Лазерное оружие используется только на стационарных объектах для защиты от ударов из космоса. Это стратегическое вооружение. Никому пока не под силу создать такой миниатюрный источник энергии, который позволил бы использовать лазеры в тактических целях.
Тейлор чувствовал себя таким маленьким в огромном пустом небе. Ему ничего не приходило в голову, кроме как продолжить полет, хотя ему было очень страшно. Летный костюм весь промок от пота, а кожа покрылась белыми и красными пятнами. Как ему хотелось развернуться и укрыться на безопасном аэродроме! Но настоящие солдаты так не поступают.
Он снова попробовал связаться с базой.
- Сьерра шесть-пять, говорит Майк девятьдевять. Вероятный контакт с противником, повторяю, вероятный контакт с противником.
Ничто не предвещало опасности, но еще один из его вертолетов вспыхнул белым и золотым огнем, а потом беспомощно устремился к земле. На сей раз «Апач» стал разваливаться еще в воздухе.
- Снизиться! - приказал он оставшимся машинам. - Прижмитесь вплотную к этой чертовой траве. - Тейлор надеялся, что сможет укрыть вертолеты от невидимого врага, если они будут лететь впритирку к земле. - Спускаемся, - предупредил он своего стрелка. - Держись.
Он хотел ответить ударом на удар. Стрелять во что-нибудь. У него даже руки чесались пульнуть в пустое небо. Все, что угодно, только не беспомощное ожидание, когда и его постигнет судьба двух сбитых машин.
- Вот они, - услышал он в наушниках голос старшего уорент-офицера. - Вверху!
Посмотрев сквозь верхнюю часть фонаря кабины, Тейлор с трудом различил у самого горизонта далекие черные точки. Его глаза разболелись от напряжения, слезы мешали сфокусировать взгляд.
Враг находился вне пределов досягаемости. И уже сбил двоих.
Тейлор кожей чувствовал, как ждут оставшиеся в живых его решения, его приказа, который мог стать главным в их судьбах.
Оставалось только два варианта. Бежать… Попытаться уйти от них… либо атаковать, сблизиться настолько, чтобы произвести хотя бы несколько выстрелов с дистанции поражения.
- Сьерра шесть-пять, говорит Майк девятьдевять. Подтверждаю контакт с противником. Имею потери - два вертолета. Заходим для атаки.
Капитан не сомневался, что его группе противостоят более совершенные летательные аппараты. Он всегда верил в старика «Апача», в его надежные многоцелевые ракеты, в добрую, старую пушку Гатлинга со снарядами, начиненными обедненным ураном. Но теперь он знал, что кто-то поменял правила игры, что не было бы большой разницы, если бы он сейчас сидел на лошади с саблей и револьвером.
- Старшой, - прокричал в микрофон Тейлор, забыв о кодах. - Прими резко вправо и прикрывай нас с фланга. Идем прямо на них. Маневрировать бесполезно - от них не увернешься. Вперед, храбрецы! - На его глазах черные точки явно становились все крупнее и крупнее. - Покажем сучьим детям!
Но от храбрецов уже мало кто оставался. Еще одна вспышка швырнула его ведомого на спекшуюся от жары землю. Лопасти зарылись в заросли кустарника, фюзеляж сначала нелепо задрался высоко в небо, а затем с грохотом рухнул вниз.
Старший уорент-офицер не послушал приказа Тейлора. Набирая высоту, на полной скорости он помчался прямо навстречу противнику и выпустил ракету еще с безнадежно далекого расстояния, словно желая безумной храбростью напугать врага.
Прежде чем вертолет Тейлора успел подняться повыше, невидимая сила обрушила на него удар и бросила в штопор. Хотя Тейлор чувствовал, что его руки по-прежнему лежали на штурвале, глаза его видели только мерцающую белую пелену. За миг до того, как вертолет боком врезался в кусты, Тейлор успел крикнуть стрелку:
- Стреляй, черт подери, стреляй!
Он не знал, видел ли тот перед собой цель, видел ли он что-нибудь вообще, был ли он еще жив. Тейлор знал только, что он не хотел умирать, не нанеся ответного удара, и последнее, что он чувствовал, прежде чем сила удара вышибла из него сознание, была ярость, огромная, как само небо.
Никто в общем-то не ожидал, что южноафриканцы станут драться. Все, казалось, сводилось к хорошо рассчитанному риску, к принятию воинственных поз, обнародованию угрожающих заявлений, передислокации войск. Вашингтон мудро рассудил, что южноафриканцы просто-напросто блефуют перед всем миром, считая, что у Европы нет ни сил, ни воли на серьезные действия, а Соединенные Штаты не осмелятся послать свою армию. И Вашингтон самоуверенно отправил за океан Восемнадцатый воздушно-десантный корпус, не сомневаясь, что все сведется к демонстрации мускулов. Ребята из разведки знали, что у южноафриканцев имелось соглашение с Японией о проведении испытаний японской военной техники последнего поколения. Но там решили, что дальше разговоров дело не пошло. И к тому же единственный вооруженный вертолет компании «Тошиба», который удалось заполучить разведывательному ведомству, содержал некоторые интересные новинки, но ничего такого, что могло бы изменить соотношение сил на поле боя. Позже стало ясно, что американцев надули, подсунув им болванку, лишенную ключевых узлов. Но до начала интервенции никто ничего так и не заподозрил.
Южноафриканцы спокойно наблюдали за суетливыми перемещениями вокруг Киншасы неповоротливого американского корпуса. Армия США помогала им как могла, добавив неразберихи в последний момент, когда начальство приняло решение доукомплектовать корпус частями из других соединений, лишь бы не призывать резервистов. После сокращения вооружений и численностч войск, волной прокатившихся в девяностые годы, равно как и после урезанных донельзя в начале века расходов на оборону, даже наиболее боеспособные части испытывали нехватку во всем, начиная от врачей и переводчиков и кончая боеприпасами и запчастями. Переброска корпуса происходила в обстановке полной неразберихи - транспортные самолеты ВВС не могли туда летать, и все же ВВС настояли на развертывании в Киншасе бомбардировщиков Б-2, хотя никто не мог придумать, какие боевые задачи они могли бы там решать. Флот выслал две боевые группы авианосцев, но ни самолеты, ни ракеты, ни орудия не годились против врага, рассредоточившегося вне пределов досягаемости в глубине Африки. Конечно, никто всерьез не рассчитывал сражаться, но всем хотелось поиграть в войну. Военная разведка оказалась бессильной. Система сбора данных еще более или менее работала, но не нашлось аналитиков, способных обрабатывать полученную информацию, ибо армия давно уже перешла на полную автоматизацию, а автоматизированные системы не были запрограммированы на такую неожиданную задачу, как воздушный десант в африканской глуши. Но самой большой проблемой вскоре стала нехватка медицинского персонала, обученного для работы в экстремальных условиях.
С каждым днем высокое начальство все больше и больше утверждалось в своей уверенности, что южноафриканцы никогда не будут воевать. В Вашингтоне много шутили на эту тему, гораздо чаше, чем в Киншасе, где неразбериха, постоянная нехватка то того, то сего и закон Мерфи ‹Шутливый закон, выведенный американским сатириком Мерфи, - о неизбежной неразберихе в учреждении вследствие его бюрократизации.› редко оставляли время задумываться о стратегических вопросах. Однако даже командование корпуса считало, что захоти южноафриканцы воевать, их единственным шансом было бы нанести удар, пока американцы только десантировали свои передовые группы, а не ждать, пока они дислоцируют весь корпус.
Поначалу южноафриканцы оставались в провинции Шаба и не предпринимали никаких шагов, в то время как американцы угрожали дальнейшим продвижением войск на территорию самой провинции. Некоторое время обе стороны только принимали воинственные позы, пристально наблюдая друг за другом, ибо никто в армии США не имел представления о том, каким образом можно наступать, когда до противника - полконтинента, где автомобильные и железные дороги были либо разбиты, либо вообще отсутствовали.
Но, наконец, Восемнадцатый воздушно-десантный корпус, начал медленно продвигаться вперед, пытаясь угрожать противнику, но при этом не навязывая ему боев. Теперь возникли некоторые основания для беспокойства, и с каждым днем их становилось все больше, ибо появился новый и страшный враг.
К моменту начала интервенции в Заир эпидемия СПИДа уже шла на убыль. Огромные пространства Африки практически превратились в безлюдные пустыни, так как эффективные вакцины были слишком дороги, чтобы широко применять их среди местного населения. Но западный мир наконец почувствовал себя в безопасности, и даже в Африке болезнь свирепствовала не так, как раньше. Только в Бразилии размеры эпидемии оставались на критическом уровне, в то время как ситуация в других южноамериканских странах, похоже, стала достаточно контролируемой. Мало кто обратил серьезное внимание на сообщения о новой заразе, поразившей уцелевших жителей отдаленных областей Уганды и Танзании, и даже Всемирная организация здравоохранения поначалу считала, что имеет дело всего лишь с сильной вспышкой холеры. Трудность оценки ситуации усугублялась нежеланием самолюбивых африканцев признать истинные размеры возникшей на задворках их стран проблемы. Болезнь достигла Мозамбика. Чиновники международных организаций здравоохранения начали подсчитывать потери среди своего медицинского персонала и обнаружили, что количество смертельных случаев беспрецедентно велико. Прошло совсем немного времени, и почти вся Восточная Африка оказалась на пороге вымирания.
Остальное человечество ничуть не обеспокоилось. На границах пораженных болезнью стран силами международных организаций установили карантин. Эпидемия стала всего-навсего еще одной проблемой Африки.
В Уганде и Кении болезнь прозвали «огненной лихорадкой» из-за шрамов, похожих на ожоги, которые оставались на коже выживших счастливцев. Но вскоре у нее появилось цивилизованное название, когда сэр Филипп Рансиман сумел выделить в лаборатории в Момбасе новый, ни на что не похожий вирус. Болезнь Рансимана ухитрилась сочетать свойства и высокий уровень смертности, характерные для вирусных заболеваний, с симптомами, типичными для бактериальных инфекций. Первичные ее признаки действительно напоминали холеру, в частности быстрое обезвоживание организма из-за постоянного поноса и тошноты, однако одновременно поражалась и нервная система, а это отмечалось впервые. Болезнь быстро переходила в следующую стадию, когда кожа высыхала, а тело покрывалось бесцветными пятнами. В то же время в худших случаях начинал разлагаться мозг, что причиняло жертве мучительную боль и, как правило, приводило к летальному исходу. Заболевших ждало одно из трех: смерть, наступавшая при отсутствии лечения в восьмидесяти пяти случаях из ста; жизнь с пораженным мозгом и полной или частичной потерей контроля над основными функциями тела и, наконец, выздоровление, при котором счастливцы отделывались только изуродованной внешностью.
Вопрос, связанный с болезнью Рансимана, возникал во время спешной подготовки к высадке в Заир наряду со многими другими, волновавшими Комитет начальников штабов. Но правительство считало, что сроки поджимают, существовала опасность еще одного контрзаговора в Киншасе, который придал бы вид законности южноафриканской оккупации Шабы. И к тому же госдепартамент заверил президента и Совет национальной безопасности в том, что правящая Великая Демократическая Партия Заира предоставила гарантии полного отсутствия признаков заболевания в районе среднего и нижнего течения реки Заир (Конго), равно как и в Южном Заире. И уж конечно в провинции Шаба.
Вдобавок пришла телеграмма от посла США в Заире, где он утверждал, что национальные интересы и репутация Соединенных Штатов находятся под угрозой и, хотя действительно имеются сообщения об отдельных случаях болезни Рансимана в отдаленных уголках страны, это заболевание, при условии принятия разумных мер предосторожности, не будет представлять реальной опасности для американских военнослужащих.
Армия США начала высадку.
Госдепартамент выработал специальное соглашение с правительством Заира с целью «облегчить эффективное и недестабилизирующее размещение войск США», согласно которому указанным войскам надлежало оставаться в пределах строго ограниченной территории вблизи аэропорта Киншасы вплоть до их последующей передислокации в провинцию Шаба. Представитель госдепартамента сообщил прессе, что соглашение имело целью исключить видимость американской агрессии против Заира и всякую возможность недопустимого вмешательства во внутренние дела данного государства. Но американским военнослужащим не понадобилось много времени после прибытия, чтобы понять истинную причину вводимых ограничений.
В трущобах Киншасы свирепствовала эпидемия. Положение оказалось настолько тяжелым, что, получив приказ вывозить тела погибших от болезни, заирские военные взбунтовались. Окраины столицы напоминали картины глубокого средневековья.
Командование десанта немедленно доложило о сложившемся положении. Но царивший в армии и правительстве дух сознания своей миссии и ответственности не поколебался. Не поддаваясь панике, штаб Восемнадцатого воздушно-десантного корпуса и командование передовыми частями ВВС США в Африке приняли меры для обеспечения строжайшего карантина. Да, разумеется, приходилось делать исключения. Командиры и штабные офицеры не могли не встречаться со своими заирскими коллегами, американским и местным авиадиспетчерам приходилось работать бок о бок, отбросы надлежало вывозить за пределы аэропорта, а старшие офицеры имели светские обязанности, которые невозможно было игнорировать, смертельно тем самым не обидев местное начальство.
И к тому моменту, когда армия США с ревом и грохотом начала переброску в район, являвшийся предметом споров, всем уже стало очевидно, что болезнь Рансимана, или БР, как быстро обозвали ее солдаты, была не только болезнью африканской бедноты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46