Вечной тайной останутся для нас принципы телекоммуникационных связей муравьев. Овладей мы этой их тайной, и разом отпала бы необходимость в почте, телефонах, радиостанциях. Но еще более обидно, что тоже вечной неразрешимой загадкой останется для людей и другая сногсшибательная способность муравьев – их умение телепортировать, то есть мгновенно перемещать сквозь плотное вещество – сквозь почву – на большие расстояния «царицу» муравейника, матку.
Если бы тайна телепортации, отлично известная муравьям, перестала быть тайной для людей, это оказалось бы смертельным приговором для автомобилей, поездов, кораблей и самолетов. Более того, телепортация, как принципиально новый способ передвижения, открыла бы нам крайне заманчивый путь «мгновенного перемещения» к далеким звездам…
Увы, обе названные тайны обретаются за абсолютно непрошибаемой для людского сознания стеной. По другую сторону этого барьера находится продукт «неудачного эксперимента» Неведомого – «закрытые цивилизации» муравьев.
Стена между человеком разумным и прочими тварями на Земле – не обязательно только муравьями – выглядит монолитной, лишенной каких-либо пусть даже мельчайших дырочек и сквозных щелочек в ней. Барьер между тем, кто умеет мыслить, и тем, кто не умеет делать этого, непреодолим, казалось бы.
Вы обратили внимание на только что оброненную мной как бы вскользь оговорку – «казалось бы»?
Вот в том-то все и дело, что – казалось бы!
Иногда некоторые люди умудряются неким загадочным образом находить дырочки во вроде бы абсолютно непробиваемом барьере. И, обнаружив их, умеют через эти дырочки вступать в психические взаимодействия с теми или иными бессловесными тварями.
Делать такое могут так называемые колдуны.
В следующей главе моей книги речь пойдет о колдовстве в самом широком смысле этого слова.
Под колдовством я понимаю уникальную, редко встречающуюся у людей способность заглядывать, в частности, внутренним «психическим оком» в психические глубины других живых существ, включая людей. И, заглядывая, совершать там некие действия, управляя (!) чужими психическими полями.
Итак, поговорим о колдунах и о колдовстве.

ГЛАВА 4
ПОВЕРХ БАРЬЕРА
Не знаю, чем я могу казаться миру. Однако сам себе я кажусь
только мальчиком, играющим на морском берегу и
развлекающимся тем, что время от времени отыскиваю
камешек более цветистый, чем обыкновенный,
в то время как великий океан истины расстилается
передо мной неисследованным.
Исаак Ньютон
Колдуны – это очень серьезно
«Испокон веков люди побаиваются своих собратьев, наделенных колдовскими чарами… Колдуном или ведуном называют того, кому ведомы заветные заговорные слова и кто умеет пользоваться ими на практике», – пишет известный русский фольклорист прошлого века С. Максимов.
Его современник, другой крупнейший русский фольклорист девятнадцатого века А. Афанасьев дает такой комментарий к понятию «заговорное слово»: «Могущество заговорного слова безгранично. Оно управляет стихиями, вызывает громы, бурю, дожди… может творить урожаи и бесплодие, умножать богатство, плодить стада и истреблять их чумною заразою, даровать человеку счастье, здоровье, успех в промыслах и подвергатьего болезням. Оно может прогонять от хворого болезни и насылать их на здорового, зажигать в сердце девицы и юноши любовь или охлаждать пыл взаимной страсти, пробуждать в судьях и начальниках чувство милосердия, кротости или ожесточения и злобы, давать оружию меткость, заживлять раны, останавливать кровь… Короче сказать, слово это может творить чудеса, подчиняя воле заклинателя благотворные и зловредные влияния всей обожествленной природы».
В начале нашего века в одном петербургском журнале были, опубликованы воспоминания некоего мужчины средних лет. Этот мужчина в самой категорической форме ручался за достоверность всего сообщаемого им.
«Однажды, – пишет автор воспоминаний, – будучи двенадцатилетним подростком, мне довелось быть свидетелем выведения клопов из квартиры с помощью заговора. В то время наша семья жила на деповской станции Забайкальской железной дороги. Верстах в пятнадцати от станции на путевой казарме проживала знакомая нам семья артельного старосты путевых рабочих.
Как– то моя мать и ее подруга решили поехать туда за ягодами. Взяли с собой и нас, четырех ребят.
Приехали мы под вечер, засветло поужинали, легли спать, предполагая рано утром пойти в лес. Хозяйка постелила нам в комнате на полу, а ее семья ушла спать на сеновал. Однако спали мы недолго, так как нас атаковали клопы. Проснулись мы, зажгаи свет – и ужаснулись! Такого количества клопов я больше никогда в жизни не встречал. Они сыпались с потолка как дождь и расползались кругом.
Мы вышли во двор, и хозяева проснулись от нашего разговора. Хозяйка сказала своему мужу:
– Давно говорила тебе привести Митрича. Утром иди к нему обязательно!
Переспав в летней кухне под навесом до восхода, мы пошли в лес. Вернулись назад с ягодами часа в три дня. А вскоре пришел и Митрич. Это был бородатый старик. Жил он в деревне в одном или полутора километрах от казармы и был известен тем, что умел выводить клопов и тараканов.
Он попросил березовый веник, которым метут пол, но не новый, и вошел в квартиру. Нашептывая какие-то слова, стал обходить комнату и кухню, тыкая при этом веником в углы и вдоль плинтусов. Затем поставил веник у косяка входной двери в кухню, закрыл дверь и сказал, чтобы часа через три веник выбросили. Хозяйка дала ему в благодарность узелок, и он ушел. По истечении указанного времени открыли дверь и увидели, что веник шевелится от клопов. Это была живая масса, напоминавшая пчелиный рой. Хозяйка вынесла его и сунула в горящую плиту летней кухни. А вечером товарным поездом мы поехали домой».
Врач К. С. Уваров из Ростова-на-Дону рассказал летом 1999 года в ходе личной беседы со мной историю о том, как его родная бабушка по отцовской линии «заколдовывала змей».
– Был я тогда малолетним мальчишкой, – начал свой рассказ он. – Наша семья жила в поселке в калмыцких степях на юге России. Степи были почти безводные. Их почва состояла почти
сплошь из солончака… Знаете, что такое солончак?
– Знаю, – ответил я. – К слову сказать, в этих ваших калмыцких степях мне тоже доводилось бывать. Дважды. Жуткие места, доложу я вам!
– Да. Жуткие, – согласился со мной с тяжким вздохом Уваров. – Почти все время дует шквалистый сильный ветер. Растительность – скудная. Ну а змеи водятся в тех степях прямо-таки в невиданных количествах!… В нашем поселке каждая семья, жившая крайне скудно, имела небольшое подсобное хозяйство. Огород, куры, бараны… Для кур всегда отводился отдельный загон, где они толклись все лето напролет каждый год.
Я спросил:
– Почему отводился для кур специальный загон?
– Для защиты от змей, живущих в степях. Загон был окружен плотной, глубоко закопанной в землю оградой из досок – без щелей. И тем не менее змеи с настырным постоянством прорывали под оградой норы и проникали по ним в загоны, где паслись в нашем поселке куры. А там они набрасывались на кур, убивали их, потом пожирали. Особую страсть питали змеи к цыплятам… Эти змеи были бы сущим проклятием для всех жителей поселка, если бы не моя бабушка. Она умела «заклинать змей».
– Как же она их «заклинала»? – недоверчиво улыбаясь, поинтересовался я.
– А вот как. Срезала с куста длинную и достаточно толстую ветку, более или менее прямую. Очищала ее от мелких веточек и листьев. Потом загоняла всех кур в курятник. Очерчивала той длинной веткой небольшой круг на земле внутри куриного загона. И втыкала ветку строго в центр этого круга. Затем она выходила из загона, закрывала за собой калитку и подзывала меня к себе, если я обретался где-то поблизости.
– Выходит, все, что происходило потом, вы видели собственными глазами?
– Именно собственными. Причем неоднократно! Бабушка придвигала к калитке табуретку, я влезал на нее и смотрел поверх закрытой калитки в загон. Из нор начинали выползать на поверхность земли змеи. Много змей. Все они, как загипнотизированные, ползли к ветке, воткнутой в землю в центре круга, начертанного бабушкиной рукой. Змеи лезли по этой ветке вверх, свиваясь на ней кольцами в большие змеиные гроздья. Когда ветка оказывалась вся обвитой клубком змей, бабушка звала моего отца. Тот входил в куриный загон с плотным мешком в руках. Надевал мешок сверху на ветку со змеями, затем переворачивал его вместе с палкой, выдернутой из земли, горловиной вверх и стряхивал весь клубок змей с палки в мешок. Отец уносил мешок куда-то на задворки дома и там сжигал змей, облив их керосином, в заранее приготовленной для такого дела яме… А бабушка чертила в загоне своей веткой новый круг на земле.
– Зачем?
– Но ведь не все же змеи успели повылезать из своих нор, – пояснил мой собеседник. – Многие из них еще оставались ползать где-то под землей. Все они вместе все равно не уместились бы на палке, втыкаемой бабушкой в центр круга, на земле… Бабушка опять втыкала в центр нового круга все ту же ветку. И но-. вые змеи облепливали вскоре ее шевелящимся клубком. Затем снова появлялся мой отец с мешком в руках… И так повторялось несколько раз подряд, покуда не были переловлены все змеи, обосновавшиеся в своих подземных норах под куриным загоном и, по всей видимости, вокруг него… Бабушка пользовалась большой известностью в нашем поселке. Едва наступала весна и приходила пора выгонять кур и цыплят в их загоны, все подряд жители поселка обращались к моей бабушке за помощью. А она не отказывала никому. Так что куры, проживавшие в поселке, оставались у всех его жителей в целости и сохранности.
– Как ваша бабушка осуществляла этот свой колдовской «трюк»?
Уваров неопределенно пожал плечами.
– Не знаю, – сказал он. – На все мои расспросы, каким образом удается ей «заклинать змей», бабушка отвечала молчанием, хмурясь и сердито поджав губы…
Давайте теперь сравним рассказ врача К. С. Уварова с сообщением, записанным в Сибири видным современным фольклористом В. Зиновьевым, ныне покойным. Запись была сделана в 1969 году.
Рассказывает глубокий старик Г. В. Пешков из города Нерчинска Читинской области:
«Это было еще в годы Гражданской войны.
В одной деревушке прильнул я, человек пришлый, к одному деду. А он командует мне:
– На покос поедешь со мной сено косить.
– Ну, хорошо. Поедем.
Люди в деревнях жили еще единолично тогда. Колхозов пока что не было.
У этого старика имелись две лошадки. Привез он меня в одно совсем гиблое место. У них там большой овраг был… Никто туда не заходил. Боялись люди. Змей там было очень много. А я и не знал тогда про это… Ну, приехали. Остановились и давай косить. А косили руками, кривыми косами-литовками.
Я стал косить, смотрю, а там змея ползает. Гляжу, в другом месте еще одна змея ползает. И в другом тоже – змеи. Всюду – змеи! Я просто ужаснулся!
Говорю деду:
– Как же это так? Одни змеи кругом. Косить никак невозможно.
– Ничего, – говорит он в ответ. – Ты только не трогай их, не руби. Где уж коса нечаянно по змее попадет, то и шут с ней.
Пусть не лезет. Вот так.
Вечером сделали мы с дедом балаган, поужинали. Я укладываюсь потом на телегу спать, а не в балагане. Боюсь, съедят меня эти змеи. Они же прямо кругом так и ползают!
Дед говорит:
– Не ложись, дурак, на телеге. Ни одна из них все равно не тронет тебя.
Ну, уговорил он меня. Улегся я рядом с ним в балагане. Лег, а уснуть не могу. Верчусь… Вдруг чувствую, одна змея подползла ко мне и за ногу меня укусила. За большой палец. Я вскочил и заорал как лихой-благой.
А дед говорит мне:
– Ничего, ничего! Успокойся, успокойся! Темно уже было, ничего не видно. Чувствую, дед пощупал мой укушенный палец, почертил его крест-накрест своим пальцем, помял.
– Ничего страшного, – говорит. – Считай, это как будто комар укусил тебя…
Нога болеть перестала, а я спать боюсь. Почти и не уснул в ту ночь, дожидаясь утра. Не могу уснуть. Боюсь, и все тут. Старик утром встает и говорит:
– Разжигай костер.
А там на косогорчике рос мелкий кустарничек. Дед взял ножик, пошел в этот кустарник, срезал там тоненькую осиновую веточку, но длинную. Завострил ножиком ее кончик… И вот вышел он туда, где мы с ним все уже выкосили. Сперва начертил осиновой веточкой кружок на земле, а потом воткнул в серединочку кружка эту веточку.
Я спрашиваю у него:
– Ты что, дед, делаешь?
– Ладно, – бурчит, – подожди. Сам увидишь, что будет.
И вот я смотрю, с самых разных сторон катятся, точно россыпь какая-то, змеи. Все к этой палочке катятся ср всех сторон! Только трава шуршит! Я ужаснулся, увидев такое. Просто уже и не помню, как очутился на телеге. Со страху залез на нее…
А дед, вижу, срезал прутик, жиденький, тоненький. И стоит с этим прутиком в руках. Ждет. Ну, а та змея, которая укусила меня и которая, значит, виноватая, позади всех змей тянется. Последней приползла.
Дед ей командует:
– Подходи, подходи. Что, боишься?
Потом сделал он нечто непонятное. И все змеи тут же разбежались, расползлись в разные стороны. А эта – виноватая – осталась. Дед подошел к ней и давай ее прутиком стегать. Она, вижу, вся вьется колесом, привскакивает, а не убегает от деда никуда… Тот постегал ее прутиком, постегал.
– Ну, – говорит мне, – ладно!… Пойдем теперь чай пить.
Приходим к костру чай пить. А я издали тяжу, та змея, которая провинилась, все крутится на земле возле веточки, воткнутой дедом.
Дед вскоре опять свой прутик взял и пошел к змее. И опять давай. ее стегать, стегать… Потом он вернулся, мы попили чаю и пошли опять косить. Прокосили до обеда. Приходим назад, сели обедать, а она все возле той воткнутой в землю веточки ползает. Тут меня совсем уж полная жуть взяла! Думаю, все равно съедят меня здесь эти змеи! И вот я, не докушав свой обед до конца, удрал оттуда.
Крикнул старику:
– Уйду, дедушка! Не буду здесь больше косить!
Так и удрал от него, от этого старика.
Вот такая история».
В обоих приведенных примерах «заклинания змей» есть общие черточки, которые сами бросаются в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53