Двеллер думал, что готов к виду разрушений в Библиотеке, но его угнетало еще и отчаяние, царившее в месте, где он провел столько счастливых лет. Не поднимал его настроение и остракизм со стороны других библиотекарей, которого Великий магистр продолжал странным образом не замечать.Если бы не Рейшо, который заходил каждый раз, когда его приводили в Библиотеку поручения Великого магистра, Джаг остался бы в полном одиночестве. Но молодой матрос появлялся редко, к тому же, когда он заходил, другие библиотекари прерывали их так часто, что Джаг едва мог поговорить с приятелем. Слишком много было работы.Сидя на стене внешнего двора Библиотеки, Джаг мрачно подумал, что в команде двеллеров-рабов, закованных в цепи в гоблинской шахте, видел больше дружбы и участия, чем ныне в Хранилище Всех Известных Знаний. Выносить презрение и недоброжелательность со стороны других библиотекарей во главе с Рандорром Котс-пином было очень трудно.Единственным утешением для двелл ера стала новость, которую Рейшо принес два дня назад: капитан Аттикус счел «Ветрогон» готовым к выходу в Кровавое море. Великий магистр наконец отвлекся от спасения книг Библиотеки и вспомнил, что пора бы возобновить морское патрулирование.Когда «Ветрогон» поднимет якорь и выйдет в море, Джаг собирался быть у него на борту. Уж конечно, среди «пиратов», следящих за тем, не появится ли впереди вражеский флот, ему будет спокойнее, чем здесь.Перед ним стояла тарелка с едой, и он немного перекусил. Вкуса еды двеллер не чувствовал, но еще в шахтах он научился никогда не отказываться от пищи.Пока по указанию Великого магистра работа шла посменно. Времени на сон между сменами оставалось совсем немного. Все работники были измучены, но время от времени находились уцелевшие книги — любимая книга кого-то из библиотекарей, или фолиант, который кто-то как раз собирался прочитать, или, самое волнующее, книга, которую еще не перевели и не занесли в каталог, — и среди них вспыхивали радостное возбуждение и новый интерес к спасательным операциям. К несчастью, чем дальше, тем подобное случалось реже.Группа учеников, белые одеяния которых были перепачканы и порваны, сидела под деревом кометберри, пострадавшим во время нападения на Библиотеку — некоторые ветки у него были сломаны, и теперь в разломах коры виднелась белая древесина. Несмотря на все повреждения и на прохладу и туман в горах, дерево по-прежнему покрывали темно-зеленые листья, а среди них цвели яркие бело-оранжевые цветы с желтыми сердцевинами.Еще через несколько недель цветы превратятся в кометберри, плоды всех цветов радуги размером с палец с не похожими ни на что черными удлиненными капюшон-чиками. Больше такие деревья, насколько Джаг знал, нигде не росли. Давным-давно их посадили здесь эльфий-ские стражники, прибывшие охранять Хранилище Всех Известных Знаний, а потом и выросший с ним рядом город. Деревья были живым воплощением клятвы эльфов защищать Библиотеку и служивших ей библиотекарей.Без особого удовольствия пережевывая пищу, двеллер прислушался к стихам, которые по очереди читали ученики. Книга, которую один из них держал в руках, была одним из сборников Харагиса Слепого.В свое время Харагис прожил бурную жизнь, служил наемником на многих войнах и сорок лет сражался с врагами тех, кто ему платил. Он добился успеха и стал известным воином, командовал армиями и наконец стал королем небольшого государства наемников, отвоевавших это место, чтобы их семьям можно было жить в безопасности, пока они воевали и гибли в других землях.За время своего правления Харагис написал множество книг. Он научился читать, готовясь стать генералом. Поначалу он писал отчеты о боях, в которых сражался, и о войнах, которые вел. Потом переключился на книги о воинском искусстве, о том, как познать способности своего ума и тела и, наконец, как научиться командовать сначала небольшими отрядами, а потом и армиями. Книги Харагиса сохраняли популярность среди военных вождей вплоть до воцарения хаоса Переворота.Однако в конце жизни Харагис стал жертвой предательства. После смерти своей первой жены, родившей ему полдюжины сыновей, он заключил политический брак для скрепления союза с соседним королевством. Всего через несколько дней после свадьбы молодая жена напала на Харагиса, пока старый король спал, и успела ослепить его ядом морской жабы, прежде чем он ее убил.Несмотря на все старания целителей, зрение к нему не вернулось. Выздоравливая, Харагис выяснил, что государство, подославшее к нему убийцу, желало получить порт, который находился под контролем королевства наемников. Он пошел на него войной и поставил противников на колени, а всем их союзникам объявил, что готов, если придется, воевать и с ними.Харагис посадил своих сыновей на троны в обеих странах и правил теми через них. Он продолжил писать, но его творчество изменилось — внимание слепого старика привлекла поэзия. Среди самых ярких и трогательных стихов, известных человечеству, были и строки Харагиса.Джаг особенно любил его сборник, без затей названный «Путешествия»; на то были две причины. Вскоре после своего прибытия в Библиотеку двеллер нашел его среди еще неразобранных книг. Сборник был его личной находкой, и копия его находилась в личных вещах Джага, которые согласился хранить Великий магистр, пока он не вернется. А рассказывали «Путешествия» о том, как Харагис попал в рабство к гоблинам.В те далекие дни, когда двеллер только научился читать, а потом и радоваться знаниям и наслаждаться историями, которые находил в книгах Хранилища Всех Известных Знаний, рассказ Харагиса о том, как тот поднял восстание рабов и освободился от гоблинов, доставлял ему немалое утешение.Джаг ел, погрузившись в стихи Харагиса, слегка раздраженный неверными ударениями и акцентами, что то и дело допускали ученики. Он убеждал себя, что не стоит слишком к ним придираться — когда-то он и сам страдал теми же недостатками. Время и контакт с другими языками исправят их ошибки.И все же двеллер предпочел бы услышать слова Харагиса на его родном языке, полном раскатистых р и гортанных г, в которых слышался звон стали и грохот лат, сталкивающихся на поле боя. События, которые описывал Харагис, были настоящими, неприукрашенными, как бои в большей части томов, хранящихся в крыле Хральбомма. Люди в его стихах умирали в грязи, на руках у друзей или же в лапах жестоких гоблинов и других зловещих тварей.Чувствуя, что не сможет больше проглотить ни кусочка, Джаг отодвинул тарелку и прислонился спиной к зубцам стены. Он посмотрел на запад, где солнце грозилось вот-вот прорваться сквозь темно-серые дождевые тучи, весь день закрывавшие небо. К счастью, пока им везло и дождя не было. Несколько стопок книг, которые уже были занесены в каталоги и готовы к перемещению в надежное место, были накрыты брезентом. Рядом наготове лежало еще несколько его больших кусков.Двеллер закрыл глаза и погрузился в дремоту. Ему казалось, что если бы только он вспомнил какое-нибудь приятное событие, не затронутое разрушением последних нескольких дней, то непременно смог бы заснуть без кошмарных сновидений.— Подмастерье.Сначала Джаг решил, что это фокусы его воображения. Голос принадлежал Крафу, но волшебника не было видно с самого начала спасательной операции. Судя по всему, как понял двеллер, тот искал способы выяснить хоть что-то о нападении на Хранилище, но дело это требовало крайней осторожности. О существовании острова знали очень немногие маги, и все они были старинные к-друзья Библиотеки — или, по крайней мере, поправил себя Джаг, так считалось до недавних событий.— Подмастерье, — сказал волшебник уже более резко, — ты спишь?Под стеной стоял Краф в мантии и остроконечной шляпе и хмуро взирал на двеллера.— Ты проснулся?Пока толком не понимая, что происходит, Джаг вдруг испугался, что что-то случилось с Великим магистром. Он сел, свесив ноги со стены, и заметил, что присутствие волшебника привлекло внимание всех, кто оказался неподалеку.— С Великим магистром что-то случилось? — встревоженно спросил он.— О! — Двеллер моргнул. Потом он глянул на Библиотеку и увидел, что работа там шла как обычно. Если бы что-то случилось с Великим магистром Фонарщиком, то порядок явно был бы нарушен. Джаг снова посмотрел на волшебника. — Тогда что вы хотите?— Поговорить с тобой, — отозвался Краф.— О чем?— Я не собираюсь сообщать о своих делах всем и каждому, — почти прошипел уже донельзя раздраженный волшебник.Эти слова еще больше заинтересовали слушателей; кое-кто даже подался вперед, чтобы лучше было слышно. К Крафу, надо заметить, библиотекари относились не лучше, чем к Джагу.С презрительным высокомерием тот повернулся к окружавшим его библиотекарям, гномам, эльфам и морякам, и посох у него в руке вспыхнул ярко-зеленым светом. Зеваки тотчас же поспешили вернуться к своим собственным разговорам, еде или работе.Двеллер в молчаливой нерешительности сидел на стене; он не представлял себе, зачем волшебнику могло понадобиться с ним побеседовать.— Ну же, подмастерье, — нетерпеливо воскликнул Краф.— Я сейчас спущусь. — Джаг зашевелился, готовясь перелезть через край и спуститься по стене.— Оставайся на месте. Я к тебе поднимусь.Джаг посмотрел на Крафа. Стена была высотой в полтора десятка футов, влезать на нее и спускаться обратно приходилось с помощью еле заметных упоров, которые образовались из-за неровно сидящих камней и трещин в цементе, и это было нелегко даже для эльфов. Из две л л еров мало кто был на такое способен, кроме самых молодых и ловких; Джагу было тяжело подниматься по ней с грузом, пусть даже он нес всего лишь книгу. Что будет делать волшебник, он не представлял.Краф помахал перед собой посохом, и в воздухе возник ряд гладких сверкающих поверхностей, отстоящих друг от друга на равные промежутки. Эти полупрозрачные поверхности напоминали светящиеся призраки ступеней, и по такой вот лестнице волшебник без труда поднялся наверх.Пока он шествовал по созданной его магией лестнице, все во дворе взирали на это зрелище с открытыми то ли от изумления, то ли от недовольства ртами.Двеллер понимал их чувства — использование магии лишний раз напомнило о недавно постигшей их трагедии и подчеркнуло, насколько волшебники отличаются от всех остальных: им-то никогда было не постичь магических искусств.Краф на мгновение остановился наверху стены, будто не замечая провожавшие его взгляды. Он снова взмахнул посохом, и с другой стороны стены тоже возникли сияющие ступени, спускавшиеся к цветочным садам внизу.— Следуй со мной, подмастерье, — сказал волшебник и пошел вниз по волшебным ступеням; его каблуки вышибали из них сверкающие искры. — Я хочу поговорить с тобой наедине. 19. ТЕМНОЕ НАСЛЕДИЕ ПЕРЕВОРОТА Джаг поглядел вслед волшебнику, спускавшемуся по магическим ступеням на другую сторону стены, окружавшей двор Библиотеки, и тревога проникла во все его поры, как светлячковый сок в заевшем замке. Глянув на Крафа, двеллер с естественной боязнью как магов, так и всего магического тоскливо подумал, что непременно закончит день жабой, прыгающей по тропинкам цветников Библиотеки.Он поднялся, чувствуя, как дрожат его ноги, взял дневник и пенал с письменными принадлежностями и осторожно поставил ногу на слабо видимые мерцающие ступени. Поверхность их оказалась на удивление твердой, и он рискнул ступить на верхнюю всем весом.— Идем же, подмастерье, — нетерпеливо окликнул его Краф, уже наполовину спустившийся вниз.Джаг собрал все свое мужество.— Хотелось бы знать, что все это значит, — сказал он, со стыдом заметив, что как он ни старался заставить свой голос звучать уверенно, тот слегка срывался.— И мне тоже. — Добравшись до земли, волшебник шагнул на тропинку между цветущими кустами, которые были выше даже его остроконечной шляпы.Цветники вокруг северной, восточной и западной стен Библиотеки были разбиты не просто для услаждения взора. Шипы и толстые ветки цветущих кустов не позволяли лошадям и другим животным подойти слишком близко.С внешней стороны сады вообще были практически непроходимы — деревья, лозы и кусты росли так близко, что сплетались в единую изгородь. Ухаживали за садами эльфийские стражники, направляя их рост как трудом своих рук, так и специальными магическими заклинаниями.Для прогулок библиотекарей и гостей Хранилища Всех Известных Знаний была открыта внутренняя треть садов, которой зарастать не позволяли. Сады там были украшены скамьями из искривленных деревьев, фонтанами и бассейнами, вытекавшими из природных источников и резервуаров со стекавшей с гор водой, а также копиями статуй с сотни разных площадей в разных городах и странах, когда-то существовавших на материке до Переворота.Двеллер добрался до подножия магических ступеней и почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки. Когда он оглянулся, то увидел, что мерцающие ступени исчезли. Пути назад не было.— Я поговорил с твоим другом, подмастерье, — сказал Краф, не оборачиваясь. Он шел, сложив руки за спиной и держа посох под мышкой, и только изредка поглядывал на Джага, покачивая при этом шляпой.Вот так вот походя волшебник подчеркнул, что в библиотеке у двеллера друзей не было, и Джага это задело. Краф явно имел в виду Рейшо. Молодой моряк вернулся в Рассветные Пустоши только этим утром, и обратно в Библиотеку его не ждали до следующего дня.— И что с того? — спросил двеллер.Волшебник остановился и обернулся, раздраженно нахмурив брови.— А характер у тебя, как я погляжу, тяжелый, подмастерье.Джаг сглотнул и остановился, чувствуя, как у него подгибаются колени. Он еле удержался, чтобы не повернуться и не сигануть в кусты, подальше от уничтожающего взгляда Крафа.Нет, к завтрашнему дню он точно окажется жабой… Неожиданно волшебник испустил тяжелый вздох.— Прошу, не надо меня бояться, — сказал он.— Я и не боюсь, — пискнул Джаг.— Нет, боишься, — настаивал Краф.— Если и боюсь, то куда меньше, чем надо бы. — Едва двеллер произнес эти слова, как понял, что сказал совсем не то, что собирался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50