Поднял на руках что-то серое, почти безжизненное.— Посмотрите, ну разве она не прелесть!Девочка, тупо подумала Изабель.Через некоторое время появился второй ребенок — мальчик. Крошечный, дрожащий.— Вот и он! — вскричал доктор. — Что за чудесный малыш! Восхитительный!Младенцев обмыли, завернули в пеленки, закутали в шали и вернули Изабель. Вдохнув кислорода, они порозовели и стали больше похожи на человеческие существа.Она осторожно прижимала их к себе, всматривалась в крошечные лица, в темные, еще невидящие глаза, гладила слипшиеся черные волосы. Ей сказали, что они скоро выпадут и на их месте появится светлый младенческий пушок.Наступил момент, которого она ждала и боялась почти все семь месяцев. Момент истины…Изабель всматривалась в лица своих детей. Кто же их отец? Стив Романо, Дэвйс Уиттэкер или Рефуджио Рамиpec? Она так и не находила ответа. Близнецы выглядели просто младенцами, которые в один прекрасный день вырастут и станут взрослыми людьми. Узнает ли она когда-нибудь, кто их отец?Все газеты пестрели заголовками, рассказывающими историю Изабель. «Звезда на бешеной скорости мчится в больницу», «Близнецы Изабель» и тому подобное.Одна статья, озаглавленная «Стив — счастливый отец?», поместила фотографию Изабель и Стива в больничной палате. Изабель — сияющая, вся в кружевах, с косметикой на лице, с двумя малышами в пеленках.Стив — самодовольно улыбается.Дэвис молча взглянул на фотографию. Так же молча пробежал глазами текст статьи. Глава 10 1976 год Арран сидела в телестудии, ожидая своей очереди. Похоже, и она становится знаменитостью. Ее первый роман «Соседка» в мягком переплете разошелся совсем неплохо. Второй, «Ночные звонки», изданный в твердом переплете, пошел нарасхват, и сейчас ожидался аукцион на его издание в мягкой обложке, который, по убеждению Салли Вайнтрауб, сулил прибыль в несколько миллионов.Кроме того, Салли твердо намеревалась продать права на экранизацию романа. Фильм должен получиться захватывающим, говорила она. В романе рассказывалась история одинокой женщины, терроризируемой ночными телефонными звонками, страдающей от одиночества и безразличия большого города. Описывалось развитие отношений между ней и ее мучителем-психопатом.Для Арран создание этого романа явилось одновременно процессом очищения. Она чувствовала себя так, словно изгнала наконец из своего организма весь ужас ночных звонков, а заодно и те разрушительные силы, что гнали ее на поиски какого-нибудь Блэкки, Джин-Карло или Молотобойца. Теперь от этих злых сил остались лишь редкие слабые импульсы. Слава Богу, она больше не нуждается ни в каком докторе Энгстроме. Жизнь ее сделала крутой поворот.В качестве подарка к изданию первого романа «Соседка» Изабель прислала ей пишущую машинку новейшей модели красного цвета. Теперь пальцы Арран летали над клавиатурой в два раза быстрее, чем на старом «Ундервуде» Хельмута Рингмэйдена.— Ух ты-ы-ы! — воскликнул Фатсо, увидев это чудо современной техники среди старомодных вещей в комнате Арран. — А гренки она умеет жарить?Фатсо все еще жил вместе с ней. Прекрасный сосед — аккуратный, внимательный, тихий, если не считать ежедневных упражнений на тромбоне. Его сестра Хелен приходила убирать и готовить еду. Впервые за много месяцев Арран чувствовала заботу и внимание. А главное, чувствовала себя в безопасности.Она работала день и ночь, и наконец работа ее начала приносить плоды. Она добилась успеха и признания.И вот теперь ее пригласили на телеинтервью для еженедельной программы «Журнал» местного филиала телекомпании Си-би-эс. Что и говорить, это захватывающая история — маленькая хиппи с Норт-Бич добивается ошеломляющего успеха. Еженедельник «Сан-Франциско эксперт» поместил о ней большую статью с хвалебными комментариями Хельмута Рингмэйдена и Фридома. Конечно, тот факт, что она еще и сестра знаменитой Изабель Уинн, тоже сыграл свою роль.Услышав о предстоящем телеинтервью, Изабель примчалась с ближайшим рейсом. В конце концов это ее поле деятельности, здесь она эксперт.— Родная моя, я так горжусь тобой. Ты добьешься огромного успеха. Это просто чудесно. Но… Арран, дорогая, что ты собираешься надеть?Арран смотрела недоумевающе.— То же, что и всегда.Изабель пришла в ужас:— Но ведь нельзя же сниматься для «Журнала» в майке и джинсах!Она повезла Арран в магазин. После длительного обсуждения с продавщицей остановилась на пятисотдолларовом неброском платье из хлопка с гофрированным лифом. Его глубокие тона должны хорошо смотреться на экране, так же как и рисунок, не слишком крупный и не слишком мелкий.Арран, как всегда незаметно для себя, подчинилась натиску Изабель. Оживилась она лишь при покупке туфель.— Не нужны мне туфли. Вот что я хочу. — Она указала на пару блестящих красновато-коричневых высоких ботинок. — Они мне нравятся, и они будут прекрасно смотреться с новым платьем.Дальше начались баталии по поводу ее прически.— Скажи на милость, кто тебя стрижет?— Фатсо. Примерно раз в два месяца.— Так я и думала!Она повела Арран в дорогой салон на Юнион-сквер.Результат получился блестящий, однако Арран знала, что через несколько минут от прически ничего не останется.Вдобавок, по-видимому, от нервного напряжения у нее на лбу, между бровями, выступило какое-то темное пятно, и она пришла в ужас, уверенная, что миллионы телезрителей сразу обратят на него внимание. И в довершение ко всему, приехав на телестудию, Арран узнала, что, словно по злому капризу судьбы, сразу после нее пойдет программа со Стефани Лоренц — создательницей всемирно известной косметики и средств по уходу за кожей. Стефани приехала вместе с двумя своими лучшими моделями, с такими же прическами, как у Арран Но на них это смотрелось совершенно по-другому.Арран в отчаянии прикрыла глаза рукой. Ну почему Изабель не могла прийти сюда с ней, поддержать ее в эту минуту? Но нет, Изабель отказалась наотрез:— Ни в коем случае, дорогая Это твой день, и только твой.— Сегодня у нас в студии молодая писательница, которая в скором времени, мы уверены, перевернет весь литературный мир. Арран Уинтер — захватывающая история успеха молодой девушки в нашей стране менее чем за пять лет. Работая в местном книжном магазине, она написала роман-бестселлер, не уступающий книге «В поисках мистера Гудбара».Обходительный молодой человек в дорогом спортивном пиджаке европейского производства и розовато-лиловой рубашке смотрел на Арран с улыбкой, идущей, казалось, от самого сердца.— Скажите, Арран, когда вы решили стать писательницей?— Когда мне было около шести лет.Арран старалась не забывать его инструкции: «Смотрите на меня или на красный огонек в камере. Не смотрите на экран». Он повторил это несколько раз. Лучше бы он вообще этого не говорил. Теперь глаза Арран то и дело обращались к экрану, как будто их притягивало магнитом.Молодой человек пошутил по поводу ее необыкновенной целеустремленности уже в раннем возрасте. Глаза Арран снова скользнули к экрану, на котором отражалась ее голова. Прическа выглядит ужасно! Она нервно откинула аккуратно уложенную челку со лба. Ну зачем они сделали ей челку! И еще она расстроилась по поводу новых ботинок. Она думала, что будет сидеть в кресле, так что все их увидят. А ее усадили рядом с ведущим за высоким барьером.— Арран, скажите, откуда писатель берет сюжеты для своих книг? Есть ли у вас какая-нибудь секретная формула?Слава Богу, вопросы по крайней мере простые и предсказуемые. Арран рассказала о сюжетах, с которыми у нее никогда не было проблем, о том, как создаются образы. Вспомнила о далеких днях в бирмингемской библиотеке.— Это действительно просто. Если вы умеете подойти к людям, они с вами разговаривают, и можно столько всего услышать… Вокруг такой богатый материал.— Вы работаете регулярно, в определенные часы?И сколько раз переделываете написанное?— Обычно я делаю четыре варианта. Первый — совсем черновой. Я просто набрасываю основные идеи. Во втором варианте я их развиваю. Третий вариант — отборочный. Я как бы отбрасываю мусор.Ведущий сощурил глаза.— В первый раз слышу, чтобы писательница называла свою работу мусором.— Писатели обычно говорят о законченной работе.Я же сейчас имею в виду сам процесс. Там бывает столько всякой чепухи. Тот писатель, который будет это отрицать, скорее всего говорит не правду.— Понятно. Теперь вот еще что. В книгах большинства современных писателей много секса и насилия.У вас, Арран…— Ну, разумеется, у меня тоже этого полно. Ведь люди же любят читать об этом.Ведущий поднял брови.— В самом деле? Вы выглядите такой молодой. Не может быть, чтобы секс сам по себе…Арран с удовольствием пустилась в пространные рассуждения по поводу отображения секса и насилия в литературе, начиная с «Ромео и Джульетты», включая «Трамвай „Желание“ и Библию. Она так увлеклась и этой темой, и своим собственным красноречием, что забыла об экране. Продюсер даже дал ей несколько минут лишнего времени. Когда Арран сказали, что время истекло, она была страшно разочарована.Позже, во время рекламной паузы, она услышала о том, какое получилось интересное интервью. Честный, откровенный разговор. Счастливая донельзя, она бросила на себя взгляд в зеркало… и радости как не бывало. Она выглядела как будто после драки. Волосы встали дыбом, две пуговицы на платье расстегнулись, в вырезе виден бюстгальтер.— Это не имеет значения, — утешала ее Изабель. — Ты много жестикулировала. Я уверена, никто и не заметил.Они сидели в ресторане «Л'Этуаль» за праздничным обедом. Кристиан тоже приехала. В первый раз после рождения Марка и Мелиссы сестры собрались вместе.— Надеюсь, нам для этого не всегда понадобится рожать детей или издавать книги, — шутила Изабель.Она остановилась в отеле «Хантингтон» на Ноб-Хилле, вместе со своим теперешним другом — богатым молодым конгрессменом из округа Ориндж. Арран никак не могла запомнить, как его зовут. То ли Морган Рэндалл, то ли Рэндалл Морган. Он обладал привлекательной, хотя и несколько старомодной внешностью и был явно без ума от Изабель. Они собирались пробыть в Сан-Франциско до завтрашнего вечера. Завтра Арран устраивала вечер с автографами в магазине «Могал букс».Изабель стала кинозвездой и очень много работала.Сейчас она одновременно снималась в двух фильмах и уже подписала контракт на третий. Съемки должны начаться сразу после окончания этих двух фильмов. Она сменила агента. Теперь вместо Дэвиса Уиттэкера ее представлял кто-то из знаменитостей, кажется, Уильям Моррис. Арран не представляла себе, как Изабель все это выдерживает.Она переехала в громадный особняк в южном колониальном стиле, наняла огромный штат прислуги и няню из Англии для близнецов. И она всегда была страшно занята. Даже в те короткие периоды, когда не работала.Бесконечные приемы, встречи с богатыми и знатными или просто известными людьми, такими, как теперешний конгрессмен, или мексиканский нефтяной миллионер, или иранский принц. Еще она постоянно покупала новые наряды для себя и подарки для других. У двухлетних близнецов были, наверное, все игрушки, какие только существуют на свете, а их шкафы ломились от одежды — они бы не могли ее всю износить за целую жизнь.Сама Изабель стала воплощенным божеством Голливуда. Тонкая, изящная, великолепная. Каждая черта лица, фигуры, деталь одежды — само совершенство.Арран, правда, иногда казалось, что Изабель слишком шикарно одевается, слишком много смеется, слишком часто откидывает с лица волосы… и слишком много пьет.Больше, чем когда бы то ни было.Кристиан, изящная, элегантная, загорелая, казалась отполированной до блеска. После громкого, хотя и вполне дружелюбного разрыва со Стивом Романо («Мы оба свободные люди и чувствуем, что настало время двигаться дальше») она целый год провела в компании автомобилиста-гонщика француза Рауля Валми.— Как интересно! — возбужденно говорила Арран. — Но это же ужасно. Что ты делаешь, когда он на треке? Я бы с ума сошла от страха.— Я больше не хожу смотреть гонки. Лежу в это время на берегу у какого-нибудь бассейна. Как ты думаешь, откуда у меня этот загар?Сейчас она чувствовала, что готова двигаться дальше.Вначале это все было захватывающе, но теперь интерес пропал. Рауль Валми оказался ужасным занудой. В жизни его волновали три вещи — автомобили, секс и он сам.В свои двадцать семь лет он был красив грубоватой красотой, с сильным, волосатым крестьянским телом.Сколько раз, лежа на кровати рядом с ним в каком-нибудь из городов Европы, Кристиан наблюдала, как Рауль внимательно изучает себя в зеркале, напрягает и расслабляет мышцы ягодиц, задумчиво проводит руками по ребрам и грудной клетке, по плоскому волосатому животу, поглаживает свои мощные бедра. Через пятнадцать минут этого самолюбования Кристиан по ритмичным движениям его плеч и спины могла сказать, что теперь он поглаживает пенис, торжествующе наблюдая за тем, как наступает эрекция. После этого он поворачивался к ней и демонстрировал ей член с гордостью шеф-повара, достающего из духовки пышное суфле.Нет, положительно пора двигаться дальше.Она никогда не была большой любительницей автогонок. Следя за автомобилями на треке, она не могла отличить машину Рауля от других. Они мчатся мимо и скрываются из вида, так что глазом моргнуть не успеешь.От их рева у нее начиналась головная боль. Так же как и от запахов бензина и перегретого металла, от бесконечных пресс-конференций и приемов, на которых Рауль хвастался и пыжился, как индюк.Почему бы ей не поступить так, как хочется? Она может себе это позволить. Вот пройдет вечеринка с автографами в честь книги Арран, и она отправится дальше.В другую страну, на другой континент, к другому мужчине… Как это прекрасно — быть совершенно свободной.Фридом устроил очень оригинальную витрину для книги Арран. Выставил коробки с огромными заголовками, в которых она была упакована, затейливо украсил их пучками соломы. Синдбад немедленно разрушил всю его работу, усевшись в самой середине витрины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53