И скоро всё было закончено. Пятачок открыл почтовый ящик и забрался внутрь.
Там, развязавшись, он стал протискиваться в прорезь, через которую раньше, когда входные двери были ещё настоящими входными дверьми, в ящик проскальзывали совершенно не-пред-ви-ден-ны-е для Совы письма, подписанные почему-то САВА.
Пятачок выдыхал воздух, сжимался и протискивался, пока, наконец, каким-то последним, по-настоящему нечеловеческим усилием вдруг не оказался снаружи.
Это была их Победа. Так и приходят Помощь и Спасение. Приходят, чтоб показать…
— Это снова я, — сказал Пятачок.
— Ну и? Ещё один куплет, не так ли?
— Да. И припев.
— Даже и припев? Прекрасно, давай послушаем!
Не слишком-то много ты можешь сказать
Когда на тебя во все глаза
Глазеют Большие, Высокие, на кого ни взгляни,
С большущими мышцами, с толстою кожей,
Вдруг обнаружив, что ты что-то можешь,
Что-то, чего не могут они!
А стань я большим,
А стань я высоким,
А стань я вторым Пухом, Совой?…
Сколько вы все потеряли бы, всё-таки,
Если бы я перестал быть собой!
— Гораздо лучше, — сказал я. — Совсем другое дело. Просто замечательно, Пятачок. Во всех отношениях.
— Спасибо, — сказал Пятачок, оказавшийся вдруг куда более розовым, чем обычно.
— Ага, а вот Иа и Сова. Пошли — сегодня мы отпразднуем Храбрый Поступок Пятачка! Я заказал стол в Шести Соснах. Мы зайдём к Кенге за остальными, а потом…
— Будет пирог? — с надеждой спросил Пух.
— Да, я полагаю, это входит в меню. Медовый пирог.
— С розовой, хм… розовой глазурью?
— Да. И ещё будет Хлеб с Отрубями, и… Что это мы заболтались? Давай, Пятачок, не отставай.
— Давай, поторапливайся, — сказал Пух. — И заодно — давай оставшуюся часть своей песни.
— Ага, даю…
Так зачем же мне становиться больше?
Зачем же мне становиться выше?
Я и такой — очень разный тоже!
Слышите?

День Пятачка
Они отыскали подходящую верёвку и спустили вниз стулья, картины и вещи Совы из её рухнувшего старого домика для переезда в новый. Кенга суетилась внизу, увязывая всё это в узлы и, нет-нет, да и окликая Сову: «Ну зачем тебе это старое посудное полотенце?» или «Тебе ведь не нужен этот коврик, он же весь дырявый?», на что Сова с негодованием отзывалась: «Нужно, всё нужно! Коврик только кажется дырявым, а на самом деле это вопрос грамотной расстановки мебели, а посудное полотенце вовсе не посудное, потому что это моя шаль». Ру время от времени исчезал и возвращался по верёвке с какой-нибудь очередной вещью, что очень нервировало Кенгу, потому что за Ру и так не уследишь, а тут ещё это… В конце концов она не выдержала и сообщила Сове, что этот дом — был не дом, а просто Тихий Ужас: мусор, грязь и сырость, потому ничего странного, что всё это в конце концов рухнуло вместе с деревом. Вот, полюбуйтесь, пожалуйста, хотя бы на эту гроздь поганок, растущих прямо из стены! А Сова, поглядев вниз с недоумением, потому что ни разу не замечала у себя в гостиной грибов, издала короткий саркастический смех, и пояснила, что это было её губкой и что, хорошенькое дело, дожились, раз некоторые совершенно не способны отличить обычную губку для ванной от лесных или садово-огородных растений. «Скажешь тоже!» — отозвалась на это Кенга, а взявшийся откуда-то Ру тут же заверещал: «Я хочу посмотреть на губку Совы! Хочу посмотреть!… Ой, вот это? О, Сова! Сова, это не губка, это какая-то гопка! Знаешь, что такое гопка, Сова? Это когда губка становится вся…» и обескураженная Кенга быстро его перебила: «Ру, дорогой!». Очень быстро, потому что не пристало в подобном тоне разговаривать с теми, кто знаком с правописанием такого трудного слова, как СУББОТА.
По-моему, этот рухнувший домик Совы что-то нам напоминает… Что-то очень и очень знакомое. Давайте окинем его взглядом, как если бы он всё еще был в целости и сохранности? Возможно, это поможет нам что-то понять. Всмотримся повнимательнее… Вот он, возвышаясь на дереве, свысока взирает на всё его окружающее так, будто все силы естественного мира собрались, чтобы повергнуть его наземь. И постепенно он приходит в упадок, поскольку его владельцу, занятому какими-то своими совиными-важными делами, не до ухода за собственным жилищем. И вот этот домик… О, да — вот что он нам напоминает: нашу собственную цивилизацию. Неужели и она разрушится, рухнет, подобно домику Совы? На кончике языке вертится вопрос: «Интересно, что её ожидает?» Не будем его задавать, потому что ответ известен.
Временами испытываешь растерянность и мистический ужас от того, насколько повторяется история. Конфуцианцы, ревностные служители Бога Войны, последователи идеологии «Нам Нет Равных», некогда подвергнутые критике со стороны Лао-цзы и других древних даосов, кажется, вновь вернулись, лишь переодевшись в новые одежды, чтоб снова взять всё в свои руки. Читая в «Даодэцзине» описание общества того времени, испытываешь странное ощущение, что всё это писалось буквально вчера. Так вновь и вновь, невзирая на всю свою древность, даосизм оказывается современным. Возможно, нам вновь пригодятся и его рекомендации.
Поскольку, как мы убеждены, никак нельзя полагать Прогрессивным для нации произошедший переход от периода просвещенного правления президента Джона Ф. Кеннеди (было ли это простой случайностью, что иногда он цитировал «Даодэцзин»?) к эпохе находящихся и ныне у власти скандальных администраций, управляемых Представителями Крупного Капитала. Кажется, они поставили себе целью разложить саму нашу демократическую систему, а заодно и привести в негодность землю, воздух и воды нашей страны, маскируя эти свои намерения ширмой звёздно-полосатого Патриотизма. В последние годы активные сознательные интеллектуалы выведены из игры и замкнулись в своём кругу, а на смену им пришли невежды-консерваторы. Нет, это не то, что нам хотелось бы назвать Развивающимся Здоровым Обществом.
Совершенно невозможно понять, почему эти люди называются консерваторами, поскольку они, кажется, вовсе не заботятся о консервации или сбережении чего-либо. Они не заботятся о природных ресурсах, безоглядно их расходуя. Не заботятся о семье и морали, вопреки собственному лицемерному стремлению убедить всех в обратном. Лицемерность подобных утверждений становится совершенно очевидной, когда они исходят от тех, кто сколачивает состояния благодаря коммерческим предприятиям, открыто насмехающимся над моральными ценностями и выбрасывающим на улицу обедневшие семьи, нищих вдов и сирот. Естественно, они не экономят деньги. Во всяком случае — деньги налогоплательщиков. И, кажется, единственное, что они сберегают, — это те качества, от которых человечеству давно следовало отказаться: ограниченность, нетерпимость, бессердечность, фанатизм, мускулинность и алчность.
Консерваторы (являющиеся, по собственным их уверениям, очень религиозными людьми) верят, что «Бог помогает тем, кто помогает себе». Потому они помогают себе всем, до чего могут дотянуться своими хищными руками. Но не ждите, что они помогут кому-то ещё. И не рассчитывайте, что они помогут земле.
К примеру, не так давно наши национальные «консервативные» лидеры развязали войну, чтоб лишить Ирак поставок кувейтской нефти. Вели они эту войну, санкционировав решение о бомбежке оффшорных нефтяных платформ (тем самым способствуя увеличению самого большого нефтяного пятна в истории), вынудив противную сторону поджечь 30% Кувейтских нефтяных скважин, убив четверть миллиона людей (многие из которых — мирные гражданские лица)… Теперь всё это известно как самая экологически разрушительная война в истории. Цена её — 60 миллиардов долларов. Они свели на нет все меры, предпринятые их предшественниками по сбережению энергии, почти прекратили финансирование научных исследований, связанных с использованием солнечной энергии, передали финансирование дорогостоящей ядерно-энергетической промышленности налогоплательщикам, приняли решение о бурении нефтяных скважин в природоохранных заказниках и прибрежных водах, отклонили решение о давно ожидаемой и становящейся все более дорогостоящей очистке территорий, подвергшихся воздействию токсических выбросов и так далее, и тому подобное. Да с такими расточительными, разрушительными «лидерами» не сравнятся никакие враги!
И к глубокому сожалению всех, кто предпочёл бы заботиться о вещах неизмеримо более высоких и глубоких — вроде развития человечества и обеспечения гарантий его выживания — подавляющее большинство политических лидеров, находящихся ныне у власти, не беспокоится, кажется, ни о ком, кроме себя. И так же, как в былые времена, это означает Войну.
На сегодня ежегодно миллиарды долларов американских налогоплательщиков расходуются на приготовления к войне, на вооружение, вкладываются в так называемые оборонные отрасли промышленности — наращивая и без того неоплатный уже на сегодня национальный долг, в то время как по всей стране раскатывают в лимузинах не обременённые никакими налогами главы преступных группировок, торговцы наркотиками и психопаты охотятся за детьми, оставленными без присмотра, по улицам бродят бездомные старухи, толкая перед собою магазинные тележки со своими нехитрыми пожитками, а граждане всех возрастов, охваченные Револьверной Лихорадкой, палят в себя и друг в друга — шестьдесят четыре смертных случая в день, в результате чего за два с половиной года нашей мирной жизни гибнет больше американцев, чем за шестнадцать лет вьетнамской войны (добавьте к этому ежегодно ещё около сто тысяч раненых).
Огромный — подобный нам — бывший Советский Союз провёл Сокращение, умерив аппетиты своих военных, а мы плетёмся где-то сзади. Тем временем, маленькая Германии и крохотная Япония, не расходующие, по сравнению с нами, почти ничего на военные нужды, опережают нас фактически в любой области. Так что же мы получили за те триллионы долларов, которые были выделены нашим Вооруженным силам за прошедшие тридцать лет? Давайте прикинем… Да, конечно, нас обеспечили истребителями и бомбардировщиками, которые не летают; мощными танками, которые не ездят; оружием, которое не стреляет… Нет, это не считается. По крайней мере, нам так говорят. Но ведь должно же быть хоть что-то, поддающееся подсчёту? Ах, да — полмиллиона тонн жизненноопасных отходов в год! Военные — самый крупный поставщик этой «продукции». Хотя, конечно, что хорошего для нас во всём этом, определить невозможно. Во всяком случае, токсичные отходы не тот товар, который можно вернуть в магазин, потребовав возврата денег, за них уплаченных…
Несомненно, эти отходы рано или поздно просочатся в почву. Сегодня четырнадцать тысяч четыреста военных полигонов уже официально признаны токсичными. Очистка их, как ожидается, обойдётся налогоплательщикам более чем в двести миллиардов долларов. Тем самым Вооружённые Силы США оказываются ведущим в нашей стране Насильником Планеты. На сегодня в прямом ведении военных находится приблизительно двадцать пять миллионов акров общественных земель, и ещё около восьми миллионов акров они «одалживают» у агентств типа Американской Службы Леса (U.S. Forest Service), которая разрешает проведение ста шестидесяти трёх военных учений в пятидесяти семи национальных лесах, включающих в себя три миллиона акров земли. Как думаете, насколько уважительно Вооруженные Силы обращаются с землёй, им доверенной?…
Представители Инженерного Корпуса армии США описывают Бассейн F колорадского Горного Массива как «регион с наиболее загрязнённой квадратной милей на планете». Тысячи животных и птиц погибли, испив здешних вод или просто тут приводнившись. Штат Невада, полигон «Браво 20» — шестьдесят четыре квадратных мили ландшафта, ставшего поистине «лунным» после пятидесяти лет артобстрелов. В 1983-1984 годах воды из Национального природного заповедника Стилуотер (Stillwater) вышли за пределы региона и смешались с химикалиями в воронках от взрывов бомб, а затем, попав опять в заказник, убили семь миллионов рыб и тысячи птиц. Двадцать три миллиона артиллерийских, танковых и минометных снарядов уничтожили девяносто квадратных миль лесов и лугов испытательного полигона Джефферсон в штате Индиана. Приблизительно полтора миллиона этих снарядов ещё не взорваны. Многие из них находятся ниже поверхности земли и их почти невозможно обнаружить. Один из экспертов заявил, что для того, чтобы дезактивировать некогда девственно-чистую почву, необходимо удалить тридцать футов грунта, используя при этом бронированные бульдозеры — слой в тридцать футов на площади в девяносто квадратных миль.
«Когда Поднебесная следует Пути, — писал Лао-цзы, — то кони — не под седлом, а унавоживают поля. Когда в Поднебесной утрачен Путь, в угодьях растят боевых скакунов.» И:
Есть у меня три драгоценности,
Коих держусь, оберегая.
Первая — сострадание.
Вторая — умеренность.
Третья — смирение.
Нежен — могу быть храбрым.
Во всём умерен — могу быть щедрым.
Смиренный — способен искусно править.
Сострадание отвергают,
чтобы быть беспощадными.
Умеренность отвергают,
чтобы без меры тратить.
Смирение отвергают,
чтобы возвыситься.
Это дорога к смерти.
Даосский идеал состоит в том, чтобы править, «наполняя желудки и укрепляя кости», — то есть заботиться об обществе следует, начиная с низов. Сегодняшние же правители, бизнесмены и промышленники «заботятся об обществе», выделяя всё больше и больше денег и власти тем, кто наверху. И Доллар Оседает Там. Подобную ситуацию описал и Лао-цзы:
При дворе — тишь да гладь,
в полях же — хаос и сорные травы.
В житницах — запустение.
Платья — узорного шелка,
на поясах — мечи остры,
едой, питьём пресыщаются,
живут в избытке и роскоши.
Вот что — бахвальство разбоем
и отрицание Дао!
Пух нашёл Пятачка, и назад к Лесу в Сотню Акров они пошли к вместе.
— Пятачок, — немного помолчав, чуть застенчиво начал Пух.
— Да, Пух?
— Помнишь, я когда-то сказал, что должен сочинить Хвалебную Песню Пуха Сам-Знаешь-О-Чём?
— Ой, Пух, — сказал Пятачок, чуть порозовев вокруг носа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19