«Мир наизнанку»: АиФ-Принт; Москва; 2001
ISBN 5-93229-078-1, 5-93229-078-0
Аннотация
Перед вами – новая книга известного в России и за рубежом исследователя аномальных явлений Алексея Приймы. Увлекательные темы и обширный фактический материал, представленные автором, не оставят равнодушными ни одного читателя. Вы узнаете, что такое «способность ИКС», которой обладает каждый человек, вместе с автором раскроете некоторые тайны Атлантиды. Рейды привидений, феномен парадоксальных совпадений, колдовство – по утверждению автора, реальный факт действительности. Согласиться с этим или нет – решит сам читатель.
Алексей Прийма
Мир наизнанку
ГЛАВА 1
МОЗГОВАЯ АТАКА
Погоня за идеей – занятие столь же захватывающее, как и погоня за китом.
Генри Рассел
Что делать?
– Жить скучно, – негромко сказал Виктор Баранов унылым тоном.
С кислой миной на лице он потянулся правой рукой к бутылке дешевого портвейна, стоявшей перед ним на журнальном столике. Длинные жилистые пальцы крепко обхватили бутылку.
– Это верно, – согласно кивнул Валерий Авдеев. Потом уточнил: – С недавних пор жить нам с вами, ребята, стало на самом деле очень скучно.
Валерий сумрачно прищурился, наблюдая за тем, как Баранов разливает портвейн по хрустальным рюмкам.
Рюмок было три.
Одна из них виднелась на низком журнальном столике перед Авдеевым, сидевшим в широком и низком кресле. Вторая рюмка замерла на том же столике перед Барановым, который расположился в соседнем кресле. А третья стояла передо мной, восседавшим на стуле, придвинутом к столику за неимением третьего кресла в доме.
На несколько секунд в комнате повисло угрюмое, как на похоронах, молчание. Баранов не торопясь разливал по рюмкам вино, а мы с Авдеевым ждали, когда он покончит с этим делом.
– Будь проклята скука! – с чувством возвестил Виктор Баранов, прерывая наконец молчание и подхватывая со столика свою рюмку, наполненную почти до краев.
Валерий Авдеев шумно вздохнул. Он опять согласно кивнул, молча присоединяясь к провозглашенному тосту.
Я тоже промолчал, не возражая против тоста, предложенного Виктором.
Три наши руки с рюмками в них взлетели вверх в синхронном жесте. Мы дружно выпили, опорожняя рюмки до дна. И снова воцарилось в комнате на несколько секунд тягостное молчание.
Никто из нас толком не знал, с чего начать разговор, ради которого мы и собрались сегодня в моей двухкомнатной квартире на дальней окраине Москвы.
На дворе стоял декабрь 1999 года. До новогодних праздников оставалась ровно неделя. За окном сгущались ранние зимние сумерки. И еще там, за окном, колобродила, куролесила пурга, завывал, постанывая, ветер, дувший, казалось, сразу со всех сторон. Пуховые клубы снега, закручиваемые винтом, прокатывались то и дело по оконному стеклу шелестящими волнами.
Мы собрались в этот зимний вечер у меня дома для того, чтобы подвести итоги уходящего навсегда в вечность года и обсудить наши общие планы на ближайшее будущее.
Нет слов, в уходящем году мы славно потрудились на ниве исследования аномальных явлений. Мы всласть попотели на самых дальних форпостах современных научных или, скажу осторожнее, околонаучных представлений о мире, в котором живем. Нам удалось – к собственному немалому удивлению! – слегка расширить за минувший год горизонты тех самых представлений, сделать несколько немаловажных шагов вперед в наших пионерских околонаучных изысканиях.
Однако все это ни в малейшей степени не могло быть поводом для того, чтобы мы сейчас вели себя как самодовольные, раздувшиеся от важности индюки, подводя черту под проделанной работой и усиленно нахваливая попутно за усердие и трудолюбие друг друга. Проделанная работа осталась бесповоротно в прошлом – целиком, как говорится, и полностью. Она носила ярко выраженный исчерпывающий характер. К тому, что нам удалось сделать, добавить было нечего. Абсолютно нечего.
На уме у нас было одно: все, что мы намечали сделать, мы сделали. Все – ну, все до одного! – наши исследовательские планы оказались выполненными и даже отчасти перевыполненными.
Это одновременно и расстраивало и пугало нас. Ребром встал сакраментальный вопрос: что делать? Чем дальше-то заниматься?
Выполнив все наши планы, мы этак как-то сразу, этак вдруг окунулись в мир скуки. Осознали себя оказавшимися в тупике, в ситуации исследовательского и творческого кризиса. Ватная пелена скуки, мертвящей, парализующей волю, давящей на психику, обволокла нас со всех сторон. Мы маялись от безделья, не зная, к чему бы теперь можно было приложить руки.
Вот ради решения, в частности, этого вопроса, сильно мучившего нас, мы и сошлись декабрьским вечером в стенах моей квартиры…
Каждый из нашей троицы был трудоголиком, а ежели попросту сказать – трудягой. Каждый любил работать почти на износ. Так и работал.
Между тем с официальной точки зрения все мы трое были безработными. Никто из нас давным-давно не ходил ни на какую службу в то или иное присутственное место, не получал там зарплату. В Москве, охваченной на протяжении минувшего десятилетия истерией психопатологической перестройки всего и вся, не находилось из года в год своего «места в жизни» для каждого из нас. Не обнаруживалось какой-нибудь конторы, пусть даже самой за-валященькой, куда кому бы то ни было из нас троих удалось бы устроиться на более-менее постоянную работу.
Новейшим «изобретением» перестройки – бизнесом, то есть наглыми спекуляциями, фарцовкой, мы не занимались. Фарцовка как явление действительности была.вне пределов наших повседневных интересов.
К фарцовщикам все мы трое относились с чувством гадливого омерзения. Фарцовый промысел, по нашему глубокому убеждению, был делом отнюдь не полноценных людей, а прытких разговаривающих обезьян. Нет, даже не обезьян, а разговаривающих растений. Все эти растения были пустоцветами. Они ничего не производили, не придумывали, не изобретали, не генерировали из себя никаких новых мыслей и идей. Сорняки-пустоцветы, они буйно колосились на обочине жизни – колосились там зря, далеко, даже очень далеко за пределами того, что зовется высокими помыслами. И, между прочим, они отлично себя на той обочине чувствовали, сытые во всех возможных смыслах этого слова, сытые буквально до отрыжки и самодовольные в своей сытости.
В отличие от них, мы трое не жаловались на сытую отрыжку.
В отличие от них, в наших тощих бумажниках посвистывал в основном ветер.
Мы кормились случайными эпизодическими заработками, более чем скромными. Жили у черты, за которой начинается не просто бедность, а почти натуральная нищета. При этом никто из нас троих не питал никаких иллюзий насчет собственного будущего. Каждый понимал, что он и в дальнейшем обречен жить так, как живет сейчас, – может быть, вплоть до гробовой доски…
Самодеятельные исследователи аномальных явлений, в течение длинного ряда лет мы занимались и продолжаем по сей день заниматься изучением самых разнообразных «странностей». Понятное дело, изучаем их на доступном нам уровне. Мы работали, продолжаем работать в сугубо инициативном, всячески обращаю внимание на это, порядке. Никто никогда не оплачивал и по-прежнему не оплачивает наш труд. На свой страх и риск мы проводим изыскания в сумеречной пограничной зоне между двумя реальностями – нашей и ненашей, Неведомой, Запредельной. Мы бродим по той зыбкой, таинственной, сплошь туманной, почти никем не исследованной зоне, проводя там посильные нам поиски. Мы категорически уверены в том, что нет на белом свете ничего интереснее наших исканий, нацеленных на познание явлений, пока еще до конца не познанных.


Алексей Прийма. Фото из журнала «Непознанное» (Греция, Афины).
Три товарища
Позвольте представить вам, уважаемый читатель, всю нашу троицу в алфавитном поименном порядке.
Вот, познакомьтесь, Валерий Авдеев.
Здоровенный, почти двухметрового роста, мужчина средних лет, самый старший по возрасту среди нас троих. Очень дородный, широкоплечий и мускулистый. Кулаки точно кувалды, каждый величиной почти с небольшой арбуз. Толстенные ноги как тумбы. Тяжелая квадратная челюсть. Внимательный взгляд, очень пристальный, где-то даже буравяще-хищный, давящий. Ежик коротких, слегка седоватых волос на большой круглой голове.
Валерий Авдеев всегда сдержан, спокоен и в своем повседневном поведении подчеркнуто скромен.
При всей своей подчеркнутой сдержанности и скромности он пользуется всероссийской, более того – почти мировой известностью. Авдеев принадлежит к числу крупнейших российских экстрасенсов наших дней, которых можно пересчитать по пальцам одной руки. Он в совершенстве владеет, в частности, искусством гипноза, да и не только им.
В. В. Авдеев – почетный член многих отечественных и зарубежных академий и научных обществ. Термин «почетный член» означает, как ни обидно, одно: он дает его носителю лишь почет и славу, а вот зато денежек не дает – ни единого рубля, доллара, фунта и так далее. Приведу здесь лишь пару звучных титулов Авдеева, которые особенно завораживают меня своей основательностью, солидностью. Валерий – почетный президент Международной академии гармонии, почетный вице-президент Международного университета народной медицины.
Недавно Валерий Авдеев был удостоен высоко; международной награды – швейцарского ордена Альберта Швейцера – за заслуги в области развития современной парапсихологии. О нем, о его уникальных парапсихологических способностях написано великое множество статей, изданных не только в России, но и далеко за ее пределами.
Другой мой верный друг и сотрудник – Виктор Баранов.
Ростом немного пониже Авдеева, однако повыше меня, он тоже следом за Валерием отличается атлетическим телосложением. Каждый день с утра пораньше Виктор качает мышцы, обрабатывает, обильно потея, боксерскими перчатками боксерскую же грушу, подвешенную в его квартире к крюку, вбитому в потолок. Несмотря на вовсе не юный возраст, он продолжает поддерживать себя из года в год в хорошей спортивной форме.
Бывший офицер милиции, владеющий навыками сыскного ремесла, Виктор Баранов был, увы, относительно недавно отправлен из органов правопорядка на «заслуженный отдых» в связи с выслугой лет. Человек, которому еще и на ум не приходит помышлять о старости, он уже тем не менее пенсионер. Пенсия у него крохотная. Ее едва хватает на полуголодное существование. А между тем у Виктора – двое детей…
В нашей маленькой компании Виктор знаменит тем, что получил в награду от Президента России именные наручные часы. Б. Н. Ельцин наградил его этими часами как защитника Белого дома в Москве в ту памятную осень 1991 года, когда шайка коммунистов во главе с Янаевым и Язовым пыталась захватить власть в стране.
У Виктора – совершенно незапоминающаяся внешность без каких-либо особых примет, за исключением, может быть, мощных бицепсов, распирающих изнутри рукава его пиджака. Встретишь такого человека в уличной толпе, мельком глянешь на него и тут же забудешь, как он выглядел. В общем, идеальная у него внешность для профессионального сыскаря. А Баранов был, когда служил в милиции, именно-таки профессионалом сыска.
Единственная колоритная черточка в облике Виктора – его глаза. Они у него синие. Причем не просто синие, а какие-то… ну, я даже не знаю, как описать их… феноменально, что ли, синие, из ряда вон выходяще синие. Этакие две капли пронзительной небесной синевы, оседлавшие переносицу.
Наконец, третий член нашей небольшой, но дружной компании, – автор книги, которую вы сию минуту читаете. О себе расскажу несколько подробнее, чтобы вы, читатель, более или менее ясно представляли себе, с кем имеете дело – чью книгу держите в руках.
Как и Виктор Баранов, я тоже человек без особых примет, среднего роста, с более чем ординарным лицом.
В отличие от Авдеева и Баранова, я худосочен, щупл и физически слаб. Никогда не занимался спортом. Никто – тоже никогда – не награждал меня орденом Альберта Швейцера, а уж тем более именными часами с надписью на них, заканчивающейся словами «от Президента России Б. Н. Ельцина». У меня нет никаких наград, регалий и звучных титулов.
Я – просто частное лицо. Скромный персонаж в шумной многоликой и пестрой комедии жизни. Занимаюсь изучением аномальных явлений.
Замечу попутно, что я – профессиональный писатель. Много печатавшийся в годы своей молодости, накануне начала перестройки в России, я приобрел тогда нечто вроде скандальной известности. Я писал как умел. Писал с официальной точки зрения не совсем, скажем так, обычно. И достаточно широко публиковался в те годы в литературно-художественных журналах.
О моих новаторских художественных исканиях было напечатано в московской прессе немало литературно-критических статей. Авторы отдельных статей, от начала до конца ругательных, именовали меня не иначе как «задиристым модернистом-выскочкой», «человеком прозападной ориентации, лишенным национальных корней», «мастером эпатажа с почти антисоветским душком». Литературно-критические баталии вокруг моего имени закончились тем, что меня с треском вышибли вон из советской литературы той поры по волевому «решению свыше». Вообще перестали печатать.
Должен вам тут сказать, что уже в ту пору я начал проявлять «нездоровый», как тогда, в советские времена, сказали бы, интерес к аномальным явлениям, к сообщениям наших современников об их встречах со всяческой «чертовщиной». С каким бы новым для меня человеком я ни встречался, всегда спрашивал у него, не доводилось ли ему или его родственникам, друзьям сталкиваться с чертями, лешими, домовыми. «Да, доводилось», – таким нередко бывал ответ. С каждым годом сообщений о «встречах с чуждым» накапливалось в моих рабочих блокнотах все больше и больше…
Автор книги, будучи человеком энергичным и любознательным, поддерживает почтовые связи со своими коллегами по исследованиям из-за рубежа. Внимание: все пометки на страницах писем из-за рубежа были сделаны рукой автора книги в то или иное время для сугубо личных нужд, а вовсе не к сведению читателей данной книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53