Рука убралась обратно, в окошке появилось удивленное лицо, и крепыш недоуменно пробормотал:
– Не понял...
Иван подмигнул крепышу и продолжал неподвижно сидеть в ларьке на вертящемся стуле продавца, поблескивая на крепыша простыми стеклами своих очков.
– Ну, падла! – задохнулся крепыш и рванул на себя дверь ларька.
Иван встал со стула, чтобы его встретить. В руке крепыша он заметил нож поблескивающий обоюдоострым лезвием примерно двадцатисантиметровой длины.
Крепыш двинул руку с ножом с сторону Ивана, но едва его рука отделилась от корпуса, получил от Ивана короткий резкий удар по запястью. Нож выскочил из руки крепыша и воткнулся в потолок ларька.
Крепыш замер и поднял глаза на нож. Иван чуть не зевнул от скуки. До чего примитивны реакции этих накаченных тупых боровов! Он ударил Крепыши по горлу. Тот закатил глаза и начал валиться на Ивана.
– Подожди, дружок, ты рано захотел отдохнуть! – сказал ему ласково Иван. – Нам еще нужно немного прогуляться...
Иван взял его под мышки и, кряхтя от тяжести, выволок из ларька. он отволок его за ларек, похлопал по щекам, отчего крепыш пришел в себя и начал часто моргать, глядя на Ивана.
– Идти можешь? – спросил его Иван.
Но парень, еще не въехал в ситуацию и пробормотал хриплым голосом:
– Убью, сука!
Иван показал ему его же собственный нож, потом неглубоко воткнул его крепышу в грудь напротив сердца, всего на полсантиметра. Парень посмотрел на свою грудь. Под кожаной курткой расползалось пятно крови, а сердце заколотилось часто и неровно.
– Вставай! Пошли! – приказал Иван.
Он вывел парня с территории базара еще до того, как трое оставшихся братанов подняли шум. Иван подвел крепыша к уазику какого-то фермера, вышвырнул из машины толстую тетку, тут же истошно завопившую и засунул крепыша на заднее сидение. Достав из кармана наручники, он пристегнул его правое запястье к левой лодыжке, сам сел за руль и резко выехал с территории базара, сбив по пути бежавшего ему навстречу с коротким ломиком хозяина машины.
Далеко на засвеченной машине ехать было нельзя. Через несколько минут ее начнут искать и менты, которых вызовет жена фермера и замоскворецкие братаны, а еще через некоторое время, скорее всего и объединят свои усилия... Поэтому Иван доехал до ближайшего девятиэтажного дома, остановил машину метрах в трехстах от него, освободил крепыша от наручников и сказал:
– Иди спокойно и не дергайся! Пристрелю!
И сунул ему в нос ствол своего «макарова». Испуганный парень хлопал глазами и молчал, не понимая, что с ним происходит.
А происходил самый обычный захват «языка», от которого Иван рассчитывал получить необходимые ему сведения о штаб-квартире замоскворецких. Правда, на этой территории у Ивана не было заранее приготовленных плацдармов и явочных квартир, куда можно было бы доставить пленного. Но он решил провести допрос оперативно и воспользоваться для этого первым попавшимся помещением...
Зайдя во двор девятиэтажки и с удовлетворением отметя, что на лавочках нет ни одной досужей старушки, которые теперь сутками не отходили от телевизора, пытаясь смотреть все сериалы одновременно и не пропустить ни одного, Иван поднялся на второй этаж в ближнем к углу подъезде и позвонил в первую попавшуюся квартиру.
– Кто? – спросил настороженный женский голос.
– Мясо будете брать? – спросил Иван. – Дешево! На базар не хочу везти! Там обдерут как липку. Всю выручку отымут...
– А какое мясо? – перебили его из-за двери. – Свинина или говядина?
Иван посмотрел оценивающе на крепыша и ответил уверенно:
– Свинина. Да кабанчик-то не особенно жирный. Хорошее мясо – постное...
Послышался звук отпираемого замка. Едва в проеме двери показалась женщина лет пятидесяти с обвязанной пуховым платком поясницей, как Иван толкнул в дверь крепыша и весело сказал:
– Принимай, хозяйка, кабанчика!
Женщина открыла рот, и принялась визжать, словно это она – кабанчик, которого собираются зарезать... Морщась от ее криков Иван захлопнул дверь, протолкнул крепыша в зал и прицепил его наручниками к батарее парового отопления. После этого он подошел к женщине и сказал, укоризненно качая головой:
– Закрой рот, мать...
Та, не прекращая визжать, отрицательно покачала головой – не закрою, мол.
– Ну, как знаешь, – вздохнул Иван. – Показывай, где тут у тебя кладовка?
Она опять покачала головой.
– Да не вредничай! – засмеялся Иван. – Сам ведь, найду!
– А зачем тебе кладовка? – спросила вдруг женщина совершенно спокойно, словно и не она секунду назад верещала по-поросячьи. – У меня там варенье...
– Кладовку временно объявляю карцером! – заявил ей Иван. – И ты там, мать, отсидишь часок за сопротивление, оказанное действиям наших воинских частей.
Женщина вновь открыла было рот, но не завизжала, а вновь его захлопнула. Лицо ее вытянулось, а глаза часто заморгали.
– Чо? – спросила она. – Сбежал? Из Белых столбов?
Иван засмеялся.
– Все тебе расскажи! – И тут же строго прикрикнул. – А ну – топай в кладовку.
Женщина метнулась в соседнюю комнату.
– Ты одна дома-то? – крикнул ей вслед Иван. – Если из детей кто есть – с собой в кладовку забирай, чтоб не мешались...
Не услышав ответа, он повернулся к крепышу, потихоньку дергавшему трубу отопления, проверяя, нельзя ли ее втихаря оторвать...
– Сломаешь тетке батарею-то, придурок! – сказал ему Иван. – Давай! Отвечай по полной форме: имя, фамилия, кличка, звание, расположение части, расположение штаба. Ваши военные тайны меня не интересуют. Полковая касса, общак, то есть, – тоже.
Крепыш замер и молча хлопал глазами на Ивана.
– Ну! Смелее! – подбодрил его Иван. – Зовут как?
– Вова... – выдавил из себя крепыш.
– Молодец, Вова! – похвалил его Иван. – На все вопросы ответишь – домой пойдешь, к маме. Давай дальше... Братва тебя как кличет?
– Стулом, – сказал крепыш и увидя удивленный взгляд Ивана, добавил. – Фамилия моя – Стульнев.
Иван понимающе покивал головой.
– Так-так, Вова-Стул! – сказал он. – До бригадира ты, я понимаю, еще не дорос?
Крепыш помотал головой.
– Нас в бригаде четверо, – пояснил он на всякий случай.
– Кто бригадир у вас, если уж не ты? – спросил его Иван.
– Бригадир – Зюзя, – уже охотно пояснил Крепыш. – Он из Зюзино, так и прозвали – Зюзей.
– Ладно, Вовик, ладно! Молодец! – подбодрил Иван. – Я слышал ли ты, Вова, про Паню?
При этом вопросе Крепыш, почему-то, помрачнел и насупился. Он помолчал, потом покачал головой.
– Не. Не слышал никогда.
– А вот это ты, Вовочка, врешь! – ласково сказал ему Иван. – А зачем врешь, я сейчас узнаю.
Иван вышел в соседнюю комнату и сразу увидел как прикрывается дверь кладовки, которая только что была открыта шире.
Он тихо подошел к кладовке, так же тихо спросил свистящим шепотом:
– Тетка! Утюг к тебя где?
– В шифоньерке, – машинально ответила она таким же свистящим шепотом, но тут же спохватилась и спросила взволнованно:
– А тебе зачем? У меня утюг-то один всего!
– Да брюки хочу погладить, помялись, пока с тобой в коридоре возился, – засмеялся Иван.
В шифоньере он обнаружил старый тяжелый утюг еще советских времен. Вернувшись к крепышу Вове, он увидел, как тот остервенело дергает батарею, пытаясь вырвать кронштейны, на которых она висит, из стены.
– Вон как тебе вопрос-то про Паню не понравился! – протянул удивленно Иван. – Чего это ваш Паня так сильно боится, раз даже упоминать его вам запрещено?
Крепыш батарею дергать перестал, но упорно молчал, исподлобья глядя на Ивана.
– Ты, я смотрю, не дурак, —сказал ему Иван. – Значит должен сообразить: Паня твой далеко и, может быть, и не узнает еще, что ты мне о нем немного расскажешь, что знаешь. А я...
Иван показал на себя.
– ... я совсем рядом. И в руках у меня...
Он вынул левую руку с утюгом из-за спины.
– ...утюг! А ты, наверное, знаешь, для чего утюги выпускают? Верно для того же, для чего и паяльники! А в чем разница между ними знаешь? Тоже верно. Утюг он наружного пользования, а паяльник – тот внутреннего.
Неся эту околесицу, Иван включил утюг в розетку и стал постукивать по нему, слюнявя пальцы. Скоро раздалось характерное шипение. В комнате сильно запахло раскалившейся изоляцией...
Иван достал пистолет и сказал крепышу:
– Подставляй ладонь. Я тебе на нее утюжок поставлю подержать. Держать будешь минуту. Не роняй! Уронишь – выстрелю.
Крепыш зажмурился и протянул ладонь левой руки к Ивану. Но через мгновение отдернул ее назад, вспомнив, как ему самому приходилось вставлять одному козлу паяльник в жопу и как тот орал. Крепыш широко раскрыл глаза и испуганно забормотал:
– Я мало про Паню знаю. Моем дело маленькое – деньги сдал бигадиру, а дальше он сам их отвозит... Я всего раз с ним ездил. И Паню самого только издалека видел. В машине. Километр от моста вниз по Котловке, там овражек есть, на самом дне у Пани блиндаж там... Внутрь он никого не пускает. Жрет только картошку с салом. Говорят он деньги копит, ферму себе хочет купить где-то в Сибири, он сам оттуда, из деревни какой-то... Про него запрещено даже между собой говорить. Он Русака с Васькой Федоровым сам пришил, когда на них донесли, что про него болтают много. Боится он кого-то сильно. Из блиндажа своего не вылазит. Только – когда бригадиры деньги привозят. Или когда Инкассатор приезжает. Он ему чемодан с деньгами отдает и – опять в блиндаж...
Иван внимательно посмотрел на крепыша Вову, поскреб ногтями подбородок, спросил:
– Чего ж он боится, этот ваш Паня?
Крепыш пожал плечами.
– Не знаю! Зюзя как-то шепнул мне – болтают, что он на двух хозяев работает... Вроде бы видели, как к нему в овражек кто-то от «красных» приезжал и они часа два о чем-то с Паней шушукались...
– Да ты, оказывается столько знаешь, – воскликнул Иван, – что Паня бы тебя давно на кол посадил, будь ему это известно... Ну, ладно, Вова! Ты вел себя молодцом! Я свое слово сдержу! обещал отпустить – отпущу! Только с условием. Я никому не скажу, что с тобой о чем-то беседовал, ты – тоже молчок, что меня вообще видел... Скажешь – стукнули между ларьков трубой по голове – дальше совсем ничего не помню! Идет?
Крепыш подозрительно смотрел на Ивана, сомневаясь, что то говорит серьезно. На его памяти никого в таких ситуациях живым не отпускали.
– Ей, тетка! – крикнул Иван в сторону кладовки. – Хватит свое варенье охранять! Мы с кабанчиком уходим. Дверь за нами запри и не открывай больше никому. Даже если говядину будут предлагать.
Отцепив крепыша от батареи, Иван вывел его в подъезд и сказал:
– Поднимешься на девятый этаж, досчитаешь до тридцати и можешь спускаться. И помни, – добавил он на прощанье. – Как договорились. Трубой по голове тебя кто-то трахнул и ты – в отключку!
Подождав, когда Крепыш, еще не верящий в свое освобождение скроется на третьем этаже, Иван вышел из подъезда и, не поворачивая на улицу, где стоял уазик, угнанный им с базара, углубился в противоположную сторону, в сплетение каких-то проездов и переулков. Поблуждав с полчаса, он вышел на Большую Черемушкинскую, поймал такси и через десять минут уже подъезжал к площади Гагарина.
«Вот, значит, как, – думал Иван, развалясь на заднем сидении. – Никитинские кадры, значит, и налево работают, с „красными“ заигрывают. Ох, не знает про это генерал! Он бы этого Паню! Не зря, видно, тот так бережется, такую конспирацию вокруг себя наводит. Ну, да теперь ему никакая конспирация не поможет...»
План, как убрать Паню, у Ивана в голове уже сложился, осталось его только осуществить.
Прежде всего Иван прошелся Нахимовскому проспекту и покурил на середине моста, по которому проспект перепрыгивал через Котловку. Одной сигареты ему как раз хватило, чтобы рассмотреть все окрестности на расстоянии километра от моста. Он разглядел и ту дорогу, по которой машины спускались в овраг, в котором располагался блиндаж Пани, и нависающий над оврагом обрывчик.
«Отлично! – сказал сам себе Иван и даже руки потер, испытывая удовольствие от увиденного. – Пора готовить Пане гостинчик! Для начала посетим закрома».
Он припомнил, где именно расположен его самый крупный тайник с деньгами, скопившимися от гонораров, которые платил ему Крестный за заказные убийства, поймал такси и вскоре уже вытаскивал дипломат, набитый долларами из ячейки номер 2863 в камере хранения Южного речного вокзала. Он даже пересчитывать не стал, только прикинул на вес. Вполне должно было хватить.
Позвонив человеку, работающему в Министерстве геологии, который не раз оказывал Ивану определенного рода услуги, и получив от него телефон еще одного человека, Иван вскоре связался с тем, кто ему был нужен. Его телефонный собеседник несколько удивился объему товара, который желал приобрести Иван, но в конце концов сказал, что ничего невозможного нет, если деньги будут наличными. И, конечно, не деревянные. На этот счет Иван его успокоил.
Когда начинать операцию по ликвидации штаб-квартиры Замоскворецкой зоны вместе со всеми ее обитателями и охранниками, Ивану было совершенно безразлично. Все зависело теперь только от того, как скоро ему передадут обещанную партию товара.
Он все еще раз обдумал и совершил все-таки еще одно действие, но уже больше в эстетических целях, чем в практических. Сначала он собирался воспользоваться для осуществления своего плана любым грузовиком, который ему удастся угнать где-нибудь непосредственно перед операцией, но потом решил все-таки приобрести специально для этого новенькую «газель»...
На место встречи с продавцом он прибыл на вкусно пахнущей свежей резиной и посверкивающей на солнце свежей краской машине, один вид которой радовал душу. На заднем дворе какой-то геологической ремонтной конторы в «газель» загрузили десять пятидесятикилограммовых ящиков, над которыми Иван поколдовал не меньше часа, распределяя между ними ручные гранаты и мины ударного действия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23