Поэтому он поднял глаза от бумаг и все тридцать секунд разглядывал собравшихся у него в кабинете. Причем не Герасимове его взгляд задержался не дольше, чем на других. Сердце у Герасимова вновь упало.
Ясно теперь, что не выгонит, но с ролью генеральского фаворита придется распрощаться. А Генка столько времени целенаправленно добивался этой роли. И вот, когда, наконец, добился, о ней тут же придется забыть... Не жизнь, а хреновина сплошная!
Секунда в секунду в назначенное время генерал встал, прошелся мимо окон, за спинами сидящих по одну сторону длинного стола начальников служб и отделов главного управления ФСБ и сказал:
– Есть задачи, которые можно решать годами, всю жизнь, и все же – не решить. Например, снижение уровня преступности. И при этом никто даже не подумает, что не решена задача от того, что мы бездельничали и с преступностью вовсе не боролись... Есть и другие задачи, на решение которых отводится совсем мало времени. Потому, что они касаются отдельных, конкретных и живых людей. Можно биться как рыба об лед, работать по двадцать четыре часа в сутки, но если будет не решена такого рода задача, мнение о том, что мы сидим на жопах и протираем на них никому не нужные дырки, возникнет просто автоматически.
Генерал вернулся к своему столу.
– Это предисловие я сделал специально для дураков, которые не понимают, что уровень преступности нас сейчас совершенно не интересует. Мы можем сами регулировать этот уровень в какую захотим сторону! Сейчас весь уровень преступности в Москве зависит целиком от активности единственного человек, над которым мы не может установить контроль. Я имею в виду всеми вам уже конечно известного Ивана Марьева, которого вы знаете теперь не только по фотографиям, но и лично видели сна сцене театра во время его эффектного выступления, которое ему организовал начальник нашего аналитического отдела. Я еще не понял окончательно, но, кажется, он собирается нас покинуть и целиком заняться продюсерской и антрепренерской деятельностью. Не так ли, Герасимов? Вы уже приняли решение?
– Никак нет, товарищ генерал! – выдавил из себя мгновенно покрасневший как рак Генка.
– Садись, чего вскочил? – сказал ему генерал. – У тебя еще планы по захвату Марьева есть? Где ты собираешься проводить это мероприятие на этот раз? В Кремлевском дворце? В цирке на Цветном бульваре? Или вывезешь нас всех в Гранд-Опера? Нашим операм интересно было бы пообщаться с француженками из этой самой Опера. Почти коллеги, можно сказать...
Герасимов скосил глаза на сидевшего через два человека о него Коробова. Тот откровенно улыбался, иронично поглядывая на Генку.
«Радуется, сука! – со злостью констатировал Герасимов. – Радуйся пока...»
– «Вернемся к нашим баранам», как говорят французы, к которым мы с легкой руки нашего аналитика можем отправиться с служебную командировку на празднование еще какого-нибудь придуманного им юбилея. Правда, когда я произношу эту французскую поговорку, я думаю вовсе не о французах и даже не о француженках, а о руководителях некоторых наших подразделений...
Герасимов посмотрел на Коробова и увидел, что тот все так же довольно улыбается.
«Дурак! – мысленно сказал ему Герасимов. – На этот раз – про тебя!»
– Но вернемся все же к тому, зачем я вас сегодня собрал... Повторяю – с уровнем преступности в Москве все было бы в полном порядке, если бы не Иван Марьев, который портит нам всю картину. За последние три недели им совершено в Москве три терракта, которые по их значению для нашего управления я мог бы вполне назвать словом – «катастрофы». Арест Марьева и есть та первоочередная, реальная и неотложная задача, которую нам предстоит решить в ближайшее время, если мы не хотим никаких санкций в отношение нашего управления, которые вот-вот уже должны последовать. Я говорю – арест – и хочу, чтобы вы обратили внимание на то, что я подчеркнул это слово. Только в самом крайнем случае разрешаю ликвидацию. Самым крайним случаем я называю ситуацию, когда объект захвата уходит от нас и ясно, что контроль над ним будет безвозвратно утерян. Во всех иных ситуациях – стремиться взять живым, несмотря на возможные потери с нашей стороны. Этот человек нужен нам живым! Обращаюсь ко всем службам, поскольку Марьев стал уже одиозной фигурой и известен сотрудникам нашего управления пожалуй лучше, чем их непосредственный начальник...
При этих словах Никитин коротко взглянул на Герасимова и Генка испуганно, почему-то, подумал:
«Не понял... При чем тут я?»
– Обо всех случаях наблюдения Марьева работниками ваших служб, – продолжал Никитин, – немедленно, повторяю – немедленно! – сообщать мне лично.
– При моем отсутствии, – добавил генерал, вспомнив о вызове к Президенту, во время которого Коробов пытался взять двойника Крестного, – докладывать начальнику оперативного отдела Коробову...
Никитин секунду помолчал и договорил последнюю фразу до конца:
– ...и начальнику аналитического отдела Герасимову. Обоим!
«Что, сволочь, съел? – злорадно подумал Герасимов, взглянув вновь на Коробова, который сидел теперь с вытянувшимся удивленно лицом. – Тупица!»
– На этом все! Все свободны, кроме Коробова и Герасимова.
Подождав, когда начальники служб покинут его кабинет, Никитин продолжил разговор только с двумя своими заместителями.
– Вы конечно, обратили внимание, что я отдал приказ ставить вас обоих в известность об обнаружении Марьева при моем отсутствии. Не буду говорить о том, что ни на одного из вас не могу положиться полностью, это, надеюсь, вы и сами понимаете. Поэтому ген хочу, чтобы решение принимал кто-то один из вас. Приказываю: при возникновении такой ситуации собираться вдвоем и принимать решение вместе, коллегиально. Мое мнение – будет третьим. она всегда останется неизменным, поэтому мое личное присутствие не имеет особого значения. Я за то, чтобы в любой ситуации, повторяю – в любой!– брать Ивана живым. Даже если придется положить половину ребят из твоего отряда...
Никитин кивнул в сторону Коробова.
Тот нервно потер щеку, покрутил головой, но сдержался, промолчал.
– Сначала с тобой... – продолжал Никитин обращаться к Коробову. – От тебя требуется пока одно – чтобы десять твоих бойцов из «Белой стрелы» постоянно были готовы выехать на захват Ивана через пять секунд после поступления сообщения о том, что он обнаружен. Через пять секунд! Пусть в машине уже сидят целыми днями, пусть мотор не выключают, короче делай что хочешь, но чтобы через пятнадцать... Нет! Чтобы через десять минут они могли в полной боевой готовности появиться в любой точке Москвы. Вертолеты, на хрен, задействуй! С ПВО я договорюсь... Кто такой Иван и что он из себя представляет, ты знаешь, объяснять не надо. Сам объяснишь своим ребятам, что идут, скорее всего на смерть. Я тоже хорошо знаю, кто он такой и что умеет. Предупреди ребят, что на этом захвате процент потерь с нашей стороны может достигнуть восьмидесяти! Я говорю совершенно серьезно, отдавая отчет своим словам... Вспомни Паню и Полянского, Олейникова, наконец... Всем управлением облажались перед одним всего человеком! Я чуть со стыда не сгорел!
«Перед кем от стыда-то? – подумал Герасимов. – Перед Иваном, что ли? Ну дает, Никитин! Совсем у него крыша поехала! Нет! Пора! Давно пора...»
– Все! – перебил его мысли Никитин, продолжая обращаться к Коробову. – Операция может начаться каждую минуту. Чтобы отряд был готов к действиям в том режиме, который я назвал, через... Через полчаса! Выполняй!
Щелкнув каблуками, Коробов вышел, а Никитин повернулся, наконец, к Герасимову.
– Ну, что, Гена? – сказал он. – Вот мы, наконец, и одни остались!
Герасимов недоумевал, – что такое творится с генералом и постоянно ждал подвоха, но внешне держался очень даже невозмутимо. Никитин посмотрел на него долгим взглядом и сказал:
– А мне стыдно было именно за тебя, Гена... И ты правильно подумал – перед Иваном было стыдно, перед нашим врагом!
«Чтение мыслей? – испуганно подумал Герасимов, но успокоил себя – Нет, просто догадался, я же наводил справки в технической лаборатории, они над такой темой даже не работают, считают бесперспективной...»
– Самому стыдно! – пробормотал Герасимов изображая смущение, хотя на самом деле его состояние правильнее было бы назвать смятением.
– Ладно! Дело прошлое! – сказал Никитин. – Но ты слышал сегодняшний разговор на совещании. Ивана надо брать, иначе нас разгонят отсюда к той самой матери! Он же скоро пол-Москвы разрушит... Должен признаться тебе честно! Как его брать, я так и не придумал. Голову сломал за последние дни! Но ничего не получается. есть у меня только стойкое убеждение, что он мне позвонит, причем уже в ближайшие дни, или даже часы... Мне кажется, я понимаю этого человека, но как воспользоваться этим пониманием – не знаю... Потому тебя и оставил сейчас. Думай, Гена! Думай! Надеюсь на тебя, на твою светлую голову. Не может быть, чтобы ты этого чеченского убийцу не переиграл...
Герасимов даже задохнулся от радости. Вот так-то! Генерал сам расписался в своей беспомощности! Что он может без него, без Генки Герасимова? Ни-че-го! Да, лажанулся он немного в театре, но – с кем не бывает? Дошло-таки до генерала, что по одной неудачной операции нельзя оценивать человека, нудно учитывать весь контекст его работы, его способности, наконец! Прибежал-таки к нему генерал, как нос не воротил, а прибежал! Вот теперь и посмотрим, кто в управлении главный? Кто приказы отдает или тот, кто планы разрабатывает.
– План по захвату Марьева у меня уже готов, товарищ генерал, сказал Герасимов. – Но построен он, к сожалению на том самом предполагаемом событии, о котором вы говорили и на наступление которого мы своими силами никак повлиять не можем...
– О чем ты? – спросил Никитин.
– О том, что Иван должен вами позвонить, – ответил Герасимов. – Я тоже именно так считаю...
Генерал посмотрел на Герасимова с интересом.
– Ты прости, что я порезвился на совещании на твой счет, – сказал он совершенно неожиданно для Герасимова. – но, во-первых, ты это заслужил, если честно... А во-вторых, надо же было мне сформулировать свое отношение к произошедшему. В театре виновного нужно было указать, не на себя же мне было брать разработку этой операции?.. Так что, не обижайся уж...
Герасимов ушам своим не верил. Генерал Никитин извиняется перед ним, Генкой! И, главное, за что? За то, что не скрыл его, Генкины, промахи от других сотрудников управления, не взял на себя его грехи...
«У меня скоро у самого крыша поедет! – подумал Герасимов. – Нет! Точно спятил Никитин. Это без всякого психоаналитика видно...»
И в голове у него опять промелькнуло короткое словечко: «Пора!», от которого на Генку пахнуло холодом безумного риска и жаром волнения победителя...
– Мы должны обмануть Ивана! – сказал Герасимов, так и не поняв, что произошло с генералом. – Он слишком высокомерен, чтобы обманывать нас. Конечно, в том случае, если даст нам слово, то есть сам установит правила игры. На этом его можно поймать...
– Конкретно? – спросил заинтересовавшийся генерал – в том, что предлагал Герасимов, был смысл.
– Во время вашего разговора он скорее всего должен предложить встречу, на которой хочет провести последнюю разборку. Вы, надеюсь, хорошо помните, что он поклялся вас убить?
– И я его – тоже! – добавил генерал.
– Для того, чтобы вам удалось осуществить это, и разработан мой план, – ввернул Герасимов.
«Пока все идет отлично! – подумал он. – Никитин сам лезет в ловушку!»
– Итак Иван вам звонит и предлагает встречу, – продолжил Герасимов. – Вы соглашаетесь...
Никитин кивнул. Конечно, он соглашается! Ведь это единственная возможность установить местонахождение Ивана. Он будет именно в том месте, где они договорятся о встрече...
– Но выдвигаете со своей стороны единственное требование – встречаться без оружия. Здесь-то мы Ивана и обманем. Сам он придет безоружным, в этом я уверен, ему гордыня не даст слово нарушить... Но вам он на слово не поверит. Он будет вас проверять. не знаю уж – как? Но проверит обязательно! У вас в этот момент оружия, конечно, быть тоже не должно.
Генерал посмотрел на Герасимова удивленно.
– Ты сказал: «...в этот момент»?
– Да, я сказал – «...в этот момент...». но потом оно у вас появится!
– Каким же это образом? – нетерпеливо перебил его Никитин.
– Помните, убийство Полянского? Разрушенный шестиэтажный дом, несколько трупов его охранников, которые погибли не от того, что их обломками дома привалило. Их Иван из «макарова» расстрелял... Эдик не такой человек был, чтобы допустить на свидание с собой вооруженного человека, да еще в таком месте, как этот дом. Идеальное место для убийства!. Эдик и расслабился-то только потому, что у Ивана сначала никакого пистолета не было... Но потом он у него появился, совершенно неожиданно для людей Эдика.
– Каким образом? – повторил вопрос генерал, начиная уже слегка злиться на Герасимова, который любил потянуть кота за хвост.
– Иван спрятал его в этой самой шестиэтажке, где они встретились с Эдиком. Накануне спрятал именно в том месте, куда Эдик обязательно должен был прийти. Он, скорее всего, специально заманил Полянского на это место. И достал из тайника пистолет. Непонятно, правда почему в Эдике не оказалось ни одной пули?.. Но какая в конце концов разница? Результата своего Иван достиг стопроцентно – Эдик погиб и погиб от его руки...
– Ближе к телу будущего покойного Марьева, Гена! – перебил его Никитин. – Ты предлагаешь нам воспользоваться его же приемом?
– Конечно! Не очень это оригинально, но зато – эффективно!
– А если он обнаружит наш тайник? Тогда он меня просто пристрелит, придя вооруженным? Обманет нас в ответ на наше желание обмануть его?
– Вы же сказали, что хорошо понимаете Ивана! – возразил Герасимов. – Он слишком высокомерен, чтобы стрелять в безоружного противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23