— Здесь, — шепнул Ряхин. — Сейчас должны появиться. Я их намного перегнал. Ждем. Устроим засаду, так сказать.
Через некоторое время трое милиционеров услышали шаги впереди, а вскоре после этого увидели и тех, кого искали. Двое мужчин, одетые в темные строгие костюмы и потому почти совершенно неотличимые от серовато-синих сумерек, двигались им навстречу. Шли очень спокойно, шагали ровно, словно гуляли по бульвару, а не в грязном подозрительном подвале.
— Стой! — совсем неслышно скомандовал Ряхин. Маленький отряд остановился. Ефремов боялся дышать.
Автомат, хоть и был металлически-холодным, жег ему руки. Галыбко старался спрятаться за спину Ряхина, что было очень трудно сделать, поскольку прапорщик был вдвое массивнее капитана и на две головы выше.
Пара темных силуэтов молча приближалась. Еще несколько шагов — и они увидят притаившихся на их пути стражей порядка.
Понятно, что Ряхин не стал ждать этого момента.
Он выпрямился во весь рост и направил в сторону силуэтов автомат и пистолет.
— Ни с места! — крикнул он так громко, что Ефремов позади него выронил автомат на пол, а Галыбко непроизвольно присел на корточки.
— Оружие на землю! — добавил капитан, хотя, насколько можно было увидеть, у противника не было никакого оружия.
Два темных силуэта остановились. На секунду. И тотчас пошли вперед с той же скоростью, с которой двигались раньше, словно решили, что грозный голос железного капитана им просто померещился.
— Ни с места! — уже несколько удивленно, но все еще очень внушительно крикнул капитан Ряхин.
Силуэты спокойно двигались навстречу ему. Галыбко, не поднимаясь с корточек, попытался отползти назад, чтобы спастись бегством, но наткнулся на Ефремова, который лег на пол ничком и закрыл голову руками.
— Предупредительный выстрел! — проговорил Ряхин и дал очередь в потолок.
Оглушительно прогремели выстрелы, оранжевая вспышка разорвала темноту, а невидимые пули — металлическую трубу над головой капитана. Из трубы тонкой струйкой брызнула за воротник Ряхину холодная вода.
— Стоять! — чувствуя, что самообладание первый раз в жизни изменяет ему, закричал капитан Ряхин.
Идущие навстречу не повиновались.
— Огонь на поражение! — предупредил Ряхин.
— Стреляйте, товарищ капитан! — простонал уползающий за угол Галыбко.
Ефремов ничего не сказал, он, зажмурив глаза и закрыв голову руками, считал в уме до ста, чтобы не было так страшно.
Ряхин дал длинную очередь из автомата, а когда закончились патроны, он, полуослепший от вспышек огня и полуоглохший от грохота выстрелов, отбросил автомат в сторону и стал палить из пистолета, расстрелял все патроны и, тяжело дыша, замер, разведя руки и вытаращившись.
Двое как ни в чем не бывало продолжали спокойно идти на капитана.
Не веря в то, что ураганный огонь не смог поразить загадочных незнакомцев, Ряхин вытащил из кармана гранату, зубами сорвал чеку, вслух досчитал до трех и швырнул гранату в приближавшихся.
И бросился на землю.
Прогремел взрыв. И сразу наступила полная тишина, нарушаемая только сухим шорохом осыпающейся пыли с потолка, да кое-где журчала вода из пробитых труб. Ряхин, кряхтя и отдуваясь, поднялся на ноги, стряхнул пыль с кителя и протер глаза — нарочито медленно, чтобы оттянуть то мгновение, когда придется взглянуть на кровавые ошметки.
За его спиной медленно поднимались и приводили себя в порядок старшина Ефремов и прапорщик Галыбко.
— Ну что? — сипло, но официальным тоном проговорил капитан Ряхин. — Засвидетельствуете, что я действовал в рамках закона?
— Да, да, — вразнобой пообещали старшина и прапорщик.
— Тогда пойдемте посмотрим.
Он двинулся к обугленной воронке, остановился над ней и, чуть присев, изумленно выдохнул. Подошедшие следом Галыбко и Ефремов открыли рты.
Ничего в воронке не было.
То есть там, конечно, было черт знает сколько осколков металлических труб, комья земли и бетона, обломки кирпичей, но ничего похожего на останки человеческих тел не было.
— Не понимаю, — тихо произнес Ряхин.
— Промахнулись? — предположил Галыбко.
— Дурак! — толкнул его локтем в бок Ефремов. — Этих козлов в пыль размолотило, даже кусочка не осталось!
Капитан Ряхин тряхнул головой, осыпая труху на покореженный пол. А потом вдруг замер, стянул со спины еще один из прихваченных автоматов и прыгнул в сторону, в пролом стены, за которой начинался другой коридор.
— Стоять! — заорал он, пятясь. — Стрелять буду!
— Не стреляй, начальник! — раздался в ответ скрипучий голос. — Мы тут ни при чем. Если хочешь, мы даже не видели, что тут было.
Ефремов вытащил из кармана коробку, чиркнул спичкой. И при ее неровном желтоватом пламени стала видна обтянутая кителем спина капитана и просунувшиеся в пролом две небритые испуганные физиономии. Переведя дух, Ефремов подошел поближе. Обладатели физиономий поднялись во весь рост и вскинули вверх руки.
— Сантехники, — прокашлявшись, проговорил Галыбко, разглядев их перепачканные комбинезоны.
— Сантехники мы.
— Какие сантехники в пять часов утра? — подозрительно спросил Ряхин.
— Шесть часов уже, начальник, — проговорил один из сантехников. — Седьмой. Мы трубы чинить залезли. И тут такое началось. Думали — смерть наша пришла.
— Мы никому-никому не скажем, — сказал второй. — Разрешите идти? А то хозяева — чего доброго — нас во всем этом заподозрят.
— Ерунду говорите, — вякнул было Галыбко, но тут подумал о том, что, пожалуй, так оно и будет, потому что полковник Ухов немедленно открестится от последствий операции, как только узнает, что операция была неудачной.
«Ну и дела, — завертелось еще в его голове, — капитан наш Ряхин уже начал ловчить, как все нормальные люди. Как пить дать отпустит этих хмырей, строго-настрого запретив им рассказывать о случившемся. Да Ряхин и говорить стал как человек, а не как протокол. Чудеса!»
А капитан Ряхин подумал так:
«Ухова теперь точно уволят. Когда я скажу, что он чинил мне препятствия в ходе расследования заговора. И уж точно никто не вспомнит, что имела место быть подделка документов, а именно приказа».
— Так мы можем идти? — робко спросил один из сантехников.
— Идите, — устало сказал капитан. — Только если спросят…
— Мы ничего не видели! — опять хором подтвердили сантехники. — Несчастный случай был, и все.
Спичка в пальцах Ефремова погасла. Где-то далеко завыла милицейская сирена.
— Пошли отсюда, — скомандовал капитан Ряхин. Обратно они двигались молча и быстро. Сантехников нигде видно не было. Капитан Ряхин, выбросивший все оружие, которое подобрал в подвальном складе, морщился и неслышно стонал, мучимый теперь совестью.
Он чувствовал, как его честная душа, фигурально выражаясь, истекает слезами, увязая все больше и больше в подлогах и обманах, чего раньше капитан не терпел ни от других, ни тем более от себя. Впрочем, вспомнив о раскрытом им заговоре и пойманном Американском Президенте, Ряхин успокоился.
Холодный утренний воздух и относительно свободное пространство внутреннего двора были так приятны после стылого сумрачного смрада подвала, что некоторое время наконец-то оказавшиеся на воле милиционеры просто наслаждались возможностью дышать и двигаться в любом произвольном направлении. Сантехники от дверей подвала далеко не отходили. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, будто намеревались в любой удобный момент нырнуть обратно.
— А тело бандита Тампакса все еще валяется, — благодушно заметил прапорщик Галыбко. — Надо его снести в машину. Типа арестовать.
— Пойди узнай, как там наш водитель, — приказал капитан Ряхин. — Которого мы оставили у входных дверей сауны. И заодно посмотри, нет ли поблизости важного свидетеля Ленчика.
— Слушаюсь! — отозвался Галыбко и скрылся в подворотне.
— Впрочем, — проговорил Ряхин, — бояться нам нечего. Если что, у нас имеется на предмет ареста Тампакс. Не говоря уж об Американском Президенте. А взрыв… Скажем, что было самопроизвольное самовозгорание оружия на нелегальном оружейном складе. Сантехники будут молчать. Так что и в этом смысле операция успешна. Эй, что там у тебя?
Последний вопрос был задан одному из сантехников.
— Что? — переспросил тот. — Ах это.
Он поднял руку. Показавшаяся из рукава крыса пошевелила усиками и поглядела на присутствующих черными бусинками глаз.
— Он ручной, — пояснил сантехник. — Груглин, Груглин. Ты чего вылез? Хочешь сахарку?
— Товарищ капитан! — Это вернулся прапорщик Галыбко. — Беда!
— Что такое? — неохотно встревожился настроенный уже на вполне благодушный лад капитан Ряхин.
— Водила наш, который у дверей поставлен, слишком буквально понял приказ — никого не впускать и не выпускать. Он своей монтировкой там таких дел наворотил! Возле него штабелем пять тел лежат: охранник, который вышел покурить, уборщица, которая, наоборот, пыталась войти утром, чтобы прибраться, сменщик охранника, два банщика, желавшие пройти на рабочее место. Это же статья, товарищ капитан! Что делать?
— А Ленчика ты не видел? — раздумчиво спросил Ряхин.
— Никак нет. Там уже из нашего отдела мужики подъехали. Сказали, что жильцы с этой улицы вызвали, типа выстрелы и грохот в подвале. Ну, я их успокоил. Все в порядке — так сказал.
— Хм-м, — начал было Ряхин и не кончил. Странный шорох долетел из-под низкого днища все еще стоящего во дворе джипа. Потом из-за колеса показалась встрепанная голова, а за головой, как того и следовало ожидать, туловище. Ленчик выполз из-под джипа и сел на задницу, протирая заспанные глаза. Сантехники отчего-то забеспокоились, но из подвала показалась новая партия бывших узников подземелья. Антон, который раньше был Никитой, шел налегке, а Никита, который раньше был Антоном, тащил на плече нечто очень похожее на господина Полуцутикова. Вернее, на неподвижную статую, изображавшую господина Полуцутикова во весь его невеликий рост.
— А вы еще кто? — нахмурился Ряхин.
— Один из них — тот парень, которого мы задержали, когда по городу колесили, — пояснил Ефремов. — Как он из клоповоза-то выбрался?
— А вот мы его обратно сейчас арестуем, — пообещал Ряхин и решительно двинулся к новоприбывшим и, конечно, попытался бы осуществить свою угрозу, если бы его не остановил дикий истошный крик.
Кричал Ленчик.
— Товарищ капитан! — подвывая от страха, пронзительно вещал важный свидетель. — Эти сантехники — никакие не сантехники! Они внутри целенькие, как картофелины!
— То есть? — не понял Ряхин.
— Они и есть те самые, которые меня похитить хотели! Только они личину сменили!!! Ой, посмотрите на них!
Но все и так на них смотрели. Сантехники переглянулись и вроде бы от испуга обнялись и так крепко стиснули в объятиях друг друга, что за несколько всего секунд превратились в одно-единственное существо.
Небул-Гага Имсарахим Гдаламир семнадцатый взмахнул руками и стал расти.
— Несчастные! — загрохотал он, когда уже смотрел на оторопевших людей сверху вниз. — Никак не хотите вы играть по правилам! Ленчик мог бы спокойно пообщаться с нами, после чего забыл бы все, что видел. Неуемный капитан не должен был начинать расследование. Ну и хрен с вами, тогда пожинайте горькую жатву! Вы все уйдете с нами в Загробный Мир! Чтобы никто ничего не узнал! Смотрите — р-раз!
Небул-Гага развел руками, между которыми внезапно сверкнул золотой шар. Сверкнул и, подрагивая, повис в воздухе, постепенно разбухая. Капитан Ряхин отчего-то вдруг понял, что этот шар сейчас бабахнет и взрыв будет таких масштабов, что сравнивать его со взрывом гранаты даже смешно.
— Не балуй! — тем не менее посоветовал Ряхин. — Я вот сейчас тебя арестую.
— Это я их сейчас арестую! — звонко крикнул господин Полуцутиков, спрыгивая с плеча Никиты и потягиваясь. — Надо же, вырубили меня! В изваяние превратили. А ты, Небул-Гага, сволочь! Я сразу догадался, что ты нас со своей фирмой кинуть хотел. Получай!
Господин Полуцутиков надул щеки и плюнул в Небул-Гага с такой силой, что потерял парик. Голова Полуцутикова, вооруженная рожками, сверкнула на восходящем солнце. Небул-Гага опустил руки, и шар угрожающе затрещал, но плевок Полуцутикова, не долетев до генерального директора фирмы «Глобальный туризм», остановился, завис в воздухе и в одно мгновение превратился в подобие сферы, тотчас накрывшей Небул-Гага, а заодно и стоявших рядом Антона, Никиту и Полуцутикова.
— Ложись! — отчаянно заорал Ряхин. — Сейчас рванет!
И оказался прав. Но за долю секунды до взрыва Никита, который был Антон, встрепенулся, будто внезапно вспомнил о чем-то важном, и вытолкнул Антона, который был Никитой, за пределы сферы.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Сидя под фиолетово-черными пальмами Триста Сорок Пятого Загробного Мира, Никита, обретший наконец свою истинную форму, дожидался полуцутика Г-гы-ы. Триста Сорок Пятый был такой глухой дырой, что существовать здесь можно было, совершенно не скрываясь, даже для покойника, совершившего такое страшное преступление — визит в мир живых. Загробные власти обычно редко заглядывали в миры, находящиеся далее Двухсотого.
— Привет! — раздался веселый голос Г-гы-ы.
— А-а, — проговорил Никита, — явился. Ну, что удалось узнать ? Нас ищут ?
— Хорошие новости! — присаживаясь рядом с Никитой, начал полуцутик. — Я долго отсутствовал, потому что в этой глуши на весь мир не больше десятка полуиутиков. Так вот, я с одним из них говорил по поводу Небул-Гага и фирмы «Глобальный туризм». Оказывается, за время нашего отсутствия эту фирму потенциальные клиенты полностью разоблачили. Помнишь, как Небул-Гага легко пошел на наше преступное предложение? Это оттого, что у него договор был с властями. Власти Цепочки Загробных Миров решили поправить свое финансовое положение. А не секрет, что половине покойников очень хочется вернуться обратно в мир живых. Как тебе. Ну, вот и придумали власти такую штуку, как «Глобальный туризм». Вывеска — чартерные рейсы в виде привидений, а на самом деле каждый, кто приходит в фирму, намекает на то, что неплохо было бы устроить так, чтобы навсегда в мир живых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44