кн. хотел, вопреки воле императрицы, удержать за своим домом. В будущем этот раздор грозил неприятностями Бестужеву-Рюмину, но он тогда же сумел привлечь на свою сторону вел. кн. Екатерину Алексеевну. Только во время Семилетней войны врагам канцлера удалось, наконец, его сломить. Над канцлером наряжен был суд, он лишен был чинов и сослан.
Важные дела совершались при Е. на окраинах России; там мог вспыхнуть одновременно весьма опасный пожар. В Малороссии управление малороссийской коллегии оставило за собою страшное неудовольствие. Е. Петровна, посетив Киев в 1744 году, успокоила край и дозволила избрать гетмана в лице брата своего любимца, Кирилла Разумовского. Но Разумовский сам понимал, что время гетманства миновало. По его ходатайству дела из малороссийской коллегии переданы были сенату, от которого непосредственно зависел город Киев. Приближался конец и Запорожью, ибо степи, со времени Анны Иоанновны, заселялись все более в более. В царствование Е. Петровны призваны новые поселенцы; в 1760 г., в нынешних уездах Александрийском и Бобринецком Херсонской губ., поселены были сербы, из которых сформировано было два гусарских полка. Поселения эти названы Новой Сербией. Позже в нынешней Екатеринославской губ., в уездах Славяносербском и Бахмутском, поселены новые сербские переселенцы (Славяносербии). Около крепости св. Елизаветы, на верховьях Ингула, образовались из польских выходцев-малороссиян, молдаван и раскольников поселения, давшие начало Новослободской линии. Так Запорожье почти со всех сторон было стеснено уже формировавшейся второю Новороссией. В первой Новороссии, то есть в Оренбургском крае, в 1744 г., вследствие серьезных волнений башкиров, учреждена была Оренбургская губ., губернатору которой подчинена была Уфимская провинция и Ставропольский у. нынешней Самарской губ. Оренбургским губернат. назначен был Неплюев. Он застал башкирский бунт; башкиры легко могли соединиться с другими инородцами; войск у Неплюева было мало – но против башкир он поднял киргизов, тептярей, мещеряков, и бунт был усмирен. Много ему помогло то обстоятельство, что, вследствие малочисленности русского элемента в крае, заводы при Анне Иоанновне строились там, как крепости. Всеобщее неудовольствие и раздражение инородцев сказались и на отдаленном СВ: чукчи и коряки, в Охотске, грозили истреблением русскому населению. Особенное ожесточение оказали коряки, засевшие в деревянном остроге: они сожглись добровольно, только бы не сдаться русским.
Через несколько недель по вступлении на престол, Е. издала именной указ о том, что государыня императрица усмотрела нарушение порядка государственного управления, установленного ее родителем: «происками некоторых (лиц) изобретен верховный тайный совет, потом сочинен кабинет в равной силе, как был верховный тайный совет, только имя переменено, от чего произошло немало упущение дел, а правосудие и совсем в слабость пришло». Сенат, при Е., получил силу, какой он ни прежде, ни после не имел. Число сенаторов было увеличено. Сенат прекратил вопиющие безурядицы в коллегиях, так и в провинциальных учреждениях. Архангельский прокурор, напр. доносил, что секретари ходят в должность, когда хотят, от чего колодников держать подолгу. Особенно важную услугу сенат оказал в один из годов, когда бедному люду в Москве грозила опасность остаться без соли. Благодаря распорядительности сената, соль была доставлена и соляной налог, один из важных доходов казны, был приведен в порядок. С 1747 г., когда открыта была эльтонская соль, соляной вопрос не обострялся уже до такой степени. В 1754 г., по предложению Петра Ивановича Шувалова, отменены внутренние таможни и заставы. По словам С. М. Соловьева, этот акт довершил объединение Вост. России, уничтожив следы удельного деления. По проектам того же Шувалова: 1) Россия, ради облегчения тяжести рекрутских наборов, разделена была на 5 полос: в каждой полосе набор приходился через 5 лет; 2) учреждены коммерческий и дворянский банки. Но заслуги Шувалова не всеми были поняты, а результаты его корыстолюбия у всех были налицо. Он обратил в свою монополию тюленьи и рыбные промыслы на Белом и на Каспийском морях; заведуя переделкой модной монеты, он частным образом отдавал деньги под проценты. Разумовские, самые близкие люди к Е. Петровне, в государственные дела не вступались; их влияние было велико только в области церковного управления. Оба Разумовские проникнуты были беспредельным уважением к памяти Стефана Яворского и враждой к памяти Феофана Прокоповича. Поэтому на высокие ступени иерархии стали возводиться лица, ненавидевшие просветительские стремления Прокоповича. Самый брак Е. с Разумовским внушен был ее духовником. Освобождение России от немецких временщиков, обострив и без того тогда сильный дух религиозной нетерпимости, обошлось России дорого. Проповеди в этом направлении не щадили не только немцев, но и европейскую науку. В Минихе и Остермане усматривали эмиссаров сатаны, посланных губить православную веру. Настоятель Свияжского м-ря, Димитрий Сеченов, называл своих противников пророками антихриста, которые заставляли молчать проповедников Христова слова. Амвросий Юшкевич обвинял немцев в том, что они нарочно замедляли ход просвещения в России, гнали русских учеников Петра В. – обвинение веское, поддержанное Ломоносовым, который, однако, одинаково в том же мраколюбии обвинял и немецких академиков, и духовенство. Получив в свои руки цензуру, синод начал с того, что подал в 1743 г. к подписи указ о запрещении ввозить в Россию книги без предварительного просмотра. Против проекта этого указа восстал канцлер граф Бестужев-Рюмин. Он убеждал Е., что не только запрещение, но и задержка иностранных книг в цензуре вредно повлияют на просвещение. Он советовал освободить от цензуры книги исторические, философские, просматривать только книги богословские. Но совет канцлера не остановил ревности к запрещению книг. Так, запрещена была книга Фонтенеля «О множестве миров». В 1749 г. велено было отбирать книгу, напечатанную при Петре В. – «Феатрон или Позор исторический», переведенную Гавриилом Бужанским. В самой церкви обнаруживались явления, которые указывали на необходимость более широкого образования для самого духовенства: когда между раскольниками усилились фанатические самосожигания, пастыри наши не умели словом остановить дикие проявления фанатизма и взывали о помощи к светской власти. Но представители духовенства вооружались даже против церковных школ. Архангельский архиеписк. Варсонофий выражал неудовольствие на большую школу, построенную в Архангельске: школы де любили архиереи-черкасишки, т. е. малороссияне. Не мудрено, что людям такого образа мыслей приходилось сталкиваться в государственных и законодательных вопросах с Сенатом. Е. Петровна, по личному ее характеру, значительно смягчила уголовное законодательство наше, отменив смертную казнь, а также пытку по корчемным делам. Сенат представил доклад, чтобы малолетние до семнадцати лет совсем освобождены были от пытки. Синод и тут восстал против смягчения, доказывая, что малолетство, по учению св. отец, считается только до 12-ти лет. При этом было забыто, что постановления, на которые ссылался синод, изданы были для южных стран, где в 11, 12 лет начинается половая зрелость девушек. В начале царствования Е. оберпрокурором в синод назначен был кн. Яков Петрович Шаховской, человек односторонний, самолюбивый, но честный. Он потребовал регламент, инструкции обер-прокурору и реестр нерешенных дел; ему доставили только регламент; инструкции были затеряны и только потом доставлены ему генер. прокурором кн. Трубецким. За разговоры в церкви велено было брать штрафы. Штраф собирали офицеры, жившие при монастырях; синод стал доказывать, что собирать штраф следует причту. Такое препирательство яснее всего указывало на необходимость образования. Но, при общей почти ненависти к просвещению, требовалась могучая энергия, чтобы отстаивать его необходимость. Поэтому достойна глубочайшего почтения память Ивана Ивановича Шувалова и Ломоносова, которые связали свои имена с полезнейшим делом царствования Е. Петровны. По их проекту, в 1765 г., основав был моск. университет, возникли гимназии в Москве и Казани и потом основана была академия художеств в Петерб. По личному характеру Е. была чужда политического честолюбия; весьма вероятно, что если бы она при Анне Иоанновне не была преследуема, то и не подумала бы о политической роли. В молодости ее только и занимали танцы, а под старость – удовольствия стола. Любовь к far niente усиливалась в ней с каждым годом. Так она два года не могла собраться отвечать на письмо франц. короля.
Источники. П. С. 3.; мемуары; особенно важны записки кв. Шаховского, Болотова, Дашкова и др. История Е. подробно изложена С. М. Соловьевым. Заслуживает также внимания очерк царствования императрицы Е. Ешевского.
Е. Белов.

Елизавета Феодоровна

Елизавета Феодоровна – русская великая княгиня, принцесса гессен-дармштадтская, род. 20 окт. (1 ноября) 1864 г., с 3 июня 1884 г. в супружестве с великим князем Сергеем Александровичем.

Елизиум

Елизиум, Елисейские поля (Hlusion pedion) – впервые упоминается в Одиссее (IV, 563), где помещается на конце вселенной. Там царствует светловолосый Радаманф; туда должен по смерти переселиться Менелай, как зять Зевса. Там нет бурь и непогод, но постоянно с океана веет зефир. Точнее местоположение Е. не указывается. Возникшее, может быть, под влиянием Египта, представление это впоследствии развилось и слилось с представлением об «островах блаженных», помещавшихся на краю океана и большею частью представление об о-ве Левке, где наслаждаются бессмертием Ахилл и другие герои. У Гесиода (Труды, 167 сл.) на овах блаженных пребывают все герои, сражавшиеся в знаменитых войнах древности. Ова эти необычайно плодородны и управляются Кроносом. Любопытное развитие понятия об о-вах блаженных находим у Пиндара (Од. II, 140 сл.), где оно возвышается до степени понятия о загробном воздаянии, и у Платона (Gorg. 526 C.), по которому истинный мудрец (добродетельный человек) отсылается Радаманфом на о-ва блаженных. См. Rohde, «Psyche» (Фрейб. 1890).
А. Щ.

Ель

Ель (Picea Link.) – род хвойных растений из семейства елевых (Abietaceae); это вечно зеленые, высокие, красивые деревья, с кольчато-расположенными ветвями, с пирамидальным шатром. Многолетние игольчатые четырехгранные или почти плоские более или менее жесткие листья (хвои), покрывая ветви, торчать со всех сторон их густою спиралью; только у немногих видов они мягче, более плоски и торчат по двум сторонам ветви, как у пихты (Abies). Ветви ели, утратившие свои хвои, бугорчаты, так как хвоя, опадая, оставляет по себе ромбический след на выдающейся листовой подушечке. Цветы однополые; растения однодомные; мужские цветы появляются по бокам прошлогодних ветвей; они удлиненные, сережчатые, со множеством тычинок о двух вытянутых в длину пыльниках, лопающихся продольною трещиною; женские цветы образуют маленькие шишки и появляются также на прошлогодних ветвях, но только на верхушке их; по оплодотворении, которое совершается помощью ветра, такие женские цветы превращаются в висячие, всем известные шишки; кроющие листья у них короче семенных чешуй; плодовые чешуи не сдваиваются по созревании семян со стержня шишки, так что шишка Е. не рассыпается и, по высеивании зрелых семян, сваливается с дерева целиком, и в еловых лесах можно находить много таких шишек. Семена у Е. крылатые, зародыш с 4 – 9 семядолями. Е. довольно распространенное дерево, растущее вне тропических областей северного полушария. Различные авторы насчитывают разное число видов Е.: одни до 11, другие до 18 видов. Этот небольшой род делится на два подрода. 1) Eupicea Willk., куда принадлежат наша обыкновенная Е., белая североамериканская Е., Энгельманова Е. и др., и 2) Omorika Willk., куда относится сербская Е. (Picea omorica Pancic), аянская или японская Е. (Picea ajanensis Fisch.) и др.; первый подрод характеризуется четырехгранными хвоями и тем еще, что устьица находятся на всех гранях хвои, у второго же подрода хвои более плоские, двусторонние и более мягкие, а устьица находятся только на одной стороне хвои. В Европе дико растут два вида; из них наибольшее распространение имеет обыкновенная. Е. (Picea excelsa Lam. или P. vulgaris Link); а другой вид «оморика» (P. omorica Pancic) растет только на Балканском полуострове, подымаясь в горах до 630 – 1300 м. над уровнем моря. Оморика – довольно высокое, многолетнее дерево, с узко-пирамидальным шатром; кора кофейно-бурого цвета, шероховатая; ветви волосистые, хвои плоские, с белыми полосками, как у пихты; шишки до 4 – 6 см. длиною, с широкими, сильно выпуклыми, по краю волнистозубчатыми чешуями; черновато-бурые семена с длинным крылом. Обыкновенная Е. – дерево, достигающее до 30 – 60 м. высоты и до 2 м. в диаметре; ствол у него прямой, мощный, внизу утолщенный, а кверху постепенно суживающийся; у молодых деревьев поверхность ствола гладкая, светло-бурая, у старых – шероховатая, так как ржаво– или серо-бурая кора слущивается тонкими пластинками. Ветви располагаются более или менее правильными кольцами; нижние ветви более длинные, наклоненные, доходящие до самой земли; верхние – более короткие, горизонтальные или приподнимающиеся, и самые верхние из них еле развитые, так что общий облик дерева пирамидальный. Хвоя располагаются по спирали и торчат во все стороны; они довольно крепкие, жесткие четырехгранные, только слегка сплющенный, остроконечные. Цветет Е. весною. Мужские цветы появляются в числе 2 – 6 по бокам ветвей предыдущего года; до растрескивания тычинок они розоватого цвета, несколько напоминают ягоду земляники. Карминно-красные женские цветы появляются на верхушке прошлогодних ветвей; созревшие женские шишки вальковатые, удлиненные (до 16 см. длины и до 4 см. ширины), висячие, густо покрытые округло ромбическими чешуями; семена вызревают в год цветения, высеиваются осенью или следующею весною, и опустевшие шишки мало-помалу целиком сваливаются с дерева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108