Все свободное время она будет посвящать тому, чтобы доставлять ему удовольствие. Эти мысли подняли его настроение; Гюнтер радовался предстоящему вечеру, поскольку они уже договорились встретиться, и он снова овладеет ее прекрасным телом. Когда Гюнтер думал об этой части сегодняшнего вечера, ему вспоминались несколько прелестных штучек из секс-шопа, которые следует попробовать. На следующем светофоре он развернул машину и вернулся в центр. Где находится магазин Беаты Узе, Гюнтер помнил с более ранних времен.
Попрощавшись ранним утром с Марион, Моника задумалась о том, каким может быть ее участие во всей этой истории. Вместе с Ричи она пила кофе в офисе, попутно обсуждая некоторые деловые вопросы. Когда он ушел к себе в кабинет, Моника спросила себя, почему не поговорила с Ричи о Дирке. Наверное, для этого нет никаких оснований; точнее, подсознательно она опасалась навредить своим вмешательством. Линда едва ли обречена на встречу с Эросом Рамазотти в парфюмерной лавочке. Он не пойдет покупать туда туалетную воду или лосьон после бритья. Так что ее Эросом Рамазотти стал Гюнтер Шмидт. До чего глупая история! Неужели такие вещи повторяются в жизни? Или Клаус настолько пленил Понтера своим поступком, что тот решил во что бы то ни стало последовать его примеру? Трудно было ожидать подобного от Гюнтера. Хамство – свойство менталитета Гюнтера. Но уж если он хотел изменить свой имидж, мог бы завести себе зубочистку, добытую у племени зулусов. Почему никто не сказал ему, как смешно это выглядит со стороны? Или другие считают это не смешным, а мужским поступком? Мощно? Достойно зависти? Моника не знала этого. Скорее всего, никто не разгадает, что движет ими. Но Линда? Это словно встряхнуло Монику, и она пошла в кабинет Ричи. Он поднял глаза от компьютера.
– Мы о чем-то забыли?
– У меня не идет из головы твой друг Дирк. Что с ним сейчас?
– Я тоже с удовольствием узнал бы это. Не могу его застать. Он будто растворился в воздухе!
– Новая любовь? Ричи усмехнулся:
– Думаю, он все еще пытается разгадать загадку старой.
– А что делает Линда? – допытывалась Моника.
– Об этом лучше спроси у Ирэн. Они не рассказывают мне своих секретов, к сожалению!
Моника бросила на сына насмешливый взгляд, потрепала его за волосы и вышла из кабинета.
Начиная разговор, Анна Кель глубоко вздохнула. Она понимала, что отказать такой женщине, как Марион Шмидт, будет нелегко. Анна подозревала, что муж Марион постарается поставить в этой трудной партии ей шах и мат в несколько ходов. И если бы Анна не опасалась, что эта дуэль нанесет ей лично ущерб, она с удовольствием сыграла бы эту партию до конца. Чтобы бороться с Гюнтером Шмидтом, недостаточно только прекрасного знания своего дела. Здесь необходимо проявлять хитрость и предусмотрительность, чтобы предвидеть все его ходы и уловки.
– Кель, – представилась она. – Добрый день, госпожа Шмидт.
Марион кратко рассказала о том, что Анна уже знала, и напряженно ждала ответа.
– Документов нет, счета обнулены, – вслух рассуждала Анна. – Да, это классический ход. Наверняка он и свои фирмы уже пристроил?
На другом конце линии молчали.
– Госпожа Шмидт?
– Я не знаю этого. – В голосе Марион звучит отчаяние.
– Вы понимаете, что это означает, если…
– Значит, он заранее подготовил разрыв!
На такой случай у Анны нет рецепта. Оставалось только констатировать полный финансовый крах. Но Марион осознала этот факт только что и совершенно внезапно. И это уязвило ее больнее всего. Ей показалось, что она вот-вот потеряет самообладание и расплачется.
Анна догадалась об этом.
– Как же он обосновал свой разрыв с вами? Каждое слово запечатлелось в памяти Марион, и она привела свой диалог с Гюнтером почти дословно.
– «Не будь так великодушен», – сказала я ему в ответ на предложение оставить мне автомобиль, – закончила Марион. – Конечно, это был сарказм.
– А он?
– Он понял это правильно и ответил: «Это мой стиль!»
«Да, это действительно твой стиль, коррумпированный филистер», – подумала Анна, но заговорила о другом:
– Не могу обещать, что мы обыграем его. Он имеет очень большое влияние в Рёмерсфельде. И у него большие связи.
– Да знаю я все это, – отозвалась Марион. Разумеется, «всем этим» она прежде весьма гордилась. Теперь «все это» направлено против нее. А тридцать пять лет назад Гюнтер произносил высокопарные слова о том, что будет оберегать и защищать ее до последних дней жизни. Это было в их первую брачную ночь. Теперь ему оставалось защитить Марион от себя самого. Как порой непредсказуема жизнь! – Я прекрасно понимаю, как рискованно то, что затеяла, – добавила она и подумала: «Но у меня нет выбора».
Голос Анны выразил решимость:
– Я тоже. Если он победит, мы с вами станем отбросами общества. Полагаю, вы отдаете себе в этом отчет. У нас один шанс из ста при условии, что мы будем работать сообща и энергично.
– Я готова делать все, что нужно! Можете на меня положиться, фрау Кель. И спасибо вам…
Манфред, едва проснувшись, позвонил в офис и сообщил, что попал вчера в аварию, после чего снова улегся в постель. Еще немного, и он может считать себя покойником, что в сложившейся ситуации едва ли не лучший выход. Машины нет, денег нет, только один обман и мысли о смерти. Манфред заворочался. Он же почти сделал то, что хотел, с этой обманщицей. Как такое случилось? Вообще во всем виновата Марион Шмидт. Это она сделала его банкротом, а теперь сидит на своих денежках и смеется над его крахом. А он должен придумывать, как спасти свою шкуру. Манфред поднялся и принял две таблетки снотворного. Если в Рёмерсфельде хоть кто-то узнает, что он купил бросовый участок земли за 180 000 марок, над ним будет смеяться весь город… О дальнейшем ему не хотелось даже думать. Хорошо бы хоть немного забыться. Может, во сне придет какое-нибудь решение.
Аннемари Розер развеселилась так, как еще никогда прежде. Сегодня после обеда в приют придут репортер из газеты «Курьер» и редактор местной газеты новостей. Регине удалось подкинуть им тему насчет успехов Аннемари в деле защиты животных. Подлинных фактов об этой истории там, конечно, никто не знает, но сенсационный материал обеспечен. Истории о животных обычно идут на ура, особенно в субботних выпусках «Курьера».
У Иоахима Веттерштейна не выходила из головы история, рассказанная Марион Шмидт. У Гюнтера вся жизнь крутится вокруг бизнеса, поэтому Иоахим сомневался в личной подоплеке его поступка. Связывать происходящее с сыном – слишком смело. Поэтому, прежде чем спросить Дирка, Иоахим решил сам прояснить некоторые моменты этого дела. Он позвонил своему референту, занимающемуся вопросами строительства, и попросил его принести план местности, окружающей приют для животных. Узнав, чья там земля, он получит хоть какую-то информацию.
Часом позже он попросил секретаря соединить его с Максом Дреером и узнал от него, что участок рядом с приютом продан обществу охраны животных.
– Что случилось? – спросил Макс Дреер. – Вчера здесь объявилась некая госпожа Шмидт, которая интересовалась тем же самым. Что в этой земле особенного?
– Скорее всего, ничего, – ответил бургомистр, подумав, что так оно и есть.
«Что можно сделать с этим участком?» – размышлял Иоахим. Он осведомился в строительном ведомстве, не поступало ли предложений по изменению назначения этих площадей. Ему ответили, что ничего подобного не было. Почему же Аннемари Розер купила в интересах общества охраны животных кусок земли? Если вообще в интересах общества. Он углубился в историю распределения и владения граничащих с участком земель. Между фермерским хозяйством и данным участком земли находились пахотные площади, по-прежнему принадлежащие Дрееру, но остаток… Иоахим схватил телефон. На этот раз он не просил соединить его, а позвонил сам. Он застал Монику в ее офисе.
– Скажи, имя твоего отца Бертольд? Бертольд Херцог?
– Да, а что?
– Я так и думал. Херцог – твоя девичья фамилия, но в том, что твоего отца зовут Бертольд, я не был уверен. Ты знаешь, что вам принадлежит гектар земли возле приюта для животных?
– Конечно. Моя мать получила его в приданое. Совершенно бесполезная земля, если я не заблуждаюсь.
– А как эта земля попала к твоей матери?
– Мой дед был тогда одним из крупных фермеров. Мой дядя, брат матери, унаследовал эту землю. Но он уже довольно старый.
– А как девичья фамилия твоей матери?
– Почему ты интересуешься этим?
– Говори же!
– Дреер.
– Сестра Макса Дреера?
– Да, но теперь…
– Мы можем с тобой встретиться? Срочно!
– Все так плохо? – спросила Моника.
– Очень плохо!
Упаковывая товар в магазине, Линда размышляла о том, что делать с деньгами. Нести их в банк она не хотела. Зная тамошних служащих, Линда была почти уверена, что такие суммы вызовут у них по меньшей мере удивление. Она откроет накопительный счет в каком-нибудь другом банке, скорее всего, в Штутгарте, и будет вносить на этот счет все деньги, полученные от Понтера. Это радовало ее. Оставалось надеяться, что Гюнтер не зайдет в своих сексуальных желаниях слишком далеко. Или, что еще лучше, предпочтет нормальный секс, который, вероятно, получал и прежде. Нормальный рацион для мужчины.
Моника немедленно отправилась в путь. Значительно безопаснее встречаться в городской управе, чем в каком-нибудь ресторане, на природе или даже у нее дома. Что делает и с кем встречается обер-бургомистр такого маленького городка, как Рёмерсфельд, знают почти все жители. Их отношения могли дорого ему обойтись, а они оба не хотели этого. Они знакомы еще со школы, входили в одну компанию, очень любили тогда друг друга, вместе сдавали экзамены на аттестат зрелости. Потом вступили в брак. Иоахим влюбился тогда в молоденькую Ильзе, прелестницу из соседнего с Рёмерсфельдом местечка, с личиком цвета спелого персика, а Моника нашла Клауса, даровитого, перспективного, занятого в сфере имущественных отношений. С годами Иоахим и Моника поняли, что все еще желанны друг другу, тогда как любовь к партнерам по браку постепенно прошла. Время от времени они поговаривали, что было бы хорошо возобновить прежние отношения.
Они прошли в зал заседаний, и Иоахим закрыл дверь.
– Надеюсь, сюрпризов, подобных вчерашнему, сегодня не будет. – Иоахим усмехнулся.
– Я могу кое-что рассказать тебе в дополнение ко вчерашнему. – Моника посвятила Иоахима в историю Марион.
– Интересно, – сказал Иоахим. – Значит, это все-таки имеет личный характер. Вот уж не предполагал! Но может, наш друг Шмидт невольно натолкнул всех кое на что!
– О чем ты? – спросила Моника.
Давая понять, что дело касается только их двоих, Иоахим поставил два стула совсем близко, и они сели рядом.
– Речь пойдет о некоей секретной операции X? – прошептала она.
– Вполне возможно, речь идет об огромном количестве денег.
Манфред проснулся часа через два. Он спал в состоянии, близком к коматозному, укрывшись с головой толстым одеялом, и теперь голова раскалывалась от боли. К Манфреду не пришло во сне решение его проблемы. «Я должен заняться делом», – сказал он себе и направился в ванную принять холодный душ и побриться. Он едва не прослушал звонок телефона, но громкий голос на автоответчике привлек его внимание. Манфред поспешил в гостиную, чтобы выяснить, кто звонит. Видимо, с работы, но – нет. Это Моника Раак.
– Мне сказали в офисе, что вы не совсем здоровы. Полагаю, причина вашего недуга – участок земли рядом с приютом для животных. Вы прикупили по случаю совершенно бесполезный кусок земли с сараем за бешеные деньги. Догадываюсь, какая теперь у вас головная боль.
Манфред рухнул на стул.
– Откуда вам это известно? – слабым голосом спросил он, прижав руку ко лбу.
– Думаю, завтра об этом узнает весь город. Журналисты уже там, и сенсационная история о продаже земли завтра появится на первых полосах.
– О нет! Это мой конец!
– Скажете тоже!
Манфреду с трудом удалось взять себя в руки.
– Что вы хотите?
– Выкупить у вас землю по весьма достойной цене!
– Зачем?
– Земля принадлежит моей семье. Макс не имел права продавать этот участок без согласия всех родственников. Ни госпоже Розер, ни кому-то еще!
– Я не совсем понимаю.
– Макс Дреер – мой дядя. Его хозяйственный двор – родительский дом моей матери!
– Ага!
Манфреду все становится понятно. Можно вынуть голову из петли. Он нашел дурочку, готовую вернуть ему деньги.
– Сколько? – осведомился он.
– 90 тысяч марок.
– Но это только половина! – возразил Манфред.
– Половина или вообще ничего. – Голос Моники прозвучал решительно.
– Так не пойдет. Я заплатил за землю 180 тысяч марок!
– Что вам на это сказать? – Моника засмеялась. – Сами виноваты, господин Бушельмейер. Но для меня это еще неприятнее. Я должна сейчас свою, заметьте, свою землю, цена которой 10 тысяч, выкупать за 90 тысяч марок. И все, простите, только из-за вашей глупости. Вам следовало бы благодарить меня за такое предложение. Я могла бы вообще бросить вас на произвол судьбы.
– Но у меня есть проблема, – заметил, помолчав, Манфред. – Мне очень нужно достать оставшиеся 90 тысяч, иначе я погиб!
Довольная собой и жизнью, Моника положила трубку. Она и не ожидала, что Манфред сдаст поле боя так бездарно и без сопротивления. Он, видимо, смертельно боится чего-то. Как и было условленно, очень скоро ей позвонил Иоахим.
– Земля в моих руках, – сообщила ему Моника. – По оговоренной цене. Мы урегулируем все с нотариусом сегодня же. Ты можешь внести во вторник в повестку дня соответствующий пункт.
Больше часа Гюнтер бродил по салону Беаты Узе. Уж коли он попал сюда, то не уйдет, пока не пересмотрит все товары. Когда Гюнтер собрался уходить, в пакете с покупками у него лежали две кассеты с порнофильмами (он посмотрит их вместе с Линдой: надо что-нибудь перенять оттуда) и вибратор на батарейках – такого огромного размера, какого его дружок не достигнет, пожалуй, даже после трех пилюль. Надеясь, что это придется Линде по душе, Гюнтер направился к машине.
Марион принесла в контору Анны Кель все, что удалось найти и показалось важным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38