякс, он был словно в рамке слайда в проекторе. Он принял боевую стойку: ноги широко расставлены, руки согнуты, пальцы сжаты в кулаки. Уоррена это как будто нисколько не встревожило, он по-прежнему двигался вдоль карниза – черепаха на туго натянутой проволоке.
– А что мы сделаем, если он разобьет стекло?
– Постараемся не пораниться. Я повернула назад.
– Я возвращаюсь.
– Джоанна. – Услышав его голос, я застыла. Снова повернулась к нему и увидела его совершенно трезвый взгляд. – Дороги назад нет.
Он прав. Я отворачиваюсь от возможной смерти и приближаюсь к несомненной. И что мне это даст? Оливию я не верну. Это не изменит того факта, что я убила человека без всяких сожалений. И я сомневалась, что мне удастся уговорить Аякса не делать того же самого со мной. К тому же сколько раз я молила Бога, чтобы он отнял мое прошлое. Изменил события таким образом, чтобы я могла быть нормальной и счастливой… как Оливия. И ни разу не получила ответа на свои молитвы.
Или наконец получила?
Я посмотрела на того, кто меня вел. Послан он небом или нет – я вынуждена была признать, что первое маловероятно, – одно несомненно: он не тот, кем кажется. И кроме того, он знает ответы на вопросы, обрушившиеся на меня за последние двадцать четыре часа. А мне нужны эти ответы.
«К тому же, – говорила я себе, – он прав: дороги назад никогда не было».
– Я иду за тобой, – сказала я, и лицо Уоррена загорелось необъяснимым возбуждением. – Если пообещаешь дне вещи.
Он снова свел брови.
– Во-первых, ты объяснишь мне, что происходит. И я имею в виду – абсолютно все.
– Договорились! Это легко, – ответил он и. заговорщицки наклонился ко мне. – Авторов?
– Второе? Ты примешь душ. – Я сморщила нос. Если раньше он вонял, то теперь от него нестерпимо несло.
– Какая хорошая девочка. Рад, что ты на моей стороне.
– Я на своей стороне. – Я продвинулась дальше, и снова появился Аякс в такой же позе, что и раньше.
– Вы двое кончили болтать? – Губы его шевелились по ту сторону стекла, но голос звучал совсем рядом. – Можем мы с этим покончить?
– Безусловно. У меня свидание с твоей мамой. Надо торопиться. – Уоррен с коротким насмешливым смешком переступил с ноги на ногу. Это вывело Аякса из себя, и он бросился к окну. Я ухватилась за вертикальный столб, вцепилась в него побелевшими пальцами. Уоррен этого не сделал и стал легкой целью.
Я закрыла глаза и отвернулась, когда кочерга ударилась в окно. Но не последовало никакого дребезга. Повернувшись, я увидела, что кончик кочерги прошел через стекло, как сквозь воду. Уоррен увернулся, протянул руку в изорванном рукаве и схватил треугольное лезвие, прежде чем Аякс смог его втащить. Уоррен дернул, и кочерга со скрежетом вышла наружу до рукояти. Аякса прижало лицом к стеклу, и я перебралась к другому столбу, прежде чем он оправился.
– Отпусти. Немедленно. – Аякс произносил слова с паузами, повернув один глаз к Уоррену.
– Ты отпусти…
Аякс, должно быть, понял, что спорить с тем, кто обладает разумом пациента психолечебницы, тщетно. А может, ему надоело облизывать стекло. Он отклонился назад и выпустил кочергу.
– Отлично. У меня есть еще.
Со стремительностью гадюки, быстрей, чем я могла предположить, он пробил окно второй кочергой, целясь мне в живот. Мне кажется, у каждого человека перед смертью бывает мгновение ужасного озарения. Так было и со мной. Это лезвие было острее всего, что мне приходилось видеть. Я ожидала боль, знала, что меня проткнет насквозь, и думала, почувствую ли я удар, когда буду падать на землю.
Почувствовала ли его Оливия?
Но я ничего не ощутила. Ждала, закрыв глаза, но смерть не приходила. Уже приготовившись к ней, я находила это особенно раздражающим. Я открыла один глаз. Аякс и Уоррен оба молча смотрели на меня, широко раскрыв рот. Я посмотрела вниз. Согнутая на полпути к рукояти, кочерга казалась резиновой. Затем ее острие начало растворяться, капая на каменный карниз, а потом стекая по стене здания, как ртуть. Я в замешательстве взглянула на мужчин. Неужели сверхъестественные существа могут так удивляться?
– А-ха! Эврика! Я ее нашел! Аякс, я ее нашел!
– Это я ее нашел, ты, мешок отравленного воздуха.
– Да, но ты опоздал. Опоздал, а теперь смотри. Она для тебя слишком сильна, как мы и надеялись. Как я и предполагал!
– Неправда! – Доказывая это, Аякс выдернул первую кочергу, потому что Уоррен в своем возбуждении ослабил хватку, и снова ударил. В дюйме от моего тела и эта кочерга растаяла, как снег. Он попробовал снова – с тем же результатом – и с гневным криком отбросил короткую оставшуюся часть.
К этому времени Уоррен почти согнулся от хохота, слезы текли по его грязному лицу, и он опасно перескакивал с одной ноги на другую.
– Слишком сильна! Слишком сильна!
– Не понимаю, – сказал мне Аякс. – У тебя не может быть такой силы. Ты невинна.
– Да, так говорил и Батч. Перед тем как я его убила.
– Батч был здесь?
– Что? Ты не чувствуешь его запах? – насмешливо спросила я, осмелев теперь, когда оказалась в безопасности. Конечно, если ire считать пропасти в двести футов сразу за мной. – Почему ты не пользуешься носом? Не вынюхаешь его?
Оба они посмотрели на меня так, словно это я ненормальная. Уоррен первым обрел дар речи.
– Нельзя почувствовать запах мертвых, Джоанна. Ты уничтожила его запах, его сущность. Как будто его никогда не было. – Он повернулся лицом к человеку по другую сторону стекла. – Разве я не прав?
Аякс начал дрожать.
– Сука! Проклятая сука!
– Ты меня не уважаешь, Аякс? – осведомился Уоррен. – Правда? Потому что если ты…
– Мне кажется, он это мне, – заметила я.
– О, – произнес Уоррен. – Ну, тогда продолжай.
– Я тебя убью, ты это знаешь? – заявил мне Аякс. – Я тебя найду и убью.
– Как? – поинтересовался Уоррен. – Ты не сможешь поймать ее запах и потому не сможешь найти.
– Это временно. Когда ауреоль выдохнется, я буду с тобой, как арахис на масле.
– Даже для безумца, потерявшего обоняние, это глупые слова.
– Или как кошка на мыши. Уоррен указал Аяксу на ноги.
Аякс закричал и отшатнулся. Луна зашипела и двинулась за ним, качая задом и подняв хвост, как дубину. Аякс продолжал пятиться, бросая неуверенные взгляды вокруг, чтобы убедиться, что других кошек нет. Дрожа, он добрался до двери.
– Еще ничего не кончено! – воскликнул он, показывая на меня. – Скоро продолжим. – И он скрылся за дверью в тот момент, когда Луна бросилась на него.
– Теперь мы можем войти, – сказал Уоррен.
Луна встретила нас в окне спальни. Она лизала лапу, поджидая нас, «Словно костяшки зализывает», – подумала я. Когда мы залезли в окно, она подошла и стала тереться о наши ноги, вероятно, ожидая награды, Я подняла ее и зарылась лицом в шерсти, как это делала Оливия. Кошка замурлыкала, и ее дрожь отразилась в моем теле.
– Я не знал, что у твоей сестры была кошка.
Но то, что у меня была сестра, он каким-то образом знал. «Была сестра», – снова подумала я, и слезы закапали у меня из глаз.
– Да. Была.
Уоррен застыл. Потом, глубоко вдохнув, посмотрел на окно, прежде чем снова повернуться ко мне. На его лице, обычно полусумасшедшем, с дикими глазами, было опустошенное выражение.
– Боже, Джоанна. Мне так жаль.
– Ты больше не чувствуешь ее запах, верно? – Голос мой звучал слабо и безнадежно. Уоррен стоял молча. Я отвела взгляд. – Я тоже.
– Тебе надо уйти отсюда.
– Да, – согласилась я, не спрашивая, куда. Мне было все равно. – Уведи меня.
Пока мы шли пять кварталов до мотеля у дороги, Уоррен не говорил – вернее, не говорил со мной, – и это было хорошо. Однако он произносил непрерывный монолог – что-то о бабуинах на Марсе, и поэтому несколько встреченных нами прохожих постарались обойти нас подальше.
Под ярко-красной неоновой вывеской дежурный молча протянул Уоррену ключ от номера и, не меняя выражения лица, осмотрел мою перепачканную кровью и порванную одежду.
«О да, – думала я, глядя, как согнутые плечи Уоррена постепенно распрямляются, пока мы переходим пыльную асфальтовую стоянку, – этому бродяге придется ответить на многие вопросы».
Он открыл серую дверь, впустил меня внутрь и включил свет, осветив не менее жалкую комнату. Обязательные кровать, шкаф и столик были настолько невзрачны, что я едва их заметила. Я упала на один из стульев, стоявших по сторонам поцарапанного круглого стола, и прислонилась спиной к стене, закинув голову и закрыв глаза. Время от времени по дороге мимо здания проходила машина, шины шуршали и расплескивали воду из луж, образовавшихся во время бури, и машина исчезала в беззвучной пустоте.
Уоррен взял телефон и, говоря очень медленно, попросил кого-то по имени Марти принести нам еду. Исчез слабоумный безумец, насмехавшийся над Аяксом, бродяга, которого сбила моя машина. Это был лидер, человек, привыкший отдавать приказания и ожидающий, что они будут исполнены. Я ничего не понимала, но для меня в те дни это было самое обычное состояние. В это мгновение я только знала лишь то, что не хочу есть, что бы Уоррен ни заказал. Даже пить не хочу… только представьте себе. Мне хотелось сидеть с закрытыми глазами без всяких мыслей и считать до бесконечности проезжающие мимо машины.
– Тебе нужно принять душ, – сказал наконец Уоррен, нарушая молчание. Голос его все еще был хриплым, но слова звучали трезво и разумно.
– Это тебе нужно принять душ, – возразила я, но обычного жара в моих словах не было: лишь усталость, слабость и дрожь. Как в моих коленях. Как во всей моей жизни.
– Отлично. Пойду в душ.
Я не шевельнулась, когда закрылась дверь ванной и я услышала, что заработал душ. Не шевельнулась, когда постучали в дверь и без приглашения вошел человек с подносом с хлебом и мясом, отчего у меня в животе все начало переворачиваться. Когда он вышел, я продолжала сидеть на месте. Наконец встала и через всю комнату подошла к зеркалу, чтобы увидеть женщину, которую я не узнала. У нее были темные глаза и растрепанные волосы. Под ногтями у нее запеклась кровь, а там, где должно было быть сердце, находился камень. Она хладнокровно убила человека и нисколько не сожалела об этом.
– Кто ты такая? – тупо спросила я. Женщина смотрела на меня. У нее не было ответов.
Дверь ванной открылась, я повернулась и увидела смотрящего на меня Уоррена, по-прежнему бородатого, но с чистым лицом и ясными глазами. Он переоделся – в футболку и мешковатые джинсы, поношенные, но чистые. Волосы по-прежнему были спутаны, но по крайней мере относительно аккуратно зачесаны назад. Только неровная походка совершенно не изменилась. Уоррен, хромая, подошел к подносу и сделал себе сэндвич. Закончив есть, он расположился напротив меня.
– Расскажи, что случилось.
Он не стал утешать меня, не стал уговаривал принять душ или поесть. Не предоставил мне ничего для обретения равновесия, никаких поводов для спора, и я продолжала послушно сидеть, как раньше. Может, он даст мне ответы. И, может, эти ответы немного облегчат мою боль и чувство вины, которые снова поднимались в моей душе.
Я – насколько могла вспомнить ночные события – рассказала ему вес, а когда закончила, стала ждать его реакции. Уоррен все это время жевал, время от времени останавливаясь и задумчиво кивая.
– Поэтому ты смогла сопротивляться кондуиту Аякса. Я о таком слышал, но сам никогда не видел.
Видя мое непонимающее лицо, он объяснил:
– Кондуит – это оружие, индивидуально изготовленное специально для применяющего ее, оружие огромной силы. Согласно определению, кондуит канализирует энергию. В данном случае – намерение.
– Поскольку применяющий его намерен с его помощью кого-то убить?
Он кивнул.
– Но вот что удивительно. Кондуит не только строго индивидуален – он не оставляет никаких следов в материальном мире. А ты буквально расплавила кондуит Аякса, и пальцем не пошевелив в свою защиту.
Даже мне было интересно, как это случилось.
– Ну и что?
– Ты только что убила одного из агентов Тени – так мы называем наших врагов, – но в этом есть нечто большее. – Уоррен пришел в возбуждение и заговорил быстрее. – Ты использовала кондуит Батча против него. Ты обратила против него его собственную магию. Ни один агент не может излечиться от удара собственным оружием.
Но что еще важнее – твой мотив. Намерение. Ты убила его из мести, просто и исключительно из мести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54