- Нормально идут, - ответил Смирнов. - Пока не жалуемся. Люди хотят есть при любой власти и при любом режиме. Хоть при коммунистах, хоть при демократах. Вы давно не были в Москве?
- Вообще не был, - ответил Натаниэль. - Мы репатриировались из Минска. Можете мне не верить, но за двадцать лет жизни в Союзе я ни разу не имел возможности съездить в Москву. А потом все никак не получалось. В Ленинграде пару раз бывал. В Крыму бывал, летом. Даже в Сибири студенческие стройотряды. Помните такую штуку?
- Помню, - израильский представитель торгового дома "Лига" улыбнулся. Сам ездил несколько сезонов. Говорите, в Сибири? Где именно?
- Тында, - ответил Натаниэль, - поселок Тында. Знаете?
- Знаю, конечно. А сколько лет вы уже в Израиле?
- Почти двадцать пять.
- Ого! - Смирнов даже не пытался скрыть удивления. - Ни за что бы не сказал, вы говорите по-русски без акцента.
- Практика большая, - пояснил Натаниэль скромно. - Вам же Баренбойм объяснил: мы работаем исключительно по делам русской общины.
- Да-да, я помню, - Смирнов кивнул. - Короче, в московских магазинах сейчас можно купить все то же самое, что и в израильских. Плюс лекарства. Например, лечебную косметику из грязей Мертвого моря.
- Понятно. И это все поставляет ваша "Лига"?
- Ну что вы, конечно нет. Наша доля - десятые доли процента. Но и этого достаточно.
- Все-таки: что за торжество вы собираетесь отмечать? - спросил Розовски.
- Семейное торжество, - ответил Аркадий. - Скажем так: недавно мне удалось заключить интересную сделку. И решил это отметить. Знаете, последние четыре года я даже выходных толком не имел. Дела, дела... - он развел руками. - Вот и решил: черт с ними, с делами! Море, солнце... Почему бы не устроить праздник для души?
- Действительно, - повторил Натаниэль задумчиво. - Почему бы не устроить? Ладно, - он чувствовал, что совершает очередную большую ошибку (или глупость - что то же). - Пишите точный адрес и время.
Для личного спокойствия, после ухода гостя Натаниэль позвонил Баренбойму. Владимир (он же - Зеев, старая, сугубо израильская традиция смены имени после репатриации) ответил так, как и следовало ожидать: " Аркадий Смирнов? Мировой мужик, другому бы я и не рекомендовал. А что? Есть какие-то сомнения?"
"Как тебе сказать... Он не очень похож на бизнесмена, - честно признался Розовски. - Скорее на какого-нибудь художника. Не очень удачливого". - "Должен тебе заметить, - язвительно сообщил Баренбойм, что ты был похож на частного детектива ровно две недели с начала работы. Когда у тебя из-под левой руки торчал "кольт", а на носу сидели черные очки".
Натаниэль рассмеялся. Действительно, он первое время пытался выглядеть так, как выглядели герои американских боевиков. Даже приобрел совершенно ненужный кольт - вместо своего старого надежного "Йерихо". На русских клиентов это не производило ровным счетом никакого впечатления. И Розовски махнул рукой на рецепты Голливуда.
"Так что? - снова спросил Баренбойм. - Есть у тебя сомнения или нет? Если есть - скажи, обсудим".
Сомнений у Натаниэля не было. За исключением чисто интуитивных, а значит - несерьезных.
И вот теперь, обряженный в черный смокинг, частный детектив Розовски расхаживал с дурацким видом по внутреннему двору, превращенному в танцевальный зал, угрюмо разглядывал экзотические маскарадные наряды полусотни гостей и рассеянно слушая разноязыкую речь - в основном русскую с вкраплением иврита и английского. Левый карман заметно топорщился, и танцующие уважительно косились на оттягивавшую лацкан рифленую рукоятку " кольта". Знали бы они, что озабоченно хмурившийся детектив в последний раз стрелял из своего револьвера пятнадцать лет назад. В полицейском тире.
Ожил крохотный наушник, прикрепленный за ухом. Голос Маркина, точно так же изнывавшего от скуки у наружной двери виллы, сообщил:
- Натан, к вам двигаются очередные гости. Ребята превзошли сами себя. Умрешь со смеху.
- Хорошо, если со смеху, - буркнул в микрофон Розовски. Через несколько мгновений во дворе действительно появилась весьма экзотическая процессия. Она сразу привлекла внимание всех, кто уже находился внутри. Даже обезьяний джаз на мгновение смолк, а потом спонтанно заиграл нечто торжественное - чуть ли не "Интернационал".
Картина была впечатляющей. Под громкую музыку во двор медленно вошли четверо высоких мужчин в масках и нарядах, долженствующих, как решил Натаниэль, изображать одеяния китайских мандаринов. На плечах они несли носилки с балдахином. Под балдахином на расшитых золотом подушках неподвижно сидел некто в золоченом халате, расшитом драконами. Его лицо, так же, как и лица носильщиков прикрывала маска. Желтая, с узкими прорезями глаз и высокомерно изогнутыми тонкими губами. Рука в желтой перчатке небрежно держала раскрытый веер. С трех сторон его прикрывали небесно-голубого цвета шторки. Передняя шторка была отдернута.
Танцы прекратились, оркестр затих. Послышались восхищенные возгласы, аплодисменты. Аркадий Смирнов, откуда-то вынырнувший в центр двора и обряженный в маскарадный костюм какого-то фантастического императора, поспешил к вошедшим, отвесил шутливый поклон и пригласил чувствовать себя, как дома. После этого носильщики прошли в центр большого зала, молча поставили носилки с "богдыханом" и так же молча удалились. Аркадий махнул рукой музыкантам, те вновь перешли на танцевальную музыку, и вокруг странной фигуры, восседавшей под балдахином, закружились танцующие.
Розовски вздохнул, покачал головой. "Клоуны..." Все это казалось ему по меньшей мере безвкусным. Но, в конце концов, не его это дело. Он приглашен для того, чтобы ходить с озабоченной физиономией и время от времени что-то невразумительно бормотать в микрофон.
Орангутанги закончили терзать свои электронные погремушки и вдруг так пронзительно выдали импровизацию на тему гершвиновской Summertime, что Натаниэль немедленно забыл обо всем, включая паланкин, драконов и " императора". Стоял и слушал, раскрыв рот, фантастические гитарные пассажи, шедшие в совершенно неожиданном дуэте с саксофоном.
Кто-то тронул его за локоть. Это вновь была хозяйка виллы.
- Вам не скучно? - спросила она. - Хотите выпить?
- Я ведь на службе, - напомнил Натаниэль, несколько раздосадованный тем, что ему не дали дослушать любимую мелодию.
- Бросьте, это же фикция. Кого охранять? От кого? - Виктория пренебрежительно взмахнула рукой, в которой держала бокал с шампанским. " Да она здорово опьянела", - с непонятным смущением подумал Розовски.
- Все это полная ерунда, - сказала вдруг госпожа Смирнова, приходя в мрачное настроение. - Бал, маскарад, гости. На кой черт все это было нужно Аркашке? Спятил совсем... Я спрашиваю: что еще за праздник? Смеется. Я, говорит, такое провернул. Завтра скажу - обалдеешь... - она вздохнула. - Ладно, не хотите пить - не пейте. Пойду я.
Натаниэль еще пару раз обошел зал, стараясь не столкнуться ни с кем из веселящихся гостей. Вышел на крыльцо-веранду, где в полном одиночестве маялся Маркин. Сюда почти не доносились ни звуки музыки, ни непрестанный говор многих голосов, от которого у Натаниэля уже начинала кружиться голова. На крыльце у него тоже закружилась голова - но уже от сильного аромата цветущего дерева с огненно-красными кистями вместо листьев. Во внутреннем дворе, превращенном на сегодняшнюю ночь волею хозяев в бальный зал, цветочный аромат почти не чувствовался. Непонятно почему.
Натаниэль скучающе посмотрел в темное небо с яркими огоньками звезд. Механически отметил перевернутую дубльвэ Кассиопеи, ковш Большой Медведицы над горизонтом. И конечно, любимое свое созвездие - Орион. Почему любимое, он не знал. Проверив таким образом память на школьный курс астрономии, Натаниэль отвел взгляд от далеких звезд.
- Ну что? - спросил он Маркина. - Как тут дела? Никто не покушался на честь и достоинство нашего нанимателя? Дай-ка сигарету.
- Опять? - спросил Маркин.
- Что - опять? Ах да, - вспомнил Розовски, - ты же у нас куришь трубку. Ну, извини. У шефа память дырявая. Бывает.
- Если бы только память, - проворчал Маркин.
- А что еще?
- По-моему, и карман у тебя тоже дырявый.
- Потому мы с тобой и торчим здесь, - напомнил Натаниэль. - Чтобы залатать этот карман... - он посмотрел на часы. - Ч-черт, еще три часа тут болтаться. Может, сходишь туда? Пугнешь гостей. Посмотришь на них суровым взглядом. Постоишь под пальмой. Там красивые пальмы растут у эстрады. Две штуки. И лианы с китайскими фонариками. А? А начальник подышит свежим воздухом. Между прочим, по двору гуляет парочка совершенно натуральных депутатов. Они, по-моему, от русского размаха немножко обалдели.
- Что за депутаты? - поинтересовался Маркин.
- Я видел Яакова Арци и Шмуэля Гордона. А вот журналистов, на которых наш друг рассчитывал, по-моему, нет. Хотя черт их разберет, в масках-то... Ладно, - он вздохнул. - Похоже, у тебя не появилось желание туда идти. Придется мне.
Носилки с балдахином все еще стояли посередине овального двора, и " китайский богдыхан" с веером в руке сидел на подушках в прежней позе. " Крепкий мужичок, - одобрительно подумал Натаниэль. - Даже не шелохнется." Он остановился напротив паланкина и вежливо поинтересовался:
- Не надоело? Может, выйдем покурим? Опрокинем по рюмочке.
"Китаец" не ответил.
- Как угодно, - Розовски махнул рукой и двинулся дальше.
Время никак не желало сокращаться. Застыло, хоть тресни. Только далеко за полночь музыканты начали делать все большие перерывы между танцами, а число гостей постепенно сократилось. Ближе к трем часам во дворе осталось не более десятка, - плюс официант и бармен.
А в самом центре так и стояли носилки с невозмутимым "китайцем".
"Похоже, беднягу забыли", - подумал Розовски. Он собрался подойти ближе и предложить вызвать такси, раз уж носильщики благополучно разъехались.
Его опередила хозяйка.
- Прикажете подавать карету, сударь? - шутливо спросила Виктория. Гость не ответил.
Его неподвижность вдруг показалась Натаниэлю странной и даже пугающей. Он быстро отстранил Смирнову и осторожно взял "богдыхана" за плечо. От его движения "китаец" завалился назад, голова упала набок.
Розовски сорвал желтую маску и отступил на шаг. Какая-то женщина (Натаниэль почему-то был уверен, что не хозяйка) истерически закричала.
Из-под маски глазам немногих, еще не успевших покинуть роскошную виллу Аркадия Смирнова, предстало искаженное судорожной гримасой лицо самого хозяина.
2.
Если Натаниэлю чего-нибудь хотелось меньше, чем вообще находится в этом дворе и в это время, так это чтобы полицейский наряд возглавлял его старый друг, бывший сослуживец и подчиненный старший инспектор Ронен Алон.
Врач, прибывший на скорой, после короткого осмотра, сообщил о необходимости известить полицию. На вопрос Натаниэля о причинах смерти врач почесал в затылке. Он был молод, лет двадцати пяти-двадцати семи. Видимо, совсем недавно окончил университет и еще не привык обрывать любопытствующих и смотреть сквозь собеседника.
- Черт его знает... - в его голосе звучало некоторое сомнение. Похоже на смерть от удушья. Так что симптомы очень похожи на отравление каким-нибудь цианидом... - врач покосился на лежащий у руки покойника бокал с остатками темной жидкости. Натаниэль тоже посмотрел туда, подошел ближе, присел на корточки. Вынул из кармана пачку бумажных салфеток, вытащил одну. Обернул ею бокал, осторожно поднял. Принюхался. Повернулся к врачу и покачал головой.
- Никакого запаха, - он осторожно положил бокал на место и поднялся. Это не синильная кислота. И вообще, не цианид.
- Но симптомы похожи, - повторил врач. - Не знаю, не знаю... Все-таки, в таких сомнительных случаях следует извещать полицию.
Розовски кивнул и отошел в сторону. Картина действительно была похожа на отравление. В самый неподходящий момент и в самом неподходящем месте.
Чудес на свете не бывает. Вернее бывают - малоприятные. Так что спустя четверть часа, перед мрачным сыщиком стоял не менее мрачный инспектор полиции.
- О Господи... - пробормотал Натаниэль. - Ты что - специально выбираешь время дежурства?
- То же самое я хотел бы спросить у тебя, - язвительно заметил инспектор Ронен Алон. - Ты не мог бы находить покойников в другие дни? Например, когда я отдыхаю или в отпуске?
Они представляли собою комичную пору - рослый, чуть грузный Розовски и невысокий поджарый Алон. Когда-то служили вместе и были, что называется, не разлей вода. Уход старшего друга и начальника из полиции в частный сыск вспыльчивый Алон воспринял как смертельное оскорбление. И если прочие бывшие коллеги просто перенесли на Натаниэля общую профессиональную неприязнь полицейских к частным детективам, то у Ронена в груди в течение всех этих лет горела незаживающая рана, вызванная таким предательством.
Словно в насмешку судьба в образе Владимира-Зеева Баренбойма вечно подбрасывала Натаниэлю дела, заставлявшие его пересекаться с Роненом.
На риторический вопрос инспектора Розовски не ответил, да тот и не ожидал ответа. Он быстро принялся распоряжаться прибывшими полицейскими. Двое встали у входной двери, двое - у заднего выхода. Эксперт Нохум БенШломо, добрый приятель Натаниэля, издали кивнул сыщику и склонился над телом хозяина виллы. Маленький щуплый инспектор Алон мячиком летал по двору. Через короткое время все находилось на своих местах: сбившиеся в кучку гости (те из них, кто не успел покинуть вечеринку до обнаружения тела), отдельно - на угловой скамье под бдительным присмотром дюжего полицейского - окаменевшая Виктория Смирнова, в центре - парочка экспертов, занимающихся покойником.
И, разумеется, отдельной группой, частный детектив Натаниэль Розовски с помощником. Ронен сделал вид, что только сейчас заметил на них переговорные устройства.
- Смотри-ка! - протянул он. - А что это у вас? Вы кого изображали? Инопланетян?
- Мы изображали охрану, - нехотя сообщил Натаниэль.
- Понимаю, понимаю, - Ронен сочувственно покачал головой. - Это действительно тяжелая задача. И честно скажу - вы с ней вполне справились.
1 2 3 4