OCR Roland; Spellcheck Goton
«Свет и тень»: Амадеус; Москва; 2007
ISBN 978-5-9777-0063-4
Аннотация
Даниэла Лансер молода, сказочно богата и хороша собой. Через месяц ей предстоит вступить в брак с самым красивым и обаятельным мужчиной в Сан-Франциско. Ну а когда после долгих лет разлуки Даниэла неожиданно обретает свою похищенную в раннем детстве сестру, похожую на нее как две капли воды, счастье ее стало и вовсе безграничным. Она не могла и предположить, что в лице горячо любимой сестры обретает жестокую соперницу и жизнь ее потечет совсем по другому руслу...
Элисон Эшли
Свет и тень
Глава 1
Внимательно прослушав сообщение стюардессы, Даниэла расслабленно откинулась на спинку кресла и, поправив укрывавший ее ноги плед, с удовольствием подумала о том, что до встречи со Стивеном осталось всего каких-то полчаса. Стивен! Какое же счастье осознавать, что этот мужчина целиком и полностью принадлежит ей, Даниэле! Всякий раз, стоило ей только подумать о нем, все ее тело охватывала сладостная истома. Ни к одному мужчине она не испытывала еще таких чувств, как к Стивену. В его объятиях она забывала обо всем на свете, а его губы и ласковые руки дарили такое наслаждение, о котором можно было только мечтать.
Закрыв глаза, она начала вспоминать подробности их знакомства, и счастливая улыбка невесомым мотыльком заскользила по ее губам. В тот день, почти год назад, Даниэла должна была поехать вместе со своей давней подругой Кэти и ее мужем в Сан-Парадиз. Но, выходя из машины, она так сильно подвернула ногу, что ни о какой поездке уже не могло быть и речи. Ее щиколотка опухала прямо на глазах. Испугавшись, Кэти с Джейсоном отвезли ее в клинику Святой Бригитты, где она и познакомилась со Стивеном. Он заходил туда по поводу вывихнутой во время игры в теннис руки.
Вспомнив, как вытянулось его лицо в тот момент, когда он впервые увидел ее, Даниэла чуть не рассмеялась, но, вовремя вспомнив, что в салоне самолета она не одна, подавила смешок. Позже Стивен признался, что, увидев ее в коридоре клиники, он подумал было, что спит и видит прекрасный сон: ведь там, всего в нескольких шагах от регистрационной стойки, стояла девушка его мечты.
Воспоминание настолько растрогало Даниэлу, что она вдруг решила отбросить все свои сомнения и согласиться на предложение Стивена сыграть свадьбу в августе, хотя сама же настаивала на конце октября.
«Дамы и господа, пристегните ремни, пожалуйста!» – эта так не вовремя прозвучавшая фраза отвлекла Даниэлу от воспоминаний, но ощущение счастья, вызванное ими, похоже, придало необычайный блеск ее глазам, сделав их еще более выразительными.
Об этом Даниэла догадалась, уловив удивление во взгляде сидящей напротив нее юной девушки. Достав из крохотной замшевой сумочки небольшое зеркальце, Даниэла украдкой взглянула в него и невольно улыбнулась. Цвет ее глаз был сейчас неотличим от цвета гиацинтов, букетик которых перед самой посадкой на самолет преподнес ей старый друг ее отца, Майкл Монро. Голубая бирюза плюс лиловый окрас грозовых туч. Проведя цветами по своему лицу, она вновь с удовольствием ощутила их немного терпкий и одновременно необычайно нежный запах.
«Интересно, – пронеслось вдруг у нее в голове, – а какие цветы подарит мне сегодня Стивен?» Они не виделись всего десять дней, но за это время она успела ужасно соскучиться. Познакомившись с ним, она больше всего боялась, что, как и многих других молодых людей, его куда больше будут интересовать ее деньги, нежели она сама. Однако, узнав его поближе, она поняла, насколько напрасны были все ее опасения. К тому же, работая в банке, он прекрасно зарабатывал и ни разу за все то время, что они были знакомы, не дал ей понять, что ему вообще интересно ее финансовое положение. У них со Стивеном было много общего: он прекрасно разбирался в литературе, любил ту же музыку, что и она, читал те же книги и в отличие от многих других знакомых ей молодых людей мог поддержать разговор практически на любую тему. Стивен даже сумел снискать любовь ее нянюшки, а это было куда трудней, чем стать губернатором штата или даже самим президентом...
Чтобы унять возбуждение, волной разлившееся по всему ее телу, она попыталась не думать пока о Стивене. Отвернувшись к окну, она пристально вглядывалась в ночную тьму, как вдруг плотный слой облаков расступился, и огромное море огней раскинулось перед ее восхищенным взором. Этот момент всегда был самым волнующим в ее путешествиях, и, когда могла, она заказывала себе билет именно на вечерний рейс. Море огней приближалось, и, почувствовав, что шасси самолета коснулись наконец посадочной полосы, Даниэла достала из сумочки мобильный телефон. Вызвав нужный ей номер, но так и не дождавшись ответа, Даниэла недоуменно пожала плечами, а уже через пару секунд нашла сразу несколько оправданий молчанию Стивена: «Наверняка он опять забыл телефон в машине или, прислушиваясь к звучащим в зале ожидания объявлением, попросту не слышит звонка».
Самолет замедлял свой бег. Даниэла испытывала жгучее желание поскорее покинуть самолет, но продолжала послушно сидеть на своем месте.
Наконец, расстегнув ремень, Даниэла шагнула к выходу. Окинув быстрым взглядом остальных пассажиров салона, она подумала о том, что вряд ли кто из них догадывается о том, как она счастлива. Мысленно пожелав им всего самого наилучшего, она шагнула на трап.
Получив свой багаж, Даниэла направилась к стоящему за стойкой таможенному инспектору. Тот, едва взглянув на обозначенную в паспорте фамилию, тут же улыбнулся Даниэле ласковой, чуть застенчивой улыбкой.
– Мисс Лансер, для меня такая честь видеть вас! – сбивчиво, словно опасаясь, что она прервет его, заговорил он. – Вы даже не представляете, насколько мы с женой благодарны вам. Ведь только благодаря вашему благотворительному фонду наш сын получил возможность жить полноценной жизнью. Нам с женой так хотелось бы выразить вам нашу признательность и...
– Да-да, я поняла вас, но, право, не стоит благодарить меня, – смущенно проговорила Даниэла. – Этот фонд был основан еще моим отцом, я же просто продолжаю им начатое... А сейчас простите, мне пора идти.
– Еще одну секунду, мисс Лансер! У меня есть сообщение для вас, вот, пожалуйста, возьмите.
Взяв протянутый ей конверт, Даниэла надорвала его и, вытащив узкий листок бумаги, прочитала адресованные ей строки. Едва уловимое чужому взгляду разочарование легким облачком пронеслось по ее лицу.
«Вот что значит быть невестой банковского служащего. Очередной звонок требующего личной встречи капризного клиента, и моему Стивену, невзирая на время суток, приходится мчаться к нему, чтобы ответить порой на ужасно глупый вопрос. Но, – тут же одернула она себя, – разве есть у меня право упрекать Стивена в том, что работа для него превыше всего? Разве смог бы он спокойно сидеть рядом со мной в каком-нибудь модном ресторане, зная, что его работа не выполнена? Нет, конечно. И нечего сходить с ума из-за того, что он не смог встретить меня. Ничего страшного, мы увидимся завтра, и, когда я расскажу ему о своих мыслях, мы вместе посмеемся над ними».
Теперь, когда на появление Стивена не было никакой надежды, Даниэла задумалась о том, каким образом ей все же предстоит попасть сегодня домой. Ее дом в пригороде Сан-Франциско находился примерно в пятидесяти милях от аэропорта. Дорога на такси заняла бы у нее около полутора часов, но если ехать по платному шоссе, то можно было попасть туда минут за сорок. Взглянув на часы, она с грустью подумала о том, что было бы непростительным свинством в столь поздний час поднимать с постели старика Янга, начавшего работать дворецким еще у ее родителей.
«Придется самой садиться за руль, – решила она, – тем более что Стивен все же позаботился обо мне и перегнал мою машину на стоянку аэропорта».
Теперь, когда выход был найден, она попыталась найти в сумочке контейнер с контактными линзами. Перерыв все ее содержимое и убедившись, что контейнера в сумочке нет, Даниэла полезла в дорожную сумку за запасными очками. Надев их, она поморщилась: световые блики не давали той четкости изображения, к которой она привыкла, но, так как выбирать в данный момент было не из чего, она поправила готовые уже съехать с носа очки и, нашарив в сумочке связку ключей, направилась к платной автостоянке.
Отключив сигнализацию и открыв дверцу, она с удовольствием втянула в себя запах натуральной кожи, которой были обтянуты сиденья. Кроме запаха кожи она также ощутила запах одеколона Стивена, и это было как бы приветом от него. Счастливо улыбнувшись, она отвела за ухо мешавшую ей прядь волос и, вставив ключ в замок, тронула свой «Понтиак» с места.
Глава 2
«Люси! Моя маленькая принцесса! Иди ко мне, моя девочка, Паулита даст тебе теплого молока и расскажет сказку»...
Стоя на обочине скоростного шоссе, там, где оно делало резкий поворот, Люси с удивлением подумала о том, что не вспоминала о своем полуголодном детстве уже долгие месяцы. Но почему-то именно сегодня слова, что говорила ей Паулита перед сном, вдруг ясно прозвучали у нее в голове.
«Это все потому, – поняла Люси, – что я очень волнуюсь». Сделав над собой усилие, она попыталась думать о чем угодно, только не о грязных окраинных улочках Тихуаны. Но тут же, словно в насмешку над ее усилиями, память вновь услужливо подсунула ей образ Паулиты.
«Бедняжка, – усмехнулась про себя Люси, – сколько же она натерпелась из-за меня!» Сейчас Люси уже не могла понять, какие именно чувства она испытывает к Паулите. С одной стороны, та всегда была необычайно добра к ней, тратила на нее все с трудом заработанные деньги. Но тот ее взгляд, что порой Люси ловила на себе, перечеркивал все усилия. Она никогда не называла Паулиту мамой, но та, казалось, никогда не расстраивалась из-за этого.
«Ты будешь самой красивой, когда вырастешь, моя маленькая принцесса, и тогда я отвезу тебя в самый настоящий замок, где у тебя будет столько красивых платьев, сколько ты пожелаешь», – говорила она ей. В их нищем квартале Люси действительно чувствовала себя и принцессой, и изгоем одновременно. Принцессой, потому что была самым красивым ребенком на несколько миль вокруг, а изгоем из-за своего происхождения.
«Незаконнорожденная»... Услышав впервые это слово, она съежилась как от удара, но вскоре перестала обращать внимание на проявляющих к ней назойливый интерес соседок. Став взрослее, она начала задавать Паулите вопросы о своем отце, но та всякий раз уходила от ответа. Говорила только, что он очень добрый и красивый, но, сколько Люси ни выпытывала его имя, Паулита только молча мотала головой и прятала от нее полные слез глаза. Иногда им совсем нечего было есть, не было даже похлебки из бобов, и тогда Паулита, оставив ее на попечение старухи-соседки, исчезала на несколько дней. Она возвращалась похудевшая, с темными синяками под глазами, которые, впрочем, не особенно выделялись на смуглом лице, с глазами, полными душевной боли, но с деньгами. Иногда денег было так много, что они несколько недель подряд ели не надоевшую фасолевую похлебку с красным перцем и чесноком, а пиццу с сыром и даже курицу.
Всякий раз, когда Паулита исчезала, Люси старалась не выходить на улицу. Ничуть не стесняясь ее малого возраста, соседки открыто говорили ей в лицо, что ее мать шлюха. Однажды она рассказала обо всем Паулите, но та никак не отреагировала на ее слова, сказала только, чтобы Люси меньше прислушивалась к их глупой болтовне.
К шестнадцати годам Люси отчетливо поняла, что только ее внешность может стать ей пропуском в тот мир, куда она так страстно желала попасть. Деньги! Как же хотелось ей иметь много денег, чтобы никогда не возвращаться в их с Паулитой жалкую лачугу! Но для того чтобы быть своей в мире богатых, нужно было или родиться в нем, или очень умело притворяться одной из них. Чтобы понять это, Люси не потребовалось много времени, зато потом, когда цель была обозначена, она направила все свои силы на ее достижение. Прежде всего, ей нужна была дорогая одежда, но как раз эта проблема решалась проще всего, Люси попросту воровала ее в дорогих магазинах. Глядя на ее фантастически хорошенькое .личико и аккуратную чистую одежду, никому из охранников не приходило в голову заглянуть в ее сумочку. К тому же их так завораживали ее грудь и ноги, что все остальное переставало существовать.
Затем, осознав, что одежда еще далеко не все, Люси нашла себе работу в одной из самых шикарных гостиниц в городе. «Real De Rives». Там было столько шикарной публики, что у нее первое время кружилась голова от одного только взгляда на этих респектабельных людей. Она и там подворовывала, но с умом, никогда не беря из сумочки клиентки или бумажника клиента сразу несколько купюр, справедливо рассудив, что отсутствия мелких денег постояльцы отеля попросту не заметят.
Глядя из своей подсобки на сидящих в холле холеных, в дорогих нарядах женщин, она с жадностью прислушивалась к их разговорам, улавливала мимику и манеру общения. Все это должно было помочь ей выбраться в тот мир, о котором она столько мечтала.
«Какое счастье, что Паулита родила меня не от грязного мексиканца, а от настоящего европейца», – радовалась порой она. Ведь как иначе было объяснить происхождение ее белой, чуть матовой кожи, голубых глаз и шелковистых каштановых волос. «Разве я не похожа на настоящую француженку или англичанку?» – спрашивала она иногда у Паулиты, но та, съежившись от ее слов как от удара, только молча отводила глаза.
Все закончилось в тот день, когда одна из постоялиц гостиницы, вернувшись в номер за забытой сумочкой, поймала ее на месте преступления. Очутившись в тот же день в камере, Люси поняла, что выбраться ей оттуда поможет только чудо. И чудо произошло. Оно явилось в образе все той же Паулиты, и спустя всего десять дней Люси уже была дома. И хотя она пробыла за решеткой совсем недолго, страх очутиться там вновь вошел в ее плоть и кровь. Вернувшись домой, Люси была поражена произошедшими в нем переменами. Теперь их жалкая лачуга совсем обеднела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15