И не для тебя…
— Увы… Скольких гремлинов ты видел за последние годы?
— Тахак мерик зарасанг делл’а майю! — гремлин зашипел, его огромные хрящеватые уши затрепетали. — Девочка! Наша раса зовется Тхару! «Гремлин» — слово ругательное для нас… Это слово из лексикона гномов, и означает оно «живущий на потолке». Будь так добра, помни это.
Девушка лукаво улыбнусь.
— Не сердись, Гермуль… Я знаю, что значит слово «гремлин», и не считаю его ругательным. Впрочем, ты ушел от ответа. Скольких соплеменников ты видел за последние годы?
— Я не выходил из этой пещеры много лет. Много лет, девочка. Когда ты приходила последний раз, я делал обруч. — гремлин указал длинным пальцем на чудесный хрустальный обруч, инкрустированный золотом и платиной. — До этого я делал колокольчики Звездных рыб. До этого — рог Морского чудовища. А до этого…
— Все, старый хитрец, все… Ты сотню лет не видел ни одного Тхару. Или не хотел видеть…
— Я… Я хотел… Я хотел бы вернуться в свой замок… Я хотел бы воспитывать внуков и передавать им секреты мастерства. Я хотел бы увидеть Луны, пробегающие под ажурным виадуком Ганфа. — Гермуль прикрыл руками лицо, уши его печально опали. Девушка бесшумно спрыгнула на пол, и присев рядом, обняла старого гремлина за плечи.
— Гермуль, Гермуль… Почему ты не ушел с остальными? Туда, где можно создавать новые виадуки и счастливо растить внуков?
— Разве есть такие страны? Разве есть стороны света, где народ Тхару будет счастлив? Зарыться, как кобольды в землю? Нищенствовать, как гномы и огры, побираясь у ног чудовищ в дикой Верейе? Или вы? Где ваше счастье, в какой стороне?
— Мы никогда не искали счастья. Мы были просто счастливы. А теперь… — девушка потерлась щекой о жесткую серую кожу. Глаза ее заблестели влагой. — Теперь я с людьми…
— И ты счастлива, девочка?
— По крайней мере, с одним из них — да…
74
В маленьком домике, в самом дальнем и тихом углу Летней резиденции Императора, было тихо и тепло. Сухо потрескивали дрова в камине, за окнами звонко и весело била холодными каплями по талому снегу ранняя весна. Ветер, прилетевший с юга, торопил зиму, настойчиво обдувая сосульки на карнизе.
— Вот и весна… Еще недавно, казалось бы день назад, шли осенние дожди… —, Сидящий у камина старик, разлил вино в два бокала.
— Для тебя всегда время летело быстро… Для меня же, каждый прожитый день — целая эпоха. Начинаешь утро с сожалений, а заканчиваешь — воспоминаниями… А каждое воспоминание — боль. Так и ноет в груди от заката до рассвета. А утром просыпаешься, и начинаешь жалеть себя, и жалеешь до тех пор, пока не накатят воспоминания. Вот так… — Саир Патео взял бокал и сделал глоток. Сидящий рядом молчал.
— Ты не пьешь? — казначей встал с кресла и подошел к окну. За окном, в лужах талой воды бродили облезлые и худые коты с обвисшими мокрыми крыльями. Сидящий у камина старик взял бокал, немного подержал в руках, словно стараясь согреть, и поставил на место.
— Как ты нашел меня, Саир?
— Джемиус…
— Джемиус?
— Да. Джемиус знает, что ты не умер. Я понял это по его поведению. Ведь это он гримировал Ландо?
— Да, в этом ему нет равных…
— Джемиус такой же как и ты… Можно даже сказать, что он и есть ты… И когда я его увидел, то понял, что Марк Россенброк опять всех обошел. Даже свою смерть…
— Бедный Ландо… Мой старый, бедный Ландо…
— Он умер счастливым человеком…
— Он умер канцлером Великой Империи. А я умру тем же, кем и пришел, в этот мир — безродным нищим…
— Почему ты так поступил, Марк? Почему ты бросил эту Империю в такой тяжелый момент? Почему ты оставил мальчишку одного?
— Пора мальчику учится жить без костылей… Тем более, без таких старых и ветхих, как я…
— Император совершает одну ошибку за другой… Я не раз слышал, как он проклинает небеса, за то, что они забрали тебя в такой момент…
— Это должно было произойти однажды. Мальчик уже сделал первые шаги к самостоятельному правлению. И я стал ему мешать.
— Я не верю в то, что ты бросишь политику. Ты станешь дергать за ниточки, используя Джемиуса и его подчиненных.
— Брошу, мой друг. Уже бросил. Скажи лучше, что поделывает Коррон?
— Генерал пьет, и боюсь, не долго протянет… Он тяжелее всех перенес твою смерть… Ему очень тебя не хватает. Нам всем тебя не хватает… Даже статс-дамы украдкой плачут… Император…
— Что Император?
— Он распустил Тайную Канцелярию.
— Я предполагал это…
— Он пожаловал Селину титул графа и генеральское звание, и возложил на него всю ответственность за охрану престола…
— Селин честен и неглуп… Я доверял ему…
— Но Селин биролец…
— Я тоже не был коренным уроженцем Атегатта…
— Конрад готовится к войне…
— Я на его месте делал бы тоже самое… Расскажи мне, Саир, что происходит с миром?
— Мир, словно сотлел с ума, после твоей смерти, Марк… Штикларн и Забриния напали на Бреммагну… Князь казнен вместе со всей семьей. Но Забриния поглотила и Штикларн… Теперь, всеми этими землями, под именем Беригарда Первого, Короля Великой Забринии, правит бывший ландграф Генрих Шестой. Утрих, Мюкс и Фалдон собирают армию, для зашиты своих границ от новоявленного короля. Нижний Бриуль напал на Верхний… Или наоборот… Там голод, чума и кровавая резня с переменным успехом.
— Князья не удержались… Ах, какой соблазн… Как будто предыдущих войн было мало…
— Аведжийская армия плотно стоит на границах Данлона и Бадболя. Великий Герцог совершил очередной финт — он выдал свою злополучную сестру замуж за короля Венцеля…
— Неужели? Вот это интересно, Саир… А как же князь Дитер?
— Князя Нестского зарубили при довольно странных обстоятельствах…
— Гм… Сначала княжна… Теперь королева… Эта женщина обладает несомненными талантами, коль уж сам король не устоял…
— Говорят, она потрясающе, просто сказочно красива…
— Не сомневаюсь… Её мать тоже была красавица… Этот союз похлеще, чем союз с Нестсом. Насколько я знаю, у Шелоны есть сын от князя Дитера, прямой наследник княжеского престола. Это дает право этой семейке на власть над половиной земель Лаоры…
— Но, Марк, у короля уже есть два сына…
— Боюсь, Саир, что при таком раскладе, они протянут весьма не долго…
— По слухам, Шелона уже начала наводить порядок в Могемии. Говорят о том, что уже вздернули нескольких особо зарвавшихся, баронов. Но рифдольцы уходят с земель королевства на север. А Боравия, после нашествия прайдов, словно вымерла… И, к слову сказать, у аведжийцев появился серьезный враг… Бантуя собирает свой флот. Они отозвали все свои корабли из всех портов Лаоры, Горенна и Королевства Зошки. По всей видимости, торговцам надоела аведжийская ценовая политика и они всерьез готовятся к войне. Купцы и контрабандисты покидают свои дома в Зиффе, Урте и Лишанце, и уходят на юг, в джунгли… Ко всему этому, в Нестсе начались волнения. Князь Дитер был единственным связующим звеном для варваров. Его сила и авторитет предков держали их в узде. Но сейчас, после гибели Дитера, горцы способны на любые чудеса… И я не удивлюсь, если завтра узнаю о том, что варвары спустились атаковать Вивлен…
— Фердинанд не заявляет о претензиях своего племянника на престол, только потому, что горцам не известен институт регентства… Власть у них достается сильнейшему…
— Мир сорвался в пропасть, после твоей смерти, Марк… Ты долгие годы держал этот мир на своих плечах. И, когда ты ушел, он рухнул… Обитель Долгор закрыла свои ворота. Они не пустили даже епископа Траффина… По всей Лаоре находят трупы — обитель избавляется от всех тех, кто хоть что-то о ней знал. Однажды, пятьсот лет назад, обитель закрылась от мира почти на сто лет. Они что-то узнали, Марк… Вот только что?
— А Норк?
— А что Норк? Болото… Император желает освободится от долговой зависимости… Думаю, что скоро банкирам придется не сладко…
— Этого нельзя допустить. Саир… Есть другие пути решения этой проблемы…
— Я не стану вмешиваться, Марк… Ты был прав, Конрад умней и решительнее своего отца, и думаю, он справиться. И ты думаешь также, иначе не сделал бы то, что сделал… Я долго горевал, но когда узнал правду… И я тебя не осуждаю, Марк. Ни в коем случае. — Патео помолчал. — Он хочет поставить тебе памятник. Грандиозное сооружение на площади Звезд… Заказ уже отправили в Бироль.
— Буду весьма признателен… Интересно посмотреть на себя со стороны: жирный старик возвышающийся над древним Вивленом…
— Марк… В Императоре есть часть тебя. Во мне есть часть тебя. Даже в архиепископе Новерганском есть часть тебя… Ты — часть этой эпохи, Марк. Это твой памятник.
— Эта эпоха уходит в безвременье, Саир. Мир меняется, и монахи обители понимают это, как никто. Они посвятят свои годы перерождению, и выйдут в новый мир другими. Нам же это не дано… Пусть все идет, как идет. Пусть Конрад совершает ошибки и правит. Пусть Великий Герцог творит козни, к конце концов, аведжийцы занимались этим во все времена. Но без нас, Саир… У меня осталось лишь одно дело. Дело, которое я всегда оставлял на потом… Вот возьми, — Россенброк прогнул Патео плотный большой конверт. — Отдай это Джемиусу. Это моя последняя воля, не как канцлера, а как человека. А теперь уходи. Саир… Весельчак обо мне позаботится. Уходи и не возвращайся. Канцлер умер, умер, мой друг, а я всего лишь никому не нужный старый слуг. Ты великий человек, Саир, и был хорошим другом…— Старик опустил голову в сомкнутые ладони. — Уходи…
75
— Люди стали близки тебе, девочка… Ты живешь среди них много лет, а теперь и выполняешь их поручения. Впрочем, я тебя не виню. В жизни каждого существа должен быть смысл. Когда-то, и я помогал одному человеку. Впрочем… — Гермуль встал, прошелся по пещере и остановился у верстака, перебирая инструменты.
Девушка осталась сидеть у костра.
— Расскажи мне об этом, Гермуль…
Гремлин глубоко вздохнул и взял с полочки хрустальный шар, внутри которого все искрилось и переливалось.
— Вот… — он протянул девушке шар. Девушка приблизила шар глазам и посмотрела сквозь него на огонь. Внутри, в искрящейся дымке тумана возник замок черного камня. Отблески костра наполнили шар красным свечением, и замок казался поднимающимся из озера крови. Девушка вздрогнула. Гремлин успокаивающе замурлыкал и положил руки на ее плечи.
— Это Барагма, девочка… Я сделал этот шар, после того как посетил Потерянный Замок. Это было ужасно давно. К тому времени наш вождь Угур, чьи крылья покрывали ночь, увел великий народ Тхару в другие земли, и мои наследники уже видели другие созвездия, а я путешествовал по Лаоре, в поисках ответов на многие вопросы. Однажды, я встретил путника. Человека. Мы говорили с ним всю ночь, и утром я стал его проводником по Санд-Карину. Это был странный человек. Он говорил о звездах и Лунах как эльф, о воде и о металле — как гном. Он пел странные долгие песни, похожие на песни огров, и верил души деревьев. Из оружия он носил только охотничий лук, а его сумка была полна пергаментов и свитков. Он все время писал что-то, даже тогда, когда ел. Это был очень странный человек. Его звали Тео. Теобальд.
— Тео? Теобальд Расс? — Огромные глаза эльфийки от удивления расширились на пол—лица.
— Да, девочка моя. Это был величайший из людей. И я знал его.
— Это… Это так странно…
— Да… Вместе с Тео мы отправились на поиски Барагмы. Мы пробирались ужасными чащами, где выжить тяжело даже Тхару, не говоря уже о слабом человеке. Помню, что в день мы проходили не более пяти стрел. Мы избежали ловушек Пожирателей Мозга, за нами охотились медведи-вампиры и кальмары-перевертыши. Однажды, чудовищный паучий волк прошел рядом так близко, что я почувствовал, как шевелятся пиявки, присосавшиеся к его лапам. Но Тео даже не вздрогнул, чтобы не выдать нашего присутствия. За время пути я преисполнился великим уважением к духу и стремлениям этого человека. И… Мы нашли Барагму…— гремлин наклонился, взял у девушки из рук хрустальный шар и, повертев в руках, небрежно кинул на верстак.
— Мы нашли Барагму. На нашу беду…
Девушка проследила взглядом, как шар, искрясь, покатился, и ударившись о массивные тиски, остановился и потемнел.
— Мы нашли это страшное место, страшное настолько, что даже теперь, спустя сотни лет, мне снятся по ночам эти башни… В кошмарах я снова возвращаюсь туда, что бы пережить все заново…
Старый гремлин надолго задумался, поглаживая чуткими пальцами дивный инструмент из стекла и хрома. Девушка почтительно молчала и смотрела на огонь.
Наконец, Гермуль тяжело вздохнул, и тихо продолжил:
— Этот замок разительно отличался от тех, что мне довелось увидеть за долгую свою жизнь. Несомненно, постройки Баньши, эта громада была чем-то иным, нежели просто одним из пограничных форпостов Древних. Даже цитадель Циче в сравнении с Барагмой казалась сельской хижиной. Башни черного ферромита, настолько высокие, что облака цеплялись за них… Чудовищные арки и странные фрески, горящие рубиновым огнем в любое время дня и ночи. Временами, вдоль башен пробегали сполохи голубого пламени, словно один из Верховных Дэволов Этру высекал тысячью своих пальцев великую музыку Дома Света. Этот замок был вызовом, девочка моя. Вызовом всему тому миру, который я знал. Это было страшно, очень страшно… Тхару никогда не были учеными. Мы были исследователями, архитекторами, пионерами этого мира. Мы, пришедшие на смену Великим Баньши, никогда не стремились познать их великих секретов. Мы пользовались ими, создавая цивилизацию. Гномы преуспели намного более, они действительно знали, куда уходят Луны рано утром, они познали таинство превращений и философию этого мира. Твои предки научили нас жить не оскверняя земли, дары дающей. Эльфы привнесли в этот мир гармонию поэзии. Кобольды, огры и тролли — все мы видели истинную природу этого мира… И этот мир был прекрасен… Даже люди и демониды вписывались в точную структуру мира. Но не этот ужасный замок.
Мы долго стояли перед огромными воротами, завороженные и напуганные. Я не хотел приближаться к Барагме. Но Тео был неудержим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42