тумбочка под раковину в ванную купить
Общее настроение можно было передать как смесь усталости и облегчения, будто город приходил в себя после приступа малярии.
Палмер шел за своей новой работодательницей, стараясь не замечать пристальных взглядов, сопровождавших их на узких улицах. Соня Блу шла быстро и целенаправленно сквозь теснящиеся тени, руки ее были погружены в карманы кожаного жакета. Казалось, что она ушла в свои мысли, но у Палмера не было сомнений, что она отлично видит направленные на нее взгляды.
Страх и отвращение, исходящие от педерастов, наркодилеров и прочих обитателей Квартала, были достаточно сильны, чтобы у Палмера мурашки побежали по коже. Будто кто-то выпустил ему целый муравейник под одежду. Он проделал ментальные упражнения для блокировки внешних эмоций, которым Соня его научила перед выходом из дома, и орда невидимых муравьев исчезла.
– Кажется, тебя в этой округе не очень любят.
Она глянула через плечо.
– Привыкла. У большинства людей инстинктивная неприязнь к Притворщикам – и к сенситивам, кстати.
Палмер вспомнил свою собственную реакцию на Ренфилда и вздрогнул.
– Ты это слово уже говорила: «Притворщики». Что оно значит?
– Ты Лавкрафта читал?
– Еще в школе. А что?
– Помнишь там насчет Ктулху, Старших Богов и Старых? Насчет того, что человечество появилось только недавно, в масштабах существования Земли, и что мерзкие гиганты, монстры из космоса, правили этим миром задолго до динозавров, и сейчас эти безымянные отвратные гиганты сидят на щупальцах и ждут, пока придет время захватить мир?
– Ну помню.
– Ну так вот, в этом роде.
– Знаешь, кажется, мне больше знать не хочется.
– Поздно. Но проще показать, чем рассказывать. Рассказать я тебе смогу все, что захочу. Правда это или нет – сам решишь. Но когда ты что-то видишь, чуешь вонь его дыхания и тела – это уже совсем другое. Как люди говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– А куда мы идем? – У Палмера снова побежали по коже мурашки, но ничего общего с телепатией это не имело.
– Ты веришь в ад?
Палмер заморгал, сбитый с толку переменой темы.
– Если ты имеешь в виду христианский ад, где людей мучают хвостатые остроухие типы с вилами, – то нет.
– Я тоже. Но в демонов я верю. И вот туда мы и идем: заключать сделку с дьяволом.
– То есть с Сатаной?
– Ты что, шутишь? Это нам не по карману. Он только души берет в обмен. Нет, я иду к такому, у которого цены разумные.
Палмер решил, что лучше будет прекратить расспросы.
~~
«Монастырь» оказался маленьким темным баром, в припадке извращенности решенным в церковном стиле. Кабинки вдоль стены были когда-то церковными кафедрами и скамьями, кусочки цветного стекла, подобранные в различных снесенных церквах, образовывали несвязную мозаику на фоне дневного света. Штукатурные образы и иконы в разных стадиях разрушения висели в беспорядке повсюду; Черная Мадонна с Младенцем, потемневшие то ли в дыму бесчисленных свечей, то ли во второй попытке Ватикана «модернизироваться», глазели с насеста над баром плоскими и синими, как яйца малиновки, глазами. В углу побитый музыкальный автомат шипел поцарапанной записью «Роллинг Стоунз».
По дешевым ценам, ленивому обслуживанию и небрежному отношению к гигиене было очевидно, что «Монастырю» не приходится принимать орды набитых кредитными картами туристов, питавших Французский квартал. Одинокая проститутка у бара потягивала джин, а бармен протирал бокалы грязной тряпкой. Оба они внимательно посмотрели на вошедших Соню и Палмера.
– А что, если того парня, что мы ищем, здесь нет? – с надеждой шепнул Палмер.
– Куда он денется? Он всегда здесь.
Знакомый Сони сидел в дальней кабинке, где было темнее всего. Губы Сони изогнулись в тонкой и холодной улыбке.
– Привет тебе, Мальфеис!
Демон улыбнулся в ответ, облизав губы раздвоенным языком.
– А, Соня! Только, пожалуйста, называй меня Мэл. Не надо этих формальностей.
Палмер нахмурился. Чего угодно мог он ожидать, только не мальчишки-подростка в линялых джинсах и футболке с надписью «Серфинг или смерть!». К бывшей церковной скамье прислонилась роликовая доска, у которой на пузе был нарисован глаз в языках пламени.
– Пацан, а тебя уже пускают в бары?
Мальфеис поднял в изумлении непричесанную бровь:
– Соня, а это что еще за ренфилд?
– Моя фамилия не Ренфилд. – Палмер подавил желание встряхнуть за крысиный хвост этого наглого сопливого панка со скейтом. – Чего ты этим хотел сказать?
Соня махнула Палмеру рукой, чтобы помолчал:
– Потом объясню, когда закончим дело. Подожди меня у бара.
– Но...
– Я сказала: подожди меня у бара.
Голос был холоден и тверд как сталь и так же непререкаем. Соня подождала, чтобы Палмер отошел, потом зашла в кабинку.
– Ты сильно изменился, Мэл. – Полгода назад Мальфеис носил тело молодого чернокожего, увешанного кольцами золотых цепей.
Демон пожал плечами, хитровато улыбнувшись.
– Люблю держаться моды. Всегда был слегка на ней сдвинут. Итак, что привело тебя ко мне в когти, ласточка?
– Думаю, ты и без меня это знаешь.
– В самом деле?
– Не надо со мной вертеть хвостом, Мэл. У меня сейчас на это нет ни времени, ни терпения. Мне надо знать, что держит в рукаве Панглосс. – Она вытащила из кармана доставленное Палмером письмо и по столу толкнула его к Мэлу.
Тот постучал по бумаге неестественно длинным ногтем и хмыкнул.
– Легче легкого. А что я с этого буду иметь?
Соня вытащила черный керамический сосуд вроде коробочки для мази и дала его демону рассмотреть.
– Получила на той неделе из Катманду. Размолотый череп человека, который убил шесть тибетских святых, потом растерзал и изнасиловал трех миссионеров. Нормальный товар, чистейший – сам можешь убедиться.
В кошачьих глазах Мэла будто огонек вспыхнул. Пальцы нервно забарабанили по столу.
– Дай-ка попробовать.
Соня аккуратно отвернула крышку и положила в протянутую ладонь Мэла щепотку тонкого желтоватого порошка. Демон послюнил палец, сунул его в порошок и потом себе в рот.
– Ну? Какой вердикт?
Мэл одобрительно кивнул:
– Уау! Мама, купи мне такого!
– Договорились?
– Вполне.
Соня подвинула баночку к Мальфеису. Демон тут же вынул откуда-то позолоченное бритвенное лезвие и плоский кусок вулканического стекла и отвесил себе щедрую порцию раздробленного черепа. Не замечая ничего вокруг, он наклонился к столу и втянул дорожку обеими ноздрями, пыхтя носом, как идущая по следу гончая. Закончив, он резко выпрямился, надувая щеки и встряхиваясь, как запаленный жеребец. Глаза у него стали слишком большими, зрачки – неестественно щелеобразными, но в остальном он был вполне похож на человека.
– Ну, блин! Истинная, настоящая дурь! – Он усмехнулся полной пастью акульих зубов.
– Рада, что тебе понравилась. А теперь насчет Панглосса...
– Без проблем! – Мэл взял письмо и постучал его краем себя между бровями. Глаза закатились под лоб, показав зеленоватые белки. Странное рычание, низкое, как basso profundo, вырвалось из узкой безволосой груди, но вроде бы никто не заметил. Через пару секунд Мэл пришел в себя, и глаза его вернулись на место, как картинки в игровом автомате.
– Здесь мало информации о Панглоссе, если не считать его недавней попытки с тобой связаться. Но это на поверхности. А зато есть что-то, связанное с Морганом.
– Да? И ты можешь это выяснить?
– Извини, тут нужен допуск Первой Иерархии. У меня нет необходимых полномочий, чтобы получить для тебя эту информацию – в деталях по крайней мере. Одно могу сказать: что бы там ни делал Морган, это бурно обсуждают в Первой и Второй Иерархии. Одобряют там его действия или нет – сказать невозможно.
– А разве у тебя там нет связей? Я думала, у тебя дядя – Второй Иерарх.
– Дядя Ойе, что ли? Да, но он не самая крупная шестеренка в этой коробке. Он же, знаешь, занимается тем, что соблазняет людей нарушать обеты бедности – можешь себе представить? Его звезда стала закатываться с самой Реформации. Честно говоря, почти все Вторые Иерархи уже лишний народ – изначально их породили, чтобы искушать святых в средние века. И все равно прямое обращение к любому из них обходится в кровавую жертву. Не меньше трех кварт крови. Жаль, что не могу тебе ничем больше помочь, но правила есть правила.
~~
Палмер сердито глядел то на хайбол у себя в руке, то на Соню, которая все еще разговаривала с этим юным панком с забавными глазами. Черная Мадонна глядела на Палмера, нависая над полупустыми бутылками. Черный Младенец Иисус был похож на куклу, вывалянную кем-то в угольном погребе. Поднятые пухлые ручки кончались беспомощными кулачками, поскольку пальцы давно стерлись.
– Эй, мистер, ищете кого-нибудь?
Это сказала проститутка у конца стойки, та самая, которую Палмер заметил при входе в бар. Он покачал головой, не отрывая глаза от стакана.
– Спасибо, но извините. Не надо.
– Уверен, что никого не ищешь?
Что-то в этом голосе заставило его поднять глаза. Увиденного было достаточно, чтобы он зашатался на краю обрыва.
Безумие раскрывало пасть как удав, готовый поглотить его целиком, с сигаретами «Шерман» и читательским билетом публичной библиотеки. Достаточно лишь отпустить стойку, и безумие засосет его, и никогда никто больше не увидит и не услышит Палмера.
Женщиной у конца стойки была Лоли. И сейчас Палмер знал, что видит ее не во сне. Соблазнительно улыбаясь, она двигалась к нему. Слышался запах джина и чего-то еще, что Палмер узнал, но не мог назвать. Пальцы Лоли были сухи и холодны на его обнаженной коже, но Палмер даже не вздрогнул – куда там! От ее прикосновения возникла эрекция, такая сильная, что даже больно стало, и слезы показались в углах глаз.
– Как я ждала такого мужчину, как ты! – прошептала она ему на ухо. – Как долго ждала!
Палмер хотел крикнуть, но рот запечатало изнутри. Половой орган подрагивал, будто на корень его наложили жгут из рояльной струны и медленно стягивали, прекратив циркуляцию.
– Пойдем, малыш. Есть у меня местечко, где мы будем одни. – Лоли продела руку под руку Палмера, отрывая его от стойки. Она была на голову ниже его, но сильна. Слишком сильна. – А когда мы будем одни, я тебя затрахаю до смерти!
И она рассмеялась, будто подшутила не просто так, а именно над Палмером.
Он не хотел идти с ней, но его будто тянули проволокой, привязанной к концу члена. Каждый раз, когда он пытался сопротивляться, невидимый жгут стягивался сильнее. Они уже почти дошли до двери, как на правом локте Палмер ощутил столь же сильную руку другой женщины.
– Он мой, сука ты адская обдолбанная!
Соня дернула Палмера к себе, но суккуб крепко держал за левую руку. Дьявольская шлюха шипела, как кошка, вцепившись ногтями в Палмера. Он попытался закричать, но рот по-прежнему был залеплен.
Ему представилось, как его разрывают пополам, словно куриную дужку, суккуб и вампирша. И тут Соня выхватила пружинный нож и почти отделила руку фальшивой Лоли у самого запястья. На миг сбитая с толку таким развитием событий, Лоли ослабила хватку, и Соня смогла выхватить у нее Палмера. Как только прервался физический контакт с суккубом, переполненный орган Палмера резко опал. Впервые в жизни он испытал радость от исчезновения эрекции.
Палмер вытаращил глаза, увидев, как Лоли берет свою отрезанную руку и пытается ее приставить. К его удивлению, побег принялся.
– Лоли?.. – Впервые за все это время он смог выдавить из себя слово.
– Это не Лоли, Палмер. Возьми меня за руку и увидь, что вижу я.
Палмер не успел и слова сказать, как Соня взяла его за руку и сжала.
У твари, которая его заворожила и пыталась похитить, было три пары болтающихся сисек, длинные и волосатые руки обезьяны, кривые ноги и шестидюймовый кожистый клитор, болтающийся между ляжками. Из покатого лба торчали рожки. Суккуб зашипел, безгубый рот разинулся, как пасть пираньи. Он шагнул вперед, вызывающе рыча, собираясь дать бой этой чужачке с зеркальными глазами, что посмела украсть у него ужин.
– Йамара!
Голос был силен, как гром, и глубок, будто со дна колодца. Суккуб съежился, автоматически приняв позу подчинения.
Палмер обернулся. Пацан, которого звали Мальфеис, вышел из кабины. Но это уже не был пацан. Демон громоздился выше шести футов, хотя изгиб спины заставлял его сутулиться. Он был покрыт жесткой кирпичного цвета шерстью, как орангутанг, – всюду, кроме двузубого пениса. Морда у него была свинообразная, даже с изогнутыми кабаньими бивнями. На ногах – копыта.
Отпихнув плечом Соню и Палмера, Мальфеис быстро заговорил на языке, состоящем в основном из визга и хрюканья. Протянув лапу Йамаре за спину, он схватил суккуба за хвост и сильно вывернул. Йамара, заверещав, попыталась вырваться. Размахнувшись, Мальфеис запустил визжащего суккуба на улицу через дверь. А когда он повернулся, это снова был скейт-панк.
– Извини, что так вышло. Новенькая. Дальняя родственница, понимаешь. Я одной своей сестре обещал, что пристрою ее к делу, но сама видишь – без толку.
6
Палмер ерзал в кресле, тщетно пытаясь избавиться от желания курить.
Рейс продолжался менее шести часов, а потому, согласно правилам, курить в полете не разрешалось. Пачка «Шерман» взывала из внутреннего кармана пиджака, прижимаясь к сердцу, как фотография любимой.
Рядом сидела Соня Блу, в тех же зеркальных наглазниках, и небрежно проглядывала журнал. Спутница Палмера была вампиршей современной: никаких ящиков с натуральной землей. Она предпочитала салон первого класса.
– Прибываем в аэропорт через два часа. Панглосс сказал, что пришлет за нами машину. И у меня нет оснований ему не верить, – сказала Соня, не поднимая глаз от статьи о лучшем семейном отпуске во Флориде.
Палмер кивнул, ничего не сказав. Лично он считал Сонино решение встретиться с Панглоссом равносильным самоубийству. Сначала он думал, что она заставила его согласиться хитрым ментальным воздействием, так же как сотрудников службы безопасности в аэропорту. Тех, которые потребовали от нее отдать пружинный нож.
– Простите, какой нож? – спросила она, держа прямо перед ними этот нож со сложным орнаментом на рукояти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Палмер шел за своей новой работодательницей, стараясь не замечать пристальных взглядов, сопровождавших их на узких улицах. Соня Блу шла быстро и целенаправленно сквозь теснящиеся тени, руки ее были погружены в карманы кожаного жакета. Казалось, что она ушла в свои мысли, но у Палмера не было сомнений, что она отлично видит направленные на нее взгляды.
Страх и отвращение, исходящие от педерастов, наркодилеров и прочих обитателей Квартала, были достаточно сильны, чтобы у Палмера мурашки побежали по коже. Будто кто-то выпустил ему целый муравейник под одежду. Он проделал ментальные упражнения для блокировки внешних эмоций, которым Соня его научила перед выходом из дома, и орда невидимых муравьев исчезла.
– Кажется, тебя в этой округе не очень любят.
Она глянула через плечо.
– Привыкла. У большинства людей инстинктивная неприязнь к Притворщикам – и к сенситивам, кстати.
Палмер вспомнил свою собственную реакцию на Ренфилда и вздрогнул.
– Ты это слово уже говорила: «Притворщики». Что оно значит?
– Ты Лавкрафта читал?
– Еще в школе. А что?
– Помнишь там насчет Ктулху, Старших Богов и Старых? Насчет того, что человечество появилось только недавно, в масштабах существования Земли, и что мерзкие гиганты, монстры из космоса, правили этим миром задолго до динозавров, и сейчас эти безымянные отвратные гиганты сидят на щупальцах и ждут, пока придет время захватить мир?
– Ну помню.
– Ну так вот, в этом роде.
– Знаешь, кажется, мне больше знать не хочется.
– Поздно. Но проще показать, чем рассказывать. Рассказать я тебе смогу все, что захочу. Правда это или нет – сам решишь. Но когда ты что-то видишь, чуешь вонь его дыхания и тела – это уже совсем другое. Как люди говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– А куда мы идем? – У Палмера снова побежали по коже мурашки, но ничего общего с телепатией это не имело.
– Ты веришь в ад?
Палмер заморгал, сбитый с толку переменой темы.
– Если ты имеешь в виду христианский ад, где людей мучают хвостатые остроухие типы с вилами, – то нет.
– Я тоже. Но в демонов я верю. И вот туда мы и идем: заключать сделку с дьяволом.
– То есть с Сатаной?
– Ты что, шутишь? Это нам не по карману. Он только души берет в обмен. Нет, я иду к такому, у которого цены разумные.
Палмер решил, что лучше будет прекратить расспросы.
~~
«Монастырь» оказался маленьким темным баром, в припадке извращенности решенным в церковном стиле. Кабинки вдоль стены были когда-то церковными кафедрами и скамьями, кусочки цветного стекла, подобранные в различных снесенных церквах, образовывали несвязную мозаику на фоне дневного света. Штукатурные образы и иконы в разных стадиях разрушения висели в беспорядке повсюду; Черная Мадонна с Младенцем, потемневшие то ли в дыму бесчисленных свечей, то ли во второй попытке Ватикана «модернизироваться», глазели с насеста над баром плоскими и синими, как яйца малиновки, глазами. В углу побитый музыкальный автомат шипел поцарапанной записью «Роллинг Стоунз».
По дешевым ценам, ленивому обслуживанию и небрежному отношению к гигиене было очевидно, что «Монастырю» не приходится принимать орды набитых кредитными картами туристов, питавших Французский квартал. Одинокая проститутка у бара потягивала джин, а бармен протирал бокалы грязной тряпкой. Оба они внимательно посмотрели на вошедших Соню и Палмера.
– А что, если того парня, что мы ищем, здесь нет? – с надеждой шепнул Палмер.
– Куда он денется? Он всегда здесь.
Знакомый Сони сидел в дальней кабинке, где было темнее всего. Губы Сони изогнулись в тонкой и холодной улыбке.
– Привет тебе, Мальфеис!
Демон улыбнулся в ответ, облизав губы раздвоенным языком.
– А, Соня! Только, пожалуйста, называй меня Мэл. Не надо этих формальностей.
Палмер нахмурился. Чего угодно мог он ожидать, только не мальчишки-подростка в линялых джинсах и футболке с надписью «Серфинг или смерть!». К бывшей церковной скамье прислонилась роликовая доска, у которой на пузе был нарисован глаз в языках пламени.
– Пацан, а тебя уже пускают в бары?
Мальфеис поднял в изумлении непричесанную бровь:
– Соня, а это что еще за ренфилд?
– Моя фамилия не Ренфилд. – Палмер подавил желание встряхнуть за крысиный хвост этого наглого сопливого панка со скейтом. – Чего ты этим хотел сказать?
Соня махнула Палмеру рукой, чтобы помолчал:
– Потом объясню, когда закончим дело. Подожди меня у бара.
– Но...
– Я сказала: подожди меня у бара.
Голос был холоден и тверд как сталь и так же непререкаем. Соня подождала, чтобы Палмер отошел, потом зашла в кабинку.
– Ты сильно изменился, Мэл. – Полгода назад Мальфеис носил тело молодого чернокожего, увешанного кольцами золотых цепей.
Демон пожал плечами, хитровато улыбнувшись.
– Люблю держаться моды. Всегда был слегка на ней сдвинут. Итак, что привело тебя ко мне в когти, ласточка?
– Думаю, ты и без меня это знаешь.
– В самом деле?
– Не надо со мной вертеть хвостом, Мэл. У меня сейчас на это нет ни времени, ни терпения. Мне надо знать, что держит в рукаве Панглосс. – Она вытащила из кармана доставленное Палмером письмо и по столу толкнула его к Мэлу.
Тот постучал по бумаге неестественно длинным ногтем и хмыкнул.
– Легче легкого. А что я с этого буду иметь?
Соня вытащила черный керамический сосуд вроде коробочки для мази и дала его демону рассмотреть.
– Получила на той неделе из Катманду. Размолотый череп человека, который убил шесть тибетских святых, потом растерзал и изнасиловал трех миссионеров. Нормальный товар, чистейший – сам можешь убедиться.
В кошачьих глазах Мэла будто огонек вспыхнул. Пальцы нервно забарабанили по столу.
– Дай-ка попробовать.
Соня аккуратно отвернула крышку и положила в протянутую ладонь Мэла щепотку тонкого желтоватого порошка. Демон послюнил палец, сунул его в порошок и потом себе в рот.
– Ну? Какой вердикт?
Мэл одобрительно кивнул:
– Уау! Мама, купи мне такого!
– Договорились?
– Вполне.
Соня подвинула баночку к Мальфеису. Демон тут же вынул откуда-то позолоченное бритвенное лезвие и плоский кусок вулканического стекла и отвесил себе щедрую порцию раздробленного черепа. Не замечая ничего вокруг, он наклонился к столу и втянул дорожку обеими ноздрями, пыхтя носом, как идущая по следу гончая. Закончив, он резко выпрямился, надувая щеки и встряхиваясь, как запаленный жеребец. Глаза у него стали слишком большими, зрачки – неестественно щелеобразными, но в остальном он был вполне похож на человека.
– Ну, блин! Истинная, настоящая дурь! – Он усмехнулся полной пастью акульих зубов.
– Рада, что тебе понравилась. А теперь насчет Панглосса...
– Без проблем! – Мэл взял письмо и постучал его краем себя между бровями. Глаза закатились под лоб, показав зеленоватые белки. Странное рычание, низкое, как basso profundo, вырвалось из узкой безволосой груди, но вроде бы никто не заметил. Через пару секунд Мэл пришел в себя, и глаза его вернулись на место, как картинки в игровом автомате.
– Здесь мало информации о Панглоссе, если не считать его недавней попытки с тобой связаться. Но это на поверхности. А зато есть что-то, связанное с Морганом.
– Да? И ты можешь это выяснить?
– Извини, тут нужен допуск Первой Иерархии. У меня нет необходимых полномочий, чтобы получить для тебя эту информацию – в деталях по крайней мере. Одно могу сказать: что бы там ни делал Морган, это бурно обсуждают в Первой и Второй Иерархии. Одобряют там его действия или нет – сказать невозможно.
– А разве у тебя там нет связей? Я думала, у тебя дядя – Второй Иерарх.
– Дядя Ойе, что ли? Да, но он не самая крупная шестеренка в этой коробке. Он же, знаешь, занимается тем, что соблазняет людей нарушать обеты бедности – можешь себе представить? Его звезда стала закатываться с самой Реформации. Честно говоря, почти все Вторые Иерархи уже лишний народ – изначально их породили, чтобы искушать святых в средние века. И все равно прямое обращение к любому из них обходится в кровавую жертву. Не меньше трех кварт крови. Жаль, что не могу тебе ничем больше помочь, но правила есть правила.
~~
Палмер сердито глядел то на хайбол у себя в руке, то на Соню, которая все еще разговаривала с этим юным панком с забавными глазами. Черная Мадонна глядела на Палмера, нависая над полупустыми бутылками. Черный Младенец Иисус был похож на куклу, вывалянную кем-то в угольном погребе. Поднятые пухлые ручки кончались беспомощными кулачками, поскольку пальцы давно стерлись.
– Эй, мистер, ищете кого-нибудь?
Это сказала проститутка у конца стойки, та самая, которую Палмер заметил при входе в бар. Он покачал головой, не отрывая глаза от стакана.
– Спасибо, но извините. Не надо.
– Уверен, что никого не ищешь?
Что-то в этом голосе заставило его поднять глаза. Увиденного было достаточно, чтобы он зашатался на краю обрыва.
Безумие раскрывало пасть как удав, готовый поглотить его целиком, с сигаретами «Шерман» и читательским билетом публичной библиотеки. Достаточно лишь отпустить стойку, и безумие засосет его, и никогда никто больше не увидит и не услышит Палмера.
Женщиной у конца стойки была Лоли. И сейчас Палмер знал, что видит ее не во сне. Соблазнительно улыбаясь, она двигалась к нему. Слышался запах джина и чего-то еще, что Палмер узнал, но не мог назвать. Пальцы Лоли были сухи и холодны на его обнаженной коже, но Палмер даже не вздрогнул – куда там! От ее прикосновения возникла эрекция, такая сильная, что даже больно стало, и слезы показались в углах глаз.
– Как я ждала такого мужчину, как ты! – прошептала она ему на ухо. – Как долго ждала!
Палмер хотел крикнуть, но рот запечатало изнутри. Половой орган подрагивал, будто на корень его наложили жгут из рояльной струны и медленно стягивали, прекратив циркуляцию.
– Пойдем, малыш. Есть у меня местечко, где мы будем одни. – Лоли продела руку под руку Палмера, отрывая его от стойки. Она была на голову ниже его, но сильна. Слишком сильна. – А когда мы будем одни, я тебя затрахаю до смерти!
И она рассмеялась, будто подшутила не просто так, а именно над Палмером.
Он не хотел идти с ней, но его будто тянули проволокой, привязанной к концу члена. Каждый раз, когда он пытался сопротивляться, невидимый жгут стягивался сильнее. Они уже почти дошли до двери, как на правом локте Палмер ощутил столь же сильную руку другой женщины.
– Он мой, сука ты адская обдолбанная!
Соня дернула Палмера к себе, но суккуб крепко держал за левую руку. Дьявольская шлюха шипела, как кошка, вцепившись ногтями в Палмера. Он попытался закричать, но рот по-прежнему был залеплен.
Ему представилось, как его разрывают пополам, словно куриную дужку, суккуб и вампирша. И тут Соня выхватила пружинный нож и почти отделила руку фальшивой Лоли у самого запястья. На миг сбитая с толку таким развитием событий, Лоли ослабила хватку, и Соня смогла выхватить у нее Палмера. Как только прервался физический контакт с суккубом, переполненный орган Палмера резко опал. Впервые в жизни он испытал радость от исчезновения эрекции.
Палмер вытаращил глаза, увидев, как Лоли берет свою отрезанную руку и пытается ее приставить. К его удивлению, побег принялся.
– Лоли?.. – Впервые за все это время он смог выдавить из себя слово.
– Это не Лоли, Палмер. Возьми меня за руку и увидь, что вижу я.
Палмер не успел и слова сказать, как Соня взяла его за руку и сжала.
У твари, которая его заворожила и пыталась похитить, было три пары болтающихся сисек, длинные и волосатые руки обезьяны, кривые ноги и шестидюймовый кожистый клитор, болтающийся между ляжками. Из покатого лба торчали рожки. Суккуб зашипел, безгубый рот разинулся, как пасть пираньи. Он шагнул вперед, вызывающе рыча, собираясь дать бой этой чужачке с зеркальными глазами, что посмела украсть у него ужин.
– Йамара!
Голос был силен, как гром, и глубок, будто со дна колодца. Суккуб съежился, автоматически приняв позу подчинения.
Палмер обернулся. Пацан, которого звали Мальфеис, вышел из кабины. Но это уже не был пацан. Демон громоздился выше шести футов, хотя изгиб спины заставлял его сутулиться. Он был покрыт жесткой кирпичного цвета шерстью, как орангутанг, – всюду, кроме двузубого пениса. Морда у него была свинообразная, даже с изогнутыми кабаньими бивнями. На ногах – копыта.
Отпихнув плечом Соню и Палмера, Мальфеис быстро заговорил на языке, состоящем в основном из визга и хрюканья. Протянув лапу Йамаре за спину, он схватил суккуба за хвост и сильно вывернул. Йамара, заверещав, попыталась вырваться. Размахнувшись, Мальфеис запустил визжащего суккуба на улицу через дверь. А когда он повернулся, это снова был скейт-панк.
– Извини, что так вышло. Новенькая. Дальняя родственница, понимаешь. Я одной своей сестре обещал, что пристрою ее к делу, но сама видишь – без толку.
6
Палмер ерзал в кресле, тщетно пытаясь избавиться от желания курить.
Рейс продолжался менее шести часов, а потому, согласно правилам, курить в полете не разрешалось. Пачка «Шерман» взывала из внутреннего кармана пиджака, прижимаясь к сердцу, как фотография любимой.
Рядом сидела Соня Блу, в тех же зеркальных наглазниках, и небрежно проглядывала журнал. Спутница Палмера была вампиршей современной: никаких ящиков с натуральной землей. Она предпочитала салон первого класса.
– Прибываем в аэропорт через два часа. Панглосс сказал, что пришлет за нами машину. И у меня нет оснований ему не верить, – сказала Соня, не поднимая глаз от статьи о лучшем семейном отпуске во Флориде.
Палмер кивнул, ничего не сказав. Лично он считал Сонино решение встретиться с Панглоссом равносильным самоубийству. Сначала он думал, что она заставила его согласиться хитрым ментальным воздействием, так же как сотрудников службы безопасности в аэропорту. Тех, которые потребовали от нее отдать пружинный нож.
– Простите, какой нож? – спросила она, держа прямо перед ними этот нож со сложным орнаментом на рукояти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29