Он возник в ее дверях с цветами и бутылкой вина. К его великому облегчению, она улыбнулась и заторопилась поставить цветы в воду. Взглянула на этикетку бутылки и, ни слова не говоря, отставила ее в сторону, а потом предложила:
- Прошу вас, садитесь. Куда угодно. Я мигом.
И он уселся, чувствуя себя крайне неловко в гражданском костюме, и принялся с наслаждением рассматривать все то, что окружало жизнь этой женщины, - не потому, что предметы обстановки были особенно красивы или эстетически безупречны, но просто потому, что возможность остаться одному в святая святых - в женской комнате, объекте ее ежедневного и неизменного внимания, стала для него давно забытым удовольствием. Впрочем, ему не сиделось на месте. Звуки и аппетитные запахи, доносившиеся из кухни, не давали ему покоя, и он разглядывал эстампы на стенах, фактически их не видя, читал названия книг, не вдумываясь в прочитанное, а сам только и ждал, когда она вновь войдет в дверь.
У него не хватило мужества поцеловать ее в тот первый вечер, он даже не решился спросить, когда они встретятся снова. Промучившись всю ночь и утро, он наконец собрался с духом и набрал номер ее рабочего телефона. Ее не оказалось на месте. Тейлор не осмелился ничего ей передать, не сомневаясь, что она не перезвонит. Позже он рискнул еще раз - и дозвонился.
- Послушайте… Я подумал, может быть… мы могли бы еще раз пообедать?
Далекий безликий голос быстро ответил:
- Извините, но я сегодня вечером занята.
Ну вот и все.
- Что ж… спасибо за вчерашнее. Я получил большое удовольствие. До свидания.
- Подождите, - сказала она. - А если завтра вечером? Я знаю одно местечко в Александрии…
Позже, когда до него начали доходить слухи о ее репутации, они стали для него настоящим ударом. Несмотря на свой возраст и пережитые испытания, эмоционально он не далеко ушел от простого школьника. Он любовно хранил в памяти романтические эскапады своей юности, но последовавшие за тем годы одиночества принесли с собой своего рода вторую девственность, и даже мысль о том, что женщина, которую он любит, которую он даже видел в мечтах своей женой, могла быть объектом шуточек других мужчин, немногим более чем игрушкой, которую они, наигравшись, бросали, огнем жгла его. Но он не мог и не хотел оставить ее. Он пытался уговорить сам себя. Такие уж сейчас времена. Все ведут свободный образ жизни. Да и какое это имеет значение? В чем она проигрывает как личность или как любовница, если даже и делила до него постель с другими? Разве ты чувствуешь следы их присутствия на ее коже? Разве ты ощущаешь их вкус на ее губах? Разве, когда ты с ней, ты думаешь о них? Да и вообще, какое значение имеет прошлое? Настоящее - вот что действительно важно - не то, кем ты был, а кем ты стал. Да и кто ты такой, чтобы критиковать ее? Пародия на человека? Дурак с лицом дьявола? Какое право ты имеешь?
И все же мысли о ее прошлом не оставляли его. Он крепко прижимал Дейзи к себе в страхе, что она в любой миг может исчезнуть, но одновременно пытаясь каким-то образом утвердить свое, и только свое, право собственности на нее, прогнать все призраки былого. В темноте ночей он мучил себя, представляя свою любимую в объятиях других мужчин, и одновременно гадая, каков он в сравнении с ними, с хорошо одетыми, красивыми мужчинами, с рождения знавшими, как все делать правильно. Чьи руки будут ласкать ее, когда он уедет?
Он помнил их последнее утро. Помнил ее - неприбранную, растрепанную, заспанную, и ночной запах, густо разлитый в окружавшем ее воздухе и на его руках. Тогда при скучном сером свете в несвежем халате она показалась ему прекраснее, чем все когда-либо виденные им женщины. Он не хотел оставлять ее, не хотел уезжать в какую-то далекую страну, чтобы осуществить долгожданную цель всей своей жизни. Ему хотелось лишь одного - сидеть здесь, выпить с ней еще одну чашку кофе, запечатлеть навечно в своей памяти хаотический беспорядок ее непричесанных волос и неприбранный стол, на котором лежали ее руки. Но времени уже не оставалось ни на что. Он располагал только одной-единственной минутой, достаточной лишь для того, чтобы сказать: «Я люблю тебя». И она фактически ничего не ответила. Как он хотел услышать от нее эти слова! В какой-то степени именно потому он их и произнес. Но она только ждала, делая вид, будто еще толком не проснулась. Он повторил признание, надеясь все-таки заставить ее ответить. Но Дейзи лишь пробормотала несколько неопределенных обещаний, и на этом он оставил ее, невыразимо прекрасную некрасивую женщину в замусоленном халате, тяжело сидящую около захламленного кухонного стола. Он вышел на улицу под моросящий дождь, твердя себе, что слова не имеют значения. Она заполнила собой пустоту его жизни, внеся в нее столько красоты и красок, что слова не имеют никакого значения.
И вот теперь Тейлор сидел в изолированной от всего мира радиорубке в алюминиевом бараке, затерянном в сибирской глуши, и слушал доносившийся с другого конца земного шара голос любимой женщины. Она бросала короткие, уверенные фразы, и маленькая хрипотца, такая сексуальная в других обстоятельствах, теперь просто вносила мужские нотки в ее голос. Ничто в ее тоне, в строго профессиональной манере изложения не выдавало, что она знает, что он слышит ее, что она совсем недавно, скрытая от его глаз, следила за ним. Он порадовался своему тогдашнему неведению - догадывайся он о ее присутствии во время диалога с президентом, он обязательно бы ляпнул какую-нибудь глупость или сбился.
Но она оказалась сильнее. Она оставалась абсолютно серьезной, под стать теме своего доклада, и ее голос звучал за кадром, пока на экране сменяли друг друга карты, записи и фотографии. Тейлор слушал, изо всех сил стараясь улавливать суть.
- Последняя пауза во вражеских наземных операциях, похоже, имела весьма важное значение. Воспользовавшись затишьем, противник выдвинул на передовую линию все войска советских мятежников - войска, номинально все еще остающиеся советскими и, в широком смысле слова, являющиеся своими для населения района боевых действий. Данный шаг преследует сразу две цели. Во-первых, позволяет провести наступление на север от Казахстана и через границу на Западную Сибирь силами так называемых «освободительных армий», а во-вторых, обескровливает мятежников, в результате чего иранцы и Исламский Союз получат над ними значительное военное превосходство и, следовательно, значительно уменьшится возможность противодействия со стороны местных властей эксплуатации иностранными государствами природных богатств Казахстана и Сибири. Иранцы и Исламский союз станут эффективно контролировать ключевые участки к востоку от Урала, а японцы, в свою очередь, получат значительный контроль над ними, ибо их военная мощь без постоянной японской подпитки рухнет, как карточный домик. В частности, имеются убедительные данные в поддержку той версии, что в электронике любой экспортируемой из Японии боевой системы есть спящий вирус, который, будучи приведен в действие, выводит систему из строя. Независимо от того, чья власть установится к востоку от Урала, японцы останутся фактическими хозяевами Северной Азии.
Экран монитора заполнило изображение Дейзи, сосредоточенной, уверенной в себе. Ее ранимость спряталась за твердо сжатым ртом и за щитом огромных очков. Но как устало она выглядела! Тейлор очень хотел приласкать ее. Хотя бы на мгновение.
Неужели она забыла его? Так скоро?
- Если мы их не остановим, конечно, - вмешался кто-то. Министр обороны, еще один адвокат, ни дня не проносивший военную форму. Впрочем, Тейлор не мог не отдать ему должное: тот на удивление быстро и хорошо освоился в своей должности, в отличие от своего старого друга, президента США.
- Верно, сэр, - согласилась Дейэи.
- А какова, на ваш взгляд, вероятность того, что мы их остановим, мисс Фитцджеральд? - поинтересовался министр. - Я просто хотел бы узнать ваше мнение.
Монитор вновь показывал Дейзи. Тейлор с искренним интересом ждал ее ответа. Она такая умница.
- Господин министр, - начала девушка. - Я не могу просчитать наши шансы или выразить вероятность успеха в процентах. Слишком уж много различных факторов. Я могу только предложить вам… ну, догадку аналитика. Боюсь, не слишком научную.
- Прошу вас, продолжайте.
Глаза Дейзи, такие далекие на самом деле, благодаря электронике казались совсем рядом и блестели живым, удивительным огнем.
- Во-первых, - продолжала она, - я убеждена, что наше появление там окажется для японцев шоком. На данный момент ничто не указывает на то, что они хотя бы подозревают о нашем присутствии в России. «Уже одно это заставит их призадуматься. С другой стороны, у «них может возникнуть желание преподать нам урок в Средней Азии, отомстить нам за свои недавние поражения в других регионах. Они все еще не оправились от неудач в Латинской Америке. Важным фактором, конечно, станет участие в боевых действиях американского оружия. Если наши системы будут действовать, как должно, война для японцев сразу же станет гораздо более дорогостоящей, как в буквальном, так и в переносном смысле. В таком случае… возможность выгодного для нас соглашения значительно возрастет. Если, конечно, мы хорошо проявим себя на поле боя.
Президент прервал ее:
- Мисс Фитцджеральд, вы ничего не сказали о вероятности победы.
Дейзи на миг задумалась. «Да, - подумал Тейлор, - как насчет победы?»
- Господин президент, - произнесла Дейзи. - Полная победа возможна лишь в крайнем случае. Как хорошо ни сражались бы Седьмой полк и приданные ему части, вероятность такого исхода невелика. Один полк… не может выиграть войну.
«О, Дейзи, Дейзи, - подумал Тейлор, - вот в чем твоя беда. Ты не знаешь, что такое вера. Умение верить, несмотря на цифры, вопреки фактам, вопреки науке и ученым людям». Ему показалось, что он вдруг узнал о ней нечто очень важное, и ему очень хотелось рассказать ей об этом. О том, что ей не хватало в жизни только веры. Что мир мог бы принадлежать ей, стоило бы ей только поверить.
- В любом случае, - продолжала Дейзи, - нам следует задаться вопросом, в какой степени безоговорочная победа отвечала бы интересам Соединенных Штатов. Конечно, в случае поражения мы потеряем доступ к важным источникам сырья, одновременно допустив туда противника, в первую очередь японцев. К тому же мы потеряем влияние. И престиж. Помимо всего прочего, Исламский союз, иранцы и в первую очередь мятежники продолжат геноцид против этнических славян. Во всех отношениях нежелательный финал. С другой стороны, паша «полная победа» может только добавить проблем Советскому Союзу - и ответственность за них отчасти ляжет и на наши плечи. Советская империя просто не может больше существовать в своем нынешнем виде. Далее, победоносный Советский Союз станет менее подвержен нашему влиянию. Мы же хотим усилить их зависимость от нас в ключевых сферах. К тому же вид союзника США, развязавшего кровавые репрессии в усмиренной Средней Азии, окажется не лучшим зрелищем для прочих наших друзей. В конечном итоге компромиссное соглашение, прекращавшее боевые действия на условиях, экономически выгодных для Соединенных Штатов, явилось бы оптимальным вариантом.
- Мисс Фитцджеральд, - произнес председатель Комитета начальников штабов голосом, в котором сквозил едва сдерживаемый гнев. - Ваши рассуждения весьма логичны. Но позвольте мне сказать вам нечто такое, что и мне, и вон тому полковнику, находящемуся сейчас в Сибири, довелось узнать на собственной шкуре. Победа всегда выгодна. А всю остальную ерунду вы сможете разложить по полочкам как-нибудь потом.
- Ну вот, - быстро вставил президент, вновь заполняя собой экран тейлоровского монитора. - Похоже, у нас тут небольшое расхождение во мнениях. - Уотерс поглядел на остатки своего салата, скривив рот, словно там ему попалось что-то невкусное. Он поднял левую бровь. - Полковник Тейлор, вы нас все еще слушаете?
- Да, сэр, - немедленно отозвался Тейлор, резко вернувшись в реальный мир.
- Тогда скажите мне, что вы думаете о нашей дискуссии?
- Господин президент, мои солдаты… не представляют, как можно сражаться - умирать - за умные компромиссные решения. Такого они не поймут. Но они понимают разницу между победой и поражением, и, с их точки зрения, разница весьма очевидна.
- Значит ли это… что, по-вашему, мы можем победить?
Тейлор скривился:
- Если честно, не знаю. Но мне точно известно, что какое-то число прекрасных молодых солдат завтра погибнут с мыслями о победе. Нет, «мысли» - неверное слово. С верой в победу. Потому что я обещал им ее. А мне они верят.
Президент разглядывал крошечные островки салата, оставшиеся в пустой тарелке.
- Да, - протянул он. - Надеюсь, они правы. Спасибо, полковник. Я больше не стану вас задерживать. Уверен, у вас там масса дел. - Из-за океана, с другой стороны Земли, президент заглянул Тейлору в глаза. - И удачи. Всем вам.
Тейлора охватила паника. Еще несколько минут назад он больше всего на свете хотел закончить эту пустую болтовню и вернуться к своим солдатам. Но теперь он думал только о том, что может никогда больше не увидеть Дейзи, а то, что они расстались на враждебной ноте, пусть и не высказанной прямо, парализовало его.
Только один бы взгляд. Только одно слово - хотя это и невозможно.
Президент исчез с монитора. Но экран не погас. На нем появилось тяжелое, одутловатое лицо председателя Комитета начальников штабов.
- Джордж, - сказал он, - еще одно. Когда же наконец ты вылезешь из этой коммунистической формы? Ты в ней кошмарно выглядишь.
Тейлор знал, что от него ждали улыбки. Но он не мог пересилить себя.
- За минуту до вылета, сэр, - ответил он.
- Что ж, выбей из них дух, Джордж. Благослови тебя Господь.
- Спасибо, сэр.
И тут экран потух.
Дейзи…

***

Дейзи казалось, что все присутствующие заметили, насколько далеко от предмета обсуждения витали ее мысли. Она изо всех сил старалась подавить нахлынувшие на нее эмоции и заставила себя говорить голосом еще более бесстрастным, чем обычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46