Красно-бурые резцы очень сильно развиты и значительно выдаются наружу; верхние два с клиновидною коронкою; коренные зубы, которых по восьми в каждой челюсти, а именно по четыре с каждой стороны, верхней и нижней челюсти, снабжены выступами эмали. Ноги короткие, пятипалые; на втором пальце задних ног находится двойной коготь. Известен только один вид: Б. речной или обыкновенный (С. Fiber), по величине и по неуклюжей форме тела напоминающий барсука, имеющий 80 – 90 сант. и более длины, так что это один из самых крупных грызунов. Сверху Б. Красно-бурого или черноватого цвета, снизу светлее, встречаются так же белые, желтые или пятнистые разновидности; хвост буро-черного цвета. Тело его толстое, сжатое с боков; спина, особенно во время покоя, выпуклая. Голова округленная, а спереди заостренная, напоминающая голову крысы; уши очень малы и почти совершенно скрыты в шерсти; глаза расположены по бокам головы, маленькие, с темно-голубым райком и вертикальным зрачком; нос широкий и голый, с большими ноздрями, которые могут закрываться. Шея короткая и толстая. Широкий и плоский хвост у основания покрыть волосами, а в остальной части – чешуйками, между которыми находятся одиночные волоски. В настоящее время Б. живет обществами по берегам больших рек Северной Америки, Сибири и Европейской России (на Висле), а одиночно изредка встречается и по большим рекам Западной Европы (Рона, Эльба, Рейн. Висла). Прежде Б. встречался гораздо южнее, например, в Западной Азии – на р. Евфрате и даже в Индии; теперь же, вследствие усиленных преследований, это животное становится все реже и реже даже и на Севере, особенно в Северной Америке, хотя и до сих пор из этой страны ежегодно поступает в торговлю до 150000 шкур, ценою каждая средним числом в 4 – 5 руб. сер. Питается Б. молодыми отпрысками, корою и корнями деревьев. По земле он движется неловко, но отлично плавает и ныряет. Самую замечательную особенность Б. составляют их домостроительность и общественная жизнь, о которых, однако, часто рассказывают много преувеличенного и неправдоподобного. Для защиты от зимнего холода и от напора воды, Б. Возводят постройки; если сил одной особи для этой цеди не достаточно, то работа выполняется всем обществом. Они возводят безъискуственные, тупо-конусообразные постройки, состоящие из наложенных слоями ветвей, трав, ила и камней и выдающиеся на 1,50 – 1,60 м. над поверхностью воды. Постройка. воздвигается в два этажа: верхний сухой, помещающийся над водою, служит жильем, а нижний – подводный, для склада жизненных припасов. Нижний этаж имеет выходь, помещающийся под водою. В стоячей воде Б. начинают постройку прямо, без всяких подготовительных работ, но в проточной воде они сначала устраивают плотину, чтобы удержать воду на одинаковой высоте. Эти плотины устраиваются из жердей, промежутки между которыми выполняются камнями и илом; у основания такие плотины бывают от 3 до 4 метров шириною и иногда устраиваются на довольно значительном протяжении. Необходимое для построек дерево Б. добывают, перегрызая зубами стволы растущих по берегам кустарников и даже довольно толстых деревьев; зубы их на столько крепки, что они могут сразу перекусить ветвь в дюйм толщиною. Кроме конусообразных водяных жилищ, в которых обыкновенно живет по 2 – 3 семейства вместе, Б. всегда имеют норы, расположенные вблизи берега и имеющие выход в воду. Если помешают их постройке, то они живут в этих норах, точно также в таких норах они селятся и тогда, когда живут одиночно. С приближением холодного времени Б. собираются в большом числе и принимаются за починку старых жилищ, в случае нужды и за постройку новых. Б. живет обществами только зимою, а летом большую часть времени проводит одиночно. Бобр очень пуглив и выходит из жилищ только по ночам. Самка ежегодно мечет 2 – 5 слепых, но покрытых шерстью детенышей, за которыми очень ухаживает. Молодые Б. отделяются от родителей только на третьем году жизни. Б. живет 30 – 40, даже 50 лет. Он вреден тем, что портить деревья вокруг своего жилья, но этот вред с избытком вознаграждается тою пользою, которую он приносит. За Б. охотятся частью ради ценного его меха с густым подшерстком и длинною, блестящею гранью, частью же ради бобровой струи, вещества с своеобразным проницающим запахом, которое употребляется в медицине. Вещество это выделяется в двух мешках, расположенных по бокам заднего прохода. Прежде в медицине употреблялось также маслянистое бобровое вещество (Pinguedo или Axungia Castorei), помещающееся в 2х маслянистых мешках, расположенных сбоку мешков бобровой струи и под ними. Мех Б. речного очень красив и хорош для шуб. Важное торговое значение имеет и подшерсток бобра, который идет на выделку шляп и которого с одной хорошей бобровой шкуры получается до 11/2 фунта. Шкуры Б., живущих одиночно, в береговых норах, бывают очень истерты и мало ценятся; только Б., живущие обществами, доставляют красивые меха и хороший подшерсток, но у них летние шкуры бывают гораздо хуже зимних. последние всегда пушистее и имеют более густой и темный волос. От речного или настоящего Б. следует отличать двух животных называемых также бобрами, но ни чего общего с ним не имеющих: Б. болотного (Myopotamus coipus ). принадлежащего к отряду грызунов, и Б. морского (Enhydris marina), относящегося к отряду хищных, а именно к семейству тончавых или куничных (Gracilia s. Mustelina).
Э.К.Брандт

Боб

Боб (legumen) – одногнездый многосемянной плод, кожистый околоплодник которого лопается по двум швам на 2 створки; семена прикреплены к этим створкам. Встречается исключительно в семействе мотыльковых или бобовых, составляя характерный признак всего семейства, у некоторых родов Б. претерпевает иногда значительные изменения, отступая от выше приведенного определения: так, у клевера и эспарцета Б. односемянный и не раскрывается; у Hedysarum Б. длинен, но между каждыми двумя семенами образуется перетяжка и ложная перегородка, Б. не раскрывается, а ломается на членики; у Астрагалов один из швов двух створок врастает внутрь более или менее глубоко, разделяя весь плод на два продольных, но неполных гнезда.
Наконец, самое замечательное отклонение Б. по форме наблюдается у люцерны (Medicago), где он согнут кольцом или даже закручен спиралью в несколько оборотов. Семена бобов, относительно, крупны, в представляют два типа: у одних, напр. гороха, семядоли мясисты и толсты, полушаровидны, у других они тонкие и плоские, листоватые. Эти-то мясистые семядоли и служат хорошею, хотя несколько трудноваримою пищею, содержа в себе много крахмала.
А. А.

Бог

Бог. – Во всех религиях существует представление о Б. или о богах (кроме буддизма), как живых и личных существах, отдельных от природы и имеющих отношение к человеку. Сходясь в этих общих представлениях, свойственных всем религиям и составляющих существенную черту религии вообще, частные представления о Б. или о богах в различных религиях разнообразятся, смотря по национальности и степени культурности народа. Мы здесь не будем следить за этими частностями, которые рассматриваются в истории религий. Точно также мы здесь не будем касаться и положительного откровенного учения, как оно, на основе св. Писания, Ветх. и Нов. Завета, при руководстве св. предания, по разуму Церкви, излагается в догматике. Ограничивая таким образом предмет настоящей статьи, мы займемся лишь. самыми, общими определениями понятия, как они трактуются в метафизике, теодицее и естественном богословии – науках философских, и основном богословии и апологетике – науках богословских. Таким образом нам предстоит говорить о доказательствах бытия Божия, и потом уяснить понятие о Б. личном и Его свойствах.,
Доказательств бытия Божия существует четыре вида: космологическое, телеологическое, онтологическое и нравственное. В виду того, что все известные нам народы (или почти все) имеют религию, и как Цицерон и Аристотель говорят, нет народа без веры в Б., – считают еще и пятое доказательство – историческое. Всеобщностью веры в Б. доказывают действительное существование Б. Но так как всех народов мы не знаем, а на собирательном множестве данных, хотя бы и очень большом, нельзя основывать всеобщности и необходимости понятия, то этому доказательству не придают особой силы и значения. Впрочем, оно важно в том отношении, что подтверждает мысль, что вера в Б. существует в человеческой душе независимо от климата, почвы, расы и друг. внешних условий. И так существует четыре доказательства бытия Божия, которые можно свести к двум основным: первые два (космологическое и телеологическое) основываются на рассматривании мира и руководствуются внешним опытом; два последние (онтологическое и нравственное) основываются на наблюдении нашего внутреннего мира и руководятся опытом внутренним. Доказательства бытия Божия имели долгий исторический рост и развитие, у различных мыслителей формулировались с разными изменениями и поправками. Не входя в частности и подробности, мы излагаем здесь только сущность доказательств. Космологическое доказательство от ограниченности и случайности наблюдаемых предметов, на основании аксиомы, что все, что бывает – должно иметь достаточную причину, ведет к заключению о бытии Существа безусловного, или такого, бытие которого независимо ни от каких условий и утверждается само в себе; иначе вся совокупность условного бытия не имела бы окончательной причины. Это доказательство встречается отчасти уже у Аристотеля, который разграничил понятия о бытии случайном и необходимом, условном и безусловном, и показал необходимость признания, в ряду относительных причин, первого начала всякого действия в мире. Помимо утверждения бытия Божия, это доказательство дает нам и понятие о Б., как о Существе безусловном и Творце. Телеологическое доказательство от целесообразного устройства мира заключает к бытию целеполагающего виновника такого устройства мира. По началу и происхождению оно родственно с доказательством космологическим, но дополняет его и дополняется им. Космологическое доказательство побуждает нас признать внемирную творческую силу, вызвавшую мир из небытия; телеологическое доказательство говорит нам, что сила эта, кроме могущества, имеет еще свойства разумного существа, разумной личности. Телеологическое доказательство очень древнего происхождения. Уже Анаксагор, наблюдая целесообразное устройство мира, пришел к идее о верховном уме (NouV). Точно также Сократ и Платон в устройстве мира видят доказательство существования высочайшего разума. Это доказательство называют библейским по преимуществу, потому что в Священ. Писании, особенно в Псалмах и книги Иова, целесообразное устройство мира возводит мысль к премудрому художнику мира. Критики отрицают силу этого доказательства, или отрицая самую целесообразность в мире, или объясняя целесообразность результатом действия сил и законов природы (Геккель, Штраус); третьи признают целесообразность, не объясняют ее только результатом действия сил и законов, но тем не менее отвергают сознание и личную жизнь в виновнике устройства мира, признавая его силою слепою, хотя и целесообразно действующею (Шопенгауэр и Гартман). Д. С. Милль, заметим кстати, это доказательство считает очень убедительным. Онтологическое доказательство в общих чертах намечено еще блаж. Августином, но точно сформулировано Ансельмом Кентерберийским. Оно из присущего нашему сознанию понятия о Б. заключает о реальном существовании Б. Мы представляем Б. существом всесовершенным. Но представлять Б. всесовершенным и приписывать ему бытие только в нашем представлении значит противоречить собственному представлению о всесовершенстве существа Божия, потому что совершеннее то, что существует и в представлении и в действительности, нежели то, что существует в одном только представлении. Таким образом нужно заключить, что Б. как существо, представляемое всесовершенным, имеет бытие не в одном только нашем представлении, но и в действительности. Тоже самое Ансельм выразил и в таком еще виде: Б., по идее, есть существо всереальное, совокупность всех реальностей; бытие относится к числу реальностей; по этому необходимо признать, что Б. существует. Доказательство это несколько иначе излагается Фомою Аквинатом, Спинозою и Лейбницем и удачнее других формулируется Декартом. Кант отвергает силу этого доказательства, а Гегель, напротив, преувеличил значение этого доказательства в ряду других. Все изложенные доказательства нашли сурового и не вполне справедливого критика в лице Канта, который не только отрицает силу и обязательность этих доказательств, но и не признает возможным найти какое бы то ни было доказательство бытия Божия в области чистого разума. Неверие, впрочем, не могло утешиться разрушительною работою Канта. Отрицая силу и значение всех доказательств, он тем не менее сформулировал новое, свое собственное доказательство бытия Божия. Оно основано у него на идее нравственного возмездия и на требовании со стороны практического разума верховного нравственного мироправителя, необходимого для реализования нравственного закона – для установления гармонии между совершенною добродетелью и счастьем человека. В нашей совести существует безусловное требование нравственного закона, который не творим мы сами и который не происходит из взаимного соглашения людей, в видах общественного благосостояния. Нераздельность нравственного закона с существом нашего духа и независимость его (закона) от нашего произвола приводят к заключению, что виновником его может быть один верховный законодатель нравственного мира. Мы в своих поступках не должны руководствоваться своекорыстными представлениями о награде, но тем не менее в нашем духе есть непременное требование, чтобы добродетель получила приличную ей награду, порок достойное наказание. Соединение нравственности с счастьем составляет высочайшее благо, к которому человек непременно стремится в силу самой нравственной природы своей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121