«БМВ» пользуются у населения большой популярностью – даже если в багажнике и не лежит миллион.
«Я должен думать о чем-то отвлеченном, не касающемся моей акции», – начал Клаус сеанс аутотренинга. Но ничего, кроме имущественного спора с первой женой, желания Регины поехать в отпуск, суммы на его опустевшем счете, на ум не приходит. И мысли возвращаются к лежащему в багажнике миллиону. После третьего круга возле машины Клаус почувствовал, что ему ничего не помогает. Рубашка прилипла к спине. На улице к тому же нестерпимо жарко.
Он снова сел в машину, вставил компакт-диск с вариациями на тему произведений Гайдна и начал постепенно успокаиваться. Через восемнадцать минут музыка закончилась, и Клаус запустил воспроизведение еще раз. К началу третьего прослушивания он готов был завести мотор и продолжить путь к границе. С музыкой Гайдна он пересек таможенный пост с австрийской стороны и через минуту с излишне любезной улыбкой, как у Алисы в стране чудес, приветствовал швейцарского таможенника.
– Ничего облагаемого пошлиной, – произнес Клаус и спокойно проехал границу поста.
Когда он вырулил на дорогу, ведущую в Вадуц, лицо его побелело, но широкая улыбка еще долго не сходила с него. Да, он сделал это. Деньги движутся по пути в «никуда».
Услышав, что ее зовут к телефону в парфюмерном магазине, Линда испугалась. Только бы не Гюнтер. Не хватало еще, чтобы он узнал, где она зарабатывает себе на хлеб.
Но это оказалась Грета Кремер, которая напомнила Линде, что ждет ее к себе на демонстрацию очередной коллекции белья.
– Я не забыла про вас! – обрадовалась Линда.
– Я пожелала еще раз убедиться, что вы придете. Собирается прекрасная компания, думаю, будет очень весело, и вам удастся выгодно продать большую партию.
– Спасибо, мне было бы это очень кстати!
– Надеюсь, все получится.
Линда положила трубку. Гюнтер вынул двумя пальцами из бумажника и дал ей то, ради чего она должна будет полночи кривляться непонятно перед кем, выслушивая глупые шутки, и улыбаться, делая при этом счастливое лицо.
«Ты опускаешься до уровня проститутки, – сказала она себе, – смотри же, Линда, не упади еще ниже, вместо того чтобы взлететь!»
Дирк провел бессонную ночь. Ричи, как настоящий друг, примчался вчера ему на помощь, забрал из полицейского участка и пошел вместе с ним в злополучный кабак в качестве группы силовой поддержки. Дирк, как и в прошлый раз, сразу разыскал это место и, исполненный энтузиазма, вошел внутрь. Как и в прошлый раз, глаза его не сразу привыкли к темноте. Но, едва освоившись, он узнал помещение, где был вчера.
– Это здесь!
– Ну, тогда вперед!
– Вот ваши пятнадцать марок, – подойдя к стойке, обратился Дирк к мужчине, стоявшему к нему спиной.
Тот обернулся, оглядел Дирка и протянул руку.
– Спасибо!
Дирк выжидал. Мужчина щелкнул пальцами и сделал требовательный жест рукой.
– Ну что же ты? Раздумал? Я, честно говоря, не знаю, за что ты хочешь дать мне денег, но если предлагаешь, отчего не взять? А, малыш?
Это что, плохая шутка?
– Я оставил вашему коллеге в залог свои часы, потому что у меня украли кошелек и я не мог расплатиться. – Дирк пытался скрыть напряжение. – Я задолжал пятнадцать марок. Вот они. А сейчас я хотел бы получить мои часы.
– Моему коллеге? Что за ерунда! У меня нет никакого коллеги, парень, в этом заведении работаю я один.
– Но это же неправда! – воскликнул Дирк. – Несколько часов назад здесь был парень с лицом боксера, который обслуживал меня. И отобрал часы. Я хочу вернуть их!
Парень холодно посмотрел на него прищуренными глазами, потом натянуто улыбнулся.
– Если я передам ему твои слова, то и у тебя скоро будет нос как у боксера, мошенник! Это же был Эдди по прозвищу Малыш, и если ты ему что-то задолжал, то и разбирайся с ним сам. Он здесь такой же гость, как и ты!
– Эдди – это кто? – вмешался Ричи.
– Эдди – это Эдди. Он может зайти, может не зайти. Если у него теперь есть дорогие часики, то какое-то время он не будет заходить. Но вы можете подождать его. Мне, собственно говоря, все равно, кто проводит здесь время.
– Я иду в полицию! – Дирк повернулся.
– Тогда оставь деньги, мальчик, или ты отправишься к этим ищейкам как не уплативший по счету.
Дирк не пошел в полицию, сочтя это нелепым, и лежал теперь в постели, чувствуя себя жалким и ничтожным. Будущий юрист, обязанный разбираться в таких делах и предотвращать их! Преступления против жизни, какая ирония судьбы. Вчерашние сцены не выходили у него из головы: тип со своими прищуренными глазками и отчетливое чувство, что этот Эдди во время их разговора сидел в соседней комнате и наблюдал все сквозь приоткрытую дверь. Дирк – посмешище. Да, были в его жизни куда лучшие дни. Но во всем этом виновата Линда.
Она больше не давала о себе знать.
Вела себя так, словно он не существует!
Дирк ворочался, отрешенно смотрел в потолок; внутри у него все кипело и бурлило.
Внезапно он сел.
Ему не следовало так поступать с Линдой, когда она пригласила его на ужин. Может, ей действительно было очень плохо в тот момент. Значительно хуже, чем он предполагал.
Дирк вцепился руками в волосы.
Может, позвонить ей?
Взглянув на часы, он понял, что у нее сейчас обеденный перерыв. Может… Одним рывком Дирк спрыгнул с кровати, побежал в душ, встал под струи воды и, не успев толком вытереться, натянул джинсы и футболку. Но затем снял эту одежду: черные джинсы и черная рубашка с короткими рукавами показались ему более подходящими. Небритое лицо тоже не его стиль. От напряжения Дирк два раза порезался; потом побежал вниз по лестнице через три ступеньки. Кто знает, почему Шмидт привозил ее домой? В конце концов, для этого могли быть совсем особые причины. Надо выбросить эту книжку про женскую психологию на помойку. Откуда автору книги знать, что представляет собой его Линда? Уже на улице, которая вела к магазину Линды, Дирк заметил, что она идет по другой стороне. У него перехватило дыхание. Линда восхитительна! Как она движется, как прекрасна ее походка, как великолепны черные волосы! Вся она словно неразгаданная тайна, даже' ритм шагов у нее особенный. «И это совершенство принадлежит мне», – с гордостью подумал Дирк и радостно устремился к ней. Но Линда подошла к одному из магазинов и не заметила его. Даже не почувствовала, что он рядом. Разве у влюбленных не должно быть седьмого чувства?
Сделав еще несколько шагов вперед, Дирк остановился на противоположной стороне улицы, удивленно оглядел вывеску над входом в магазин. «Индра» – самый дорогой в Рёмерсфельде бутик верхней одежды. Что Линде там нужно? Неужели она потеряла работу, а он ничего об этом не знает?
Стоя на другой стороне улицы, Дирк не мог узнать, что нужно Линде в этом магазине. Он перешел улицу и замер рядом с огромной витриной.
В тот момент, когда он заглянул через витрину в магазин, Линда вертелась перед огромным зеркалом и рассматривала себя со всех сторон. Она заметила его отражение в зеркале, их взгляды встретились, и они несколько секунд смотрели друг на друга. Линда повернулась к витрине, держа перед собой платье и прикрываясь им как щитом. Дирк словно прирос к месту и неподвижно уставился на нее. Линда ждала его реакции, но ничего не угадала по лицу Дирка. Отвернувшись, она направилась к длинной штанге, на которой развешаны платья, и начала перебирать их.
Замерший Дирк чувствовал себя как побитая собака, но не понимал почему. Почему Линда не выскочила к нему из магазина? Что пролегло между ними, кроме толстого стекла огромной витрины бутика? «Мне, наверное, следовало бы зайти и прямо спросить ее об этом, – размышлял он, – но будет ли это правильным шагом? Она, похоже, больше думает сейчас о новом платье, чем обо мне».
Линда краем глаза заметила, что Дирк уходит. «Вот так, оказывается, и заканчивается большая любовь. Он даже не попытался подойти и поговорить со мной о том, что происходит. Его совсем не беспокоит, что со мной, что я чувствую и думаю. Он посмотрел на меня и пошел прочь. Вот так просто».
Приподнятое настроение Линды улетучилось. Она вышла на улицу, но нигде не увидела Дирка. Боль, нестерпимая боль где-то под сердцем. Ему, в самом деле, нет до нее никакого дела. От осознания этого боль усилилась. Наверное, Дирк завел себе другую подругу, которая приходит к нему теперь в его лачугу, а ей остается сказать ему только последнее «прощай». Идиот!
Линда вернулась в парфюмерный магазин. Лучшее лекарство от любовных страданий – работа. Поэтому осталось только паковать и сортировать товар.
Клаус открыл в одном из банков Вадуца счет и положил на него привезенный миллион. Это было не самой серьезной проблемой. Сумма в один миллион марок принимается в банках Лихтенштейна без каких-либо затруднений. Вот встреча с коллегой из Лихтенштейна, таким же, как и он, советником по имущественным вопросам обещает быть куда сложнее. Тот должен был временно принять управление акционерным обществом Клауса, чтобы обеспечить анонимность, их мероприятия. Потому что обнаружить, куда ведут следы, было очень просто. И это Клаусу предстояло предотвратить.
Когда часы пробили четыре, Аннемари Розер сняла трубку телефона. Вот он, конец рабочего дня! Ей даже незачем смотреть на часы, чтобы определить это время. За многие годы ощущение времени вошло в подсознание. Аннемари набрала номер Манфреда Бушельмейера. Трубку сняли после первого гудка. Аннемари усмехнулась. Он все-таки ждал ее звонка.
– Господин Бушельмейер? Да, в принципе на пути нашей сделки никто не стоит.
Она услышала в трубке напряженное молчание.
– Но? – наконец спросил он.
– Как было сказано, у вас есть соперница в этом деле. – Аннемари напряженно уставилась в точку на противоположной стене кабинета.
Бушельмейер помолчал, потом спросил, затаив дыхание:
– И что все это означает?
– За небольшое вознаграждение я могла бы решить вопрос в вашу пользу.
– Насколько небольшое?
Аннемари показалось, что она ведет себя нагло, но решила довести игру до конца. Выигрывает тот, кто рискует.
– 10 тысяч марок.
– Разве вам мало того, что вы получите от этой сделки?
– Я лишь посредник между вами и обществом защиты животных. Или между…
Манфред Бушельмейер знал, что она хочет сказать. Между обществом и Марион Шмидт. Значит, Марион Шмидт не станет платить за посреднические услуги? Но он не мог ее об этом спросить. Это было бы опасно.
– Подождите секунду, – сказал Бушельмейер, подвинув к себе калькулятор.
При средней цене продажи тридцать семь марок за квадратный метр, при условии покупки земли по семнадцать марок и посреднических деньгах в сумме 10 тысяч марок он заработал бы все еще приличную сумму – около 190 тысяч. Однако он проговорил:
– Ваши посреднические несколько высоковаты.
– Маклеры берут больше! Это тоже верно.
– Ну ладно… – Он ухмыльнулся. – Вопрос в том, стоит ли вообще эта земля таких денег. – Но вы же знаете, моя матушка… А желание пожилой матери для почтительного сына превыше всего!
– Да, даже слишком!
– Что вы сказали?
– Надеюсь, она будет счастлива в своем домике рядом с приютом для животных.
– Это и мое искреннее желание. – Бушельмейер откашлялся. – Где и когда мы составим и заверим договор?
– Питер Ланг, мой адвокат, подготовит необходимые документы, и, если вы согласны, мы уладим дело в его присутствии уже завтра вечером. Кстати, господин Бушельмейер, деньги только наличными.
– Вы имеете в виду наличные за ваше посредничество?
– Наличные и за посредничество, и за землю. Если же вы выпишете мне чек, я должна буду сначала проверить его подлинность и лишь затем подпишу договор. Тогда все затянется не на один день. Полагаю, вы не хуже меня осведомлены в этих вопросах.
«Наличными? Но где я сейчас наскребу столько денег?» Манфред Бушельмейер складывал цифры столбиком на листочке бумаги: 180 тысяч.
– Конечно, – сказал он и нарисовал снизу три жирных восклицательных знака.
Доктор Юрген Бергер – профессионал высочайшего класса. Это Клаус увидел с первого взгляда. Они договорились встретиться в офисе Бергера в Вадуце, и Клаус едва не опоздал, потому что не сразу нашел нужный адрес. Офис располагался в современном здании. Среди множества табличек с именами и названиями значилась и фамилия Бергера. Когда Клаус, стоя посреди огромного коридора перед нужной дверью, нажал звонок, доктор Бергер встретил его и провел через довольно узкий проход в дверь своего кабинета. Клаус не видел, что происходит в соседних помещениях, но по количеству телефонных звонков понял, что объем работы в этом офисе очень велик. Доктор Бергер – типичный представитель делового мира. На нем серый костюм и галстук скромных тонов. Он – сама серьезность. На мизинце его левой руки маленький перстень. «Тоже мне украшение для мужчины», – скептически подумал Клаус. Но мысль о том, что перстень может быть семейной реликвией, успокоила Клауса. В целом господин Бергер выглядит безукоризненно. Густые, коротко подстриженные волосы, высокий лоб, энергичный подбородок и несколько женственный рот. Полные губы у мужчин неприятны Клаусу. Такой рот, по его мнению, был характерен для инфантильных, склонных к сентиментальности мужчин. Тем не менее, Бергер казался Клаусу, по крайней мере на первый взгляд, вполне подходящим человеком для той разновидности бизнеса, в которой был занят.
Бергер сразу перешел к делу. Он предложил Клаусу сесть, а сам занял место напротив. Затем попросил Клауса еще раз кратко повторить то, о чем они уже беседовали по телефону, и сделал какие-то пометки. Наконец он поднял взгляд.
– Не вижу никаких проблем в том, чтобы реактивировать ваше акционерное общество, – сказал Бергер. – Вы, господин Раак, единственный акционер и, кроме того, состоите вместе с двумя гражданами Лихтенштейна, которых я намерен сегодня принять, в наблюдательном совете. Я председатель и тем самым управляющий делами акционерного общества, поэтому буду осуществлять скупку и продажу. – Бергер листал свой блокнот. – Уставной капитал составляет на сегодняшний день 100 тысяч франков, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38