Дело было вечером. Вернее утром, около часу ночи. Они остановились, чтобы решить вопрос.
- И как, вам показалось, они вели себя?
- Ну, мне кажется, что они спорили, если вас это интересует. Женщина настаивала, чтобы объехать Вентури стороной, по сто первой Национальной, а муж не хотел. Он опасался, что дорога все еще блокирована между Малибу и Санта-Моникой. Он утверждал, что это заставит их сделать объезд по горной дороге. Он еще сказал, что при таком дожде и с таким прицепом, к которому он не привык, это рискованно, а он не желал рисковать.
- Каким образом случилось, что вы так хорошо все слышали?
- Они и меня втянули в этот спор. Они спросили меня, не в курсе ли я, свободна или нет для проезда сто первая Национальная.
- И вы говорите, что они спорили?
- Безусловно, мистер инспектор.
- Дискуссия протекала в доброжелательном тоне?
- Ну, они не кидались громкими и бранными словами, не били друг друга по щекам, ничего такого они не делали. Но, тем не менее, спор казался довольно серьезным. И когда муж оплатил мою справку, то его последние слова были, что уже очень поздно, что он устал, что завтра он должен явиться на работу и, следовательно, он предпочитает внутреннюю дорогу. И он объявил жене: "Если тебе это не нравится, ты можешь вернуться поездом".
Карсон совершенно забыл об этом инциденте. Сейчас он окончательно потерял терпение.
- Но, боже мой! - воскликнул он - Ведь я шутил, и Шеннон это отлично понимала. Если я и настаивал, то лишь потому, что не желал очутиться на горной дороге с этим проклятым трейлером.
Розенкранц вынул из досье две фотографии большого формата и, расположив их перед Карсоном, осведомился:
- Вы узнаете это, мистер Карсон?
- Безусловно... Это поворот, где сто первая Национальная уходит от побережья и углубляется внутрь страны.
- Точно узнаете, мистер Карсон?
- Точно.
Розенкранц положил перед ним другое фото.
- А теперь вы можете мне сказать, что означает вот это?
- Это указатель, согласно которому мы поехали по сто восемнадцатой Национальной.
- Нельзя сказать, что эти повороты похожи друг на друга, не так ли?
- Нельзя.
- А между тем, если я вас правильно понял, миссис Карсон их спутала.
Карсон понял, куда клонит инспектор, и постарался ему все объяснить:
- Было поздно, и мы устали. Шел дождь... Шеннон плохо соображала, что происходит. Но, как я уже раньше объяснял, не успели мы повернуть, как я сразу понял, что мы ошиблись поворотом.
- И тем не менее вы продолжали ехать по этой дороге еще двадцать миль, - холодно возразил Розенкранц. - До тех пор, пока не добрались до перекрестка на Мур-парк. Там, вопреки вашему заявлению о нежелании тащиться с трейлером по горной дороге, вы сами направились на одну из самых крутых и опасных горных дорог.
- Не по собственному желанию, - возразил Карсон. - Во-первых, я не знал, что дорога будет настолько плоха. Во-вторых, вы же понимаете, что мужчина в первые дни после женитьбы не любит обнаруживать перед женой трусость. Когда Шеннон, после того как посмотрела на карту местности и заметила, что было бы идиотизмом ехать обратно эти двадцать миль, в то время как мы сможем выбраться на Национальную, сделав намного меньше, я рискнул двигаться дальше.
- Это то, что вы заявили инспектору Филипсу. Поговорим теперь об этом объявлении, освещенном фонарями. Как вы утверждаете, вы видели, что на нем было написано: "Ремонт моста. Объезд по сто первой Национальной".
- Я его действительно видел.
- А если я вам скажу, что на этой дороге вообще нет никакого моста?
- Я несказанно удивлюсь. Объявление было освещено и прикреплено так, что его нельзя было не заметить.
- Таким образом, вы свернули с хорошо асфальтированной дороги и поехали по проселочной, настолько узкой, что вскоре колеса начали буксовать. Тогда вы сразу поняли, что это ловушка?
- Да, сразу понял.
- Хотите, я вам скажу, что думаю обо всем этом, Карсон? Ну, так вот... Я считаю, что все ваши заявления - сплошная ложь. Это не похоже на мужчину, да к тому же прошедшего войну в морской пехоте и работавшего под нефтяным фонтаном, на мужчину из общества, способного спокойно смотреть и тереть себе лоб, пока два бандита насилуют его жену. Любой попытался бы протестовать каким угодно образом, даже рискуя получить нож в брюхо... Хотите, чтобы я высказал вам свое мнение, Карсон? - продолжал Розенкранц, склоняясь к нему. - Вы придумали всю эту историю от "А" до "Я", Оба эти грабителя существовали лишь в вашем воображении. После пятнадцати дней свадебного путешествия с вас было достаточно миссис Карсон. Вы убили ее в горах и хотите свалить вину на двоих несуществующих грабителей.
Карсон действовал инстинктивно. Прежде чем Филипс и Розенкранц успели пошевелиться, он изо всех сил ударил Розенкранца по физиономии.
- Вы с ума сошли! - заорал он. - Вы совершенно ненормальный! Я не убивал жену, я ее люблю! Я ничего не выдумал!
Филипс и Розенкранц были вынуждены привязать его к стулу, чтобы он не вздумал вновь пустить в ход кулаки. Розенкранц вытер кровь с губ и заявил:
- Очень хорошо, Карсон. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с подобным насилием, мы его подтверждаем вещественными доказательствами. Предположим существование этих двух мерзких насильников, которые друг за другом насиловали вашу жену на кровати вашего трейлера. В таком случае, как же случилось, что мы не обнаружили ни малейших следов содеянного? И, - прибавил он, постукивая пальцем по одному из рапортов на столе, - технические работники уверяют, что они тоже ничего не обнаружили. Абсолютно ничего!
- Я плюю на то, что они там утверждают! - завопил Карсон.
- Я там был и отлично видел, что произошло!
- И другое, - продолжил Розенкранц. Трейлер застрял в глине, а между тем на нем нет никаких следов глины. Еще более важная деталь: там не нашли никаких отпечатков пальцев, даже ваших, ни одного! Вы следите за моей мыслью, Карсон? Там даже нет отпечатков пальцев вашей жены. И я скажу вам, почему это так. Потому что после того, как вы убили ее, перед тем, как позвонить в полицию, вы вытерли пол, дверь и все предметы масляной тряпкой. Вы решили, что будет лучше, если не останется никаких отпечатков, кроме ваших и миссис Карсон. Потому что при всем вашем воображении невозможно сделать отпечатки пальцев несуществующих насильников.
- Какие глупости... - простонал Карсон. - Эти гангстеры существуют! И если вы не обнаружили в трейлере никаких следов, значит, они вернулись, чтобы стереть все следы преступления, пока я добирался до поста.
Инспектор Розенкранц ехидно ухмыльнулся.
- Вот это правдоподобно! Я отлично вижу, как два бандита, накачанные наркотиками, которые только что ограбили человека и изнасиловали его жену, вернулись к месту преступления и, надев опрятные фартуки, стали менять простыни на кровати, вымыли пол и стерли все свои следы со всех предметов в трейлере. Вы сказали, что они отобрали у вас деньги, не так ли?
- Да, они взяли у меня сорок долларов. Точнее, сорок два.
- А часы-браслет?
- Да, и часы-браслет.
Розенкранц вскрыл один из конвертов на столе и высыпал из него часы-браслет и стопку банковских билетов.
- Это ваши часы, мистер Карсон?
- Мне кажется, да.
- Теперь пересчитайте, пожалуйста, деньги.
Карсон пересчитал. Там оказалось три билета по десять долларов, два по пять и два по одному.
- Где вы это нашли? - поинтересовался Карсон.
- Один из моих людей нашел часы в закоулке вашего трейлера, а деньги лежали на одной из полок холодильника.
Ситуация была ясна, и инспектор Розенкранц резко спросил:
- Вы можете нам объяснить, как они туда попали?
Прижавшись спиной к спинке стула, Карсон обхватил голову руками.
- Непостижимо! Я ничего не понимаю и начинаю думать, что я ничего не знаю. Но где бы вы их не нашли, это не я положил их туда. И оба негодяя существуют, что бы вы ни говорили. Они действительно изнасиловали Шеннон и увезли ее с собой.
Розенкранц цинично улыбнулся.
- И вы бы были в восторге, если бы мы продолжали их поиски. Пока время и дождь не смоют следы на том месте, где вы закопали миссис Карсон. Слушайте, Карсон, почему бы вам не признаться? Такие вещи случаются ежедневно. Почему вы заставляете нас отправить вас в газовую камеру раньше, чем вы смогли бы представить смягчающие вашу вину объяснения? Вы спорили с женой. Может, она даже угрожала уйти от вас после двухнедельного замужества? Вы потеряли голову и, раньше чем отдать себе в этом отчет, схватились за револьвер. Не желая этого, вы выстрелили и... так далее.
Карсон поднял голову и посмотрел Розенкранцу в глаза.
- Нет, я не убивал Шеннон ни случайно, ни каким-либо другим образом. И я никогда ей не угрожал.
Допрос продолжил инспектор Филипс.
- В таком случае, как же произошло, что мы нашли ваш револьвер, наличие которого в трейлере вы отрицали? Револьвер с двумя стреляными гильзами в барабане? Он лежал в ящике для перчаток, завернутый в промасленную тряпку, которой, по всей вероятности, вы стирали следы в трейлере. В чемодане, в вашем трейлере, нашли лопату, которую недавно вымыли. Но вымыли недостаточно хорошо, потому что наши техники обнаружили на ней следы той почвы, которая окружала трейлер. Почвы на горе... А вот это?
Открыв коричневый бумажный пакет, инспектор вытащил оттуда разорванные трусики, лифчик и платье, похожие на те, которые носила Шеннон в тот момент, когда они покидали Карпинтери. Все эти предметы были в пятнах засохшей крови.
- А вот это? - повторил Филипс. - Как вы объясните то, что мы нашли эти предметы в зарослях алоэ, в ста футах от вашего трейлера? Я сообщаю вам это потому, что это может вас заинтересовать. Кровь, находящаяся на одежде, принадлежит к третьей группе, то есть к той, которая обозначена на карточке в сумочке миссис Карсон.
Джеймс долго смотрел на эти вещи, обхватив голову руками. Эти вещи действительно принадлежали Шеннон. Выходит, она мертва. Ничего больше нельзя было подумать. Карсон был уверен, что не убивал своей жены ни из револьвера, ни каким-либо другим образом и что не зарывал ее тело в землю на горе. И он помнил, что в последний раз видел разорванные трусики и лифчик на полу трейлера.
- Ну, что? - спросил инспектор Филипс.
- Не знаю, - Карсон поднял к нему опечаленное лицо. - Я не могу ответить ни на один из заданных вами вопросов. Но я должен заявить одну вещь. Если Шеннон мертва, то меня мало интересует, что меня ожидает. Но несмотря на то что вы задали мне кучу вопросов, на которые я не в состоянии ответить, позвольте мне в свою очередь поинтересоваться у вас, может, мне повезет больше, чем вам. Какая у меня была причина убивать Шеннон? Предположение, высказанное инспектором Розенкранцем, не стоит и выеденного яйца. Как она могла надоесть мне через две недели? Шеннон молода и очень красива. Я такой же мужчина, как и все в моем возрасте. Брачная жизнь мне нравится, и мне определенно нравилось быть с Шеннон, в этом нет сомнений. Я надеялся, что это продлится долгие годы, всю жизнь. Тогда почему же я убил Шеннон? Скажите мне это? Скажите!
- Если бы мы это знали, то ничего бы у вас не спрашивали, мистер Карсон, ответил Розенкранц. - Вы сидели бы в камере по обвинению в убийстве. Но если мы позволим вам уйти сегодня вечером, что мы, к сожалению, вынуждены сделать, вы все же не глядите оптимистично на будущую жизнь. Вы сможете обмануть одного инспектора, одного помощника шерифа, двадцать детективов, но не систему. Лично я уверен, что вы убили свою жену, и собираюсь доказать этот факт. Во всяком случае, есть один шанс на тысячу, что мы ошибаемся, и в настоящем случае мы учитываем его. Поэтому все наши люди продолжают поиски миссис Карсон, живой миссис Карсон. И у нас есть намерение обшарить гору, чтобы найти ее труп. И когда мы выясним, что за причина у вас была для ее убийства, то мы...
- Будьте добры послать мне открытку, - оборвал его Карсон, вставая. - Меня это интересует, как это ни покажется вам странным.
В комнату вошел один из агентов и положил перед Розенкранцем рапорт.
- Досье девицы Гри, - доложил он. - Два ареста. Один за приставание к мужчинам - десять суток. Второй - за неприличное поведение во время проверки полицией их заведения. Ее действительно зовут Чирли Гри, и ей двадцать два года.
- Хорошо, она тоже свободна, - распорядился Розенкранц. - Если ее и привели сюда, то лишь потому, что застали ее у Карсона.
- А я? - спросил Карсон.
- В настоящий момент можете уматывать, но вы вернетесь сюда, это я вам обещаю.
Чирли ждала его в вестибюле. Карсон, выйдя от Розенкранца, нашел ее причесывающейся. Доставая из сумочки губную помаду, она поинтересовалась:
- Чего они хотели?
- Вы же слышали, что они говорили у меня, - в бешенстве ответил Карсон. - И что они говорили здесь! Они полагают, что я прикончил Шеннон.
Чирли намазала губы, размазала помаду пальцем и лишь потом спросила:
- А это правда?
- Нет.
Чирли долго смотрела в лицо Карсону, после чего решительно заявила:
- Я вам верю!
Глава 6
Карсон никогда не представлял, что существует такое множество летних станций между Санта-Моникой и Лонг-Бич. Океан-парк, Венеция, Илей дел Рей, Манхэттен-Бич, Сан-Педро, Уиллингтон... В большинстве из них имелись кабаре, и сестра Шеннон выразила пожелание проделать путешествие по всем этим местам. Во всяком случае, после посещения первых шести она заявила, что сама будет вести машину.
- Нам только не хватает, чтобы вас задержали за превышение скорости, - заметила она. - Это обойдется вам в тридцать дней тюрьмы и доставит сумасшедшую радость всем этим инспекторам с щечками новорожденных. Они будут в диком восторге, затянув вас в дыру. А раз я веду машину и сижу за рулем, то пить больше не стану.
Ночь не обещала отдохновения от дневной жары. Обычно у берега океана бывало прохладно, но не в этот вечер. Несмотря на бессонную ночь, на физическое и моральное напряжение, Карсон чувствовал себя не очень плохо. Сразу после того, как они вышли из полиции, Чирли настояла, чтобы он проглотил бифштекс, толстый, как рука.
Чем больше он приглядывался к Чирли, тем больше симпатий она у него вызывала. Что же касается ее манеры вызывающе одеваться, то он не видел в этом ничего особенного, ничего такого, чего можно было бы стыдиться, как это делала Шеннон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17