Он мог обратиться и к иезуиту Реймону, но это бы потребовало ещ
е больше времени, к тому же иезуиты, достигнув высокого положения, не любя
т подвергаться риску. А полковник сказал: до захода солнца. Во весь дух Ден
и помчался в Сен-Клу. Брат короля охотился, и его фаворит, естественно, был
рядом… Дени поскакал догонять охотников. Альбера он нашел в полдень. Над
о было убедить брата короля позволить своему приближенному отлучиться,
что заняло еще какое-то время.
Ч Он, Альбер, знает, как браться за такие вещи. Умеет польстить, подластит
ься не хуже женщины. Я смотрел, как он строит глазки и потряхивает кружевн
ыми манжетами, и думал о Гонтране, сидящем в лесу у дерева. Ты знаешь, от нег
о, от Альбера этого, меня немножко тошнит. Но он не трус, это так. Все, что мож
но сделать, он сделал. В Версале, куда мы примчались под вечер, он стучал во
все двери. Обращался ко всем. Не боялся надоедать, умолял, хитрил, терпел г
рубые отповеди. Но приходилось пресмыкаться в приемных, ждать здесь, жда
ть там. А солнце уже опускалось… Наконец господин де Бриенн соблаговолил
нас выслушать. Он на минутку вышел, потом вернулся, сказав, что, может быть,
у нас есть шанс обратиться к королю, когда он будет выходить из кабинета, г
де принимает советников парижского парламента. Мы стали ждать вместе с д
ругими придворными в Оружейной гостиной, куда выходит Большая галерея…
Знаешь?
Ч Знаю.
Когда открылась дверь, и появился серьезный, величественный монарх, при
виде его ропот смолк, головы склонились, платья присевших в реверансе да
м зашуршали. И тут молодой Альбер бросился на колени и, смертельно поблед
нев, трагическим голосом воскликнул:
Ч Милосердия, сир, сжальтесь над братом моим Гонтраном де Сансе!
Взгляд короля тяжел. Он уже знает, кто эти юноши, и почему они оказались зд
есь на коленях. И все же звучит вопрос:
Ч Что он сделал?
Они опустили головы.
Ч Сир, он оказался среди тех, кто вчера взбунтовался и посеял тревогу в в
ашем дворце.
На лице короля появилась ироническая усмешка:
Ч Как, Сансе де Монтелу, один из отпрысков древнего дворянского рода, сре
ди моих каменщиков? Что это, сказка или правда?
Ч Увы, сир, это правда. У нашего брата в голове бродили безумные мысли. Он х
отел писать картины и, презрев гнев нашего отца, лишившего его наследств
а, сделался ремесленником.
Ч Странная причуда, нечего сказать.
Ч Наше семейство потеряло его из виду. Лишь в тот миг, когда его собралис
ь повесить, мой брат Дени узнал его.
Ч И вы оказали противодействие королевскому приказу? Ч спросил корол
ь, повернувшись к офицеру.
Ч Сир.., это был мой брат!
На лице короля Ч ледяная суровость. Каждому понятно, что за призрак блуж
дает меж актеров этой драмы, чье имя никто не осмеливается произнести. У в
сех перед глазами невидимый, легкий силуэт гордой женщины, украшения Вер
саля, триумфаторши, бегство которой ввергло короля в столбняк и ранило е
го сердце. Он не может простить ни ей, ни им. Голос его звучит глухо:
Ч Господа, вы принадлежите к строптивому и высокомерному роду, и нам не д
оставляет удовольствия видеть ваше семейство в числе наших подданных. В
жилах у вас течет кровь самовластных и преисполненных тщеславия сеньор
ов, многократно колебавших устои королевства. Вы из тех, кто слишком част
о задается вопросом: стоит ли служить своему королю, и нередко решает, что
не стоит. И нам известен тот, о чьем помиловании вы просите. Это опасное, не
честивое и жестокое существо. Он опустился до положения изгоя, чтобы усп
ешнее побуждать простые души ко злу и беспорядкам. Мы осведомлялись о не
м, но, узнав о его имени и происхождении, были поражены. Вы утверждаете, что
это один из Сансе де Монтелу? Но чем он это доказал? Он служил в нашей армии?
Заплатил ли он королевству налог кровью, что каждый дворянин считает сво
ей почетной обязанностью? Нет, он предпочел шпаге кисть художника и доло
то ремесленника. Он попрал имя свое, замарал кровь своего рода, сойдясь с п
ростолюдинами и предпочтя их людям своего круга. Ведь он объявил, что пре
дпочитает дружбу каменщика расположению принца крови. Если бы мы убедил
ись, что человек такой необъяснимой судьбы Ч больной, слабоумный, страд
ающий каким-то недугом, толкнувшим его к бродяжничеству и бесчинствам…
Такое случается и в лучших семьях. Но нет… Мы слышали его речи… Мы пожелал
и его выслушать… Он показался нам умным, решительным, воодушевленным стр
анной ненавистью… Нам памятен подобный тон, исполненный высокомерия, ра
здражения, непочтения к нашей персоне…
Людовик XIV осекся. В его голосе, несмотря на все самообладание, почудилось
нечто неопределенное, но внушающее страх. Может быть, потаенная боль… Се
рые глаза Альбера де Сансе, широко раскрытые и отливавшие зеленью, напом
нили ему взгляд иных Глаз. Он глухо продолжил:
Ч ..Он действовал, как безумный, и должен за это заплатить. Пусть его насти
гнет позорная кара. Его повесят, как последнего негодяя. Не мечтал ли он по
днять на нас Парламент и городской люд, как некогда Этьен Марсель натрав
ил цехи парижских ремесленников на предка нашего Карла V?..
Эти слова предназначались парламентским чинам, прошению которых монар
х не собирался дать ход. Возложив руку на золотой набалдашник эбеновой т
рости, он уже собрался проследовать далее, но тут в голову юного Альбера д
е Сансе пришла спасительная мысль:
Ч Сир! Ч вскричал он. Ч Соблаговолите поднять глаза, и вы увидите на пот
олках Версальского дворца шедевры кисти моего брата-ремесленника. Он ра
ботал для вашей славы…
Луч солнца проник в окно и осветил вверху бога Марса в колеснице, влекомо
й волками. Остановившись, король задумался. Прекрасное творение грубого
бунтовщика на мгновение приоткрыло ему мир, в котором человеческое благ
ородство принимает иные обличья. К тому же его практический ум вдруг воз
мутился, представив смерть работника, способного совершать такие чудес
а. Истинные художники, умеющие творить не по заученным образцам, были ред
ки. Почему Перро, отвечавший за работы во дворце, не предупредил его о тала
нтах того, кого сейчас приговорили без суда? В ужасе перед бунтом и ярость
ю монарха никто не осмелился вступиться за него. Король отрывисто произн
ес:
Ч Надо отсрочить казнь. Мы желаем рассмотреть дело этого человека.
Он обернулся к де Бриенну и продиктовал приказ о помиловании. Братья, все
еще стоявшие на коленях, уловили его реплику:
Ч ..Он будет работать в мастерских господина Лебрена.
Альбер и Дени бросились через темный парк к зловонному болоту, которому
предстояло стать дворцовым прудом. Но они опоздали: Гонтран де Сансе де М
онтелу раскачивался на ветвях дуба напротив белеющего в сумерках замка.

Под кваканье лягушек братья обрезали веревку. Альбер отправился за каре
той, лакеем и кучером. Наутро экипаж выехал в Пуату. Без остановок, под рас
каленным летним солнцем и в светлых ночных сумерках, они мчались, снедае
мые желанием поскорей предать земле предков это большое тело с неподвиж
ными и уже бесполезными руками, как если бы одна лишь эта земля была спосо
бна залечить все раны и стереть выражение едкой скорби, запечатленное в
чертах распухшего лица.
Гонтран-ремесленник! Художник Гонтран! Тот, кому чудилась мелкая весела
я нечисть в тусклой полировке медных котлов на кухне родного Монтелу, кт
о перетирал красную кошениль и желтую глину, чтобы рисовать на стенах, и п
ьянел от сочной лесной зелени, как от терпкого ликера. Юноша с дикой и пота
енно щедрой душой!
Рыдая как дети, Дени и Альбер погребли тело у сельской церкви Монтелу, око
ло могил их семьи.
Ч Потом, Ч продолжал свой рассказ Дени, Ч я вернулся в замок. Там все бы
ло мертво, ни детских голосов, ни людского говора. Только на кухне я нашел
кормилицу Фантину с глазами, как уголья, и тетушку Марту. Она ничуть не изм
енилась, такая же горбатая, тучная, со своим всегдашним вышиванием на кол
енях. Эти две старые вещуньи лущили горох и что-то бормотали.
Там я и остался. Ты же знаешь, наш отец написал в завещании: «Наследство пе
рейдет тому сыну, который останется на земле»… Почему бы не мне? Я вернулс
я к своим мулам, стал встречаться с тамошними фермерами, женился.., на Тере
зе де Ламайер. Она без приданого, но с хорошей репутацией и очень милая. На
Преображенье у нас будет ребенок.
Ч Стало быть, Ч завершил свое повествование новоиспеченный барон де М
онтелу, Ч вот что господин де Марильяк велел тебе сообщить. То есть, поня
тно, не о моей женитьбе, а о деле Гонтрана. Чтобы ты рассудила хорошенько, ч
ем ты обязана королю после стольких оскорблений с твоей стороны и со сто
роны нашего семейства. Но я думаю…
Дени вгляделся в лицо сестры, на которую он, младший брат, всегда взирал не
без некоторого страха Ч страха перед ее красотой, дерзостью и таинстве
нностью ее частых побегов. Вот и сейчас она вернулась какой-то непохожей,
чужой… Щеки чуть ввалились, явственнее проступила тонкая лепка скул. Она
стояла бледная, застывшая, в самое сердце пораженная услышанным. С тайно
й радостью и испугом Дени почувствовал: она не уступит, будет, как всегда,
верна себе. Но ей предстоят отнюдь не мирные дни. И он прошептал:
Ч Господин де Марильяк очень плохо тебя знает. Спроси он меня, как тебя о
коротить, я бы никогда не посоветовал ему сообщать тебе, что один из Сансе
де Монтелу повешен именем короля.

Глава 5

С тех пор как Анжелика возвратилась домой, к ней ежедневно являлся с докл
адом управитель поместья Молин. Со счетными книгами под мышкой старик ме
дленно поднимался по широкой аллее, ведущей от его каменного дома с чере
пичной крышей к замку.
Человек независимый, зажиточный буржуа, ловко ведущий свои дела, мэтр Мо
лин истово служил интересам семьи Плесси-Белльер. Под защитой своей дол
жности он весьма ловко распоряжался и собственным достоянием. Ни Анжели
ка, ни покойный Филипп не имели представления, чем, собственно, занимаетс
я мэтр Молин. Они знали одно: он неизменно появлялся, когда в нем возникала
нужда, будь то в Париже, когда обитателей замка призывали ко двору, или в П
лесси, когда их постигала опала.
Вот и среди тех, кто встречал беглянку в родном замке, выделялась суровая
физиономия Молина, которая в старости стала напоминать внушительные ли
ца древнеримских патрициев. Он одним из первых склонился над полубесчув
ственным телом Анжелики, которое два мушкетера извлекали из кареты, в то
время как де Бретей игривым тоном скликал прислугу:
Ч Я привез вам госпожу дю Плесси! Она при смерти. Ей осталось жить всего н
есколько дней…
Лицо интенданта осталось бесстрастным. Он приветствовал Анжелику сове
ршенно так, как если бы она явилась на день-два из Версаля для того, чтобы о
бсудить продажу какой-нибудь фермы в уплату карточных долгов. Но вслуша
вшись в его монотонную речь о бедствиях и неурожае, постигнувших Плесси,
она почувствовала облегчение. К ней, бог весть почему, вернулось ощущени
е безопасности.
Он ни в чем не упрекнул ее. Ни о чем не спросил, хотя роль Молина в делах семе
йства и прочные связи с его судьбой давали ему такое право. Он молчал. Ни с
ловом не обмолвился о том, в какое смятение привел его неожиданный отъез
д Анжелики, какие быстрые и смелые маневры он предпринял, спасая доходы с
емьи от всепожирающей напасти. Ведь известно, что немилость властей пред
вещает скорое разорение. Уже собирались те крысы, вороны и кишащие черви,
что обычно набрасываются на пошатнувшиеся состояния. Молин везде навел
порядок, поручился по векселям, успокоил кредиторов. «Госпожа дю Плесси
путешествует, Ч говорил он, Ч она должна вернуться. Никаких распродаж н
е предвидится». Ч «А как же король? Ч спрашивали у него. Ч Все же знают, ч
то госпожа дю Плесси навлекла на себя гнев короля, она арестована, посаже
на под замок!»
Молин равнодушно пожимал плечами. Кому, как не ему, знать истинное положе
ние вещей? А поскольку слыл он человеком хитрым, изворотливым и понимающ
им свою выгоду, волнения улеглись. Все соглашались подождать. Весь этот г
од, когда неопределенность жребия, выпавшего Анжелике, смущала умы, инте
ндант не выпускал из железных рук бразды правления замком и достоянием б
еглой маркизы, а также ее малолетнего наследника Шарля-Анри. Благодаря е
му вся прислуга осталась на месте Ч как в замке, так и в парижских особняк
ах на улице Ботрейн и в предместье Сент-Антуан.
Теперь Молин слал во все концы письма, где возвещал о приезде маркизы. Кон
ечно, он не упоминал о королевской страже в Плесси, но говорил о дружеском
расположении государя и о том, что владелица поместья вот-вот займется с
воими делами и проявит здравомыслие и настойчивость, столь ценимые в ней
господином Кольбером. Все это предназначалось глазам и ушам парижских т
орговцев и судовладельцев из Гавра, с которыми Анжелика вела дела.
В ее владениях интендант с прежней аккуратностью объезжал арендаторов,
следил за счетами, посевами и ходом работ. Протестанты пользовались таки
м же его вниманием, как и католики. Они показывали ему на солдат, отправлен
ных к ним на постой, пожиравших их припасы и травивших лошадьми посевы ов
са. Это были так называемые «миссионеры господина де Марильяка», призван
ные обратить протестантов в истинную веру. Мэтр Молин воздерживался от к
омментариев и напоминал фермерам об их долгах, помеченных в его счетных
книгах. «Что нам делать, мэтр Молин? Вы что, тоже из тех, кто борется с Кальви
ном? Ч спрашивали крестьяне-гугеноты, стоя перед ним с огромными своими
черными шляпами у колен и сверля его сумрачными глазами фанатиков. Ч До
лжны ли мы отрекаться, чтобы сохранить наше добро, или примириться с разо
рением?» Ч «Потерпите», Ч отвечал он.
Драгуны нагрянули и к нему, разграбили его зажиточный дом у парка, спалил
и сто фунтов свечей и два дня и две ночи не давали ему спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9