Да, да, да, — Рейчел вскинула руку, предупреждая возражения со стороны Эмили, — и мне порой кажется, что Кэтлин хотела бы забыть о некоторых своих особенно смелых экспериментах. И я не буду спорить — иногда рядом с ней появляются отвратительные типы. Но это не дает тебе права называть Кэтлин мусорным баком. И у меня были неудачные знакомства с парнями, однако я не чувствую себя растоптанной и униженной.
— Что касается Кэтлин, — Эмили поморщилась, — по-моему, человек, у которого не осталось ни капли самоуважения и чувства собственного достоинства, выглядит довольно жалко. И причина ее нелюбви ко мне вполне понятна: Кэтлин невольно вспоминает, что последние лет десять барахтается в грязи, в которую я почему-то до сих пор не влезла. Ты вот говоришь, будто можно переспать с одним, с другим, потом отряхнуться и как ни в чем не бывало идти дальше. Вероятно, для кого-то это действительно так. Но отнюдь не для всех. — Эмили посмотрела на Рейчел и повторила убежденным тоном: — Не для тебя, Рейчел, я уверена, к тебе это не относится. Ты просто обманываешь себя и стараешься закрыть глаза на очевидный факт. Сознайся, были моменты, когда ты чувствовала себя и растоптанной, и униженной. Ты знакомишься с парнем — ах, он такой замечательный! Чего ждать? Уже после первого свидания ты примеряешь его фамилию: миссис такая-то, звучит неплохо. А он раз — и не позвонил. Ты вся в слезах и соплях валишься на диван и проводишь целую неделю в глубочайшей депрессии. И только из-за того, что переспала с ним. Ну а если бы между вами ничего не произошло, тебе не было бы так больно и обидно. Разве я не права?
— Права, до тех пор, пока тебя не захватит безумная, сметающая всяческие разумные доводы страсть — естественное желание, в котором нет ничего плохого. И пока ты не узнаешь настоящую страсть, ты никогда не поймешь, пришла ли она, твоя Большая и Светлая Любовь. Потому что любовь нельзя вычислить.
— Ее просто надо дождаться. И я верю, что встречу мужчину, который полюбит меня такой, какая я есть, и согласится ждать. Я же не говорю о полном воздержании, речь идет всего лишь о терпении, в котором тоже нет ничего плохого. Быстрорастворимый кофе, быстрый загар под искусственным солнцем, ресторан быстрого питания, стремительные отношения и моментальный секс — скорей, скорей, подайте нам все и сразу. Почему все вокруг спешат, словно ценность имеют только те вещи, которые можно получить сейчас, сию минуту.
Эмили разошлась не на шутку, но, увидев, как вытянулось лицо подруги и как вместо возмущения на нем появилось оскорбленное выражение, осеклась.
— Пойми, я не осуждаю тебя и вовсе не хочу сказать, что твои взгляды на любовь и секс ошибочны. По-своему ты права.
— А ты нет, — упрямо сказала Рейчел.
Эмили удивленно захлопала глазами.
— Посмотри на себя, ты же всего боишься — боишься принимать решения, боишься совершить ошибку, боишься страдать — боишься жить! Ты считаешь свою невероятную осторожность огромным достоинством? Но страдания дают опыт, ты учишься преодолевать страдания и двигаешься дальше. И как бы ты ни старалась, тебе не удастся избежать неприятностей, обид и разочарований: тебя может оскорбить начальник, твою любимую собачку может переехать грузовик, твои родители могут бросить тебя и свалить в Новую Зеландию… Но ты выжила, не так ли? Никакой катастрофы не случилась. Твои страдания дали тебе возможность понять, что для тебя самое главное, чем ты дорожишь и к чему стремишься, что ранит тебя больше всего на свете, но вместе с тем ты знаешь, что делает тебя счастливой.
Рейчел вылезла из постели, скинула пижамную кофту и стала натягивать свитер на голое тело.
— Я бы задернула занавески, — сказала Эмили и робко улыбнулась. — Или это тоже является признаком моей боязливости?
Рейчел подошла к окну, рывком задернула шторы, изобразила на лице стыдливую гримасу и повернулась спиной к Эмили.
— Причина твоей боязливости кроется в странном предубеждении, что, если ты полностью отдашься мужчине, он непременно поступит с тобой как последний подлец. Но даже если и так — твое нежное сердце пострадает ничуть не больше, чем наши очерствевшие души. Переживешь пару трагедий и научишься справляться со своими чувствами. Неприятности закаляют.
Эмили, опустив голову, разглядывала складки на скомканном одеяле.
— Я не боюсь совершить ошибку, — сказала она. — Просто до сих пор у меня не было такой возможности, или соблазна… Я не встречала мужчину, который вызвал бы во мне ту безумную страсть, о которой ты говоришь.
— А когда встретишь?
— Когда встречу, тем более буду следовать своим принципам. На то они и принципы, чтобы не изменять им, особенно после того, как я прожила с ними двадцать пять лет. Я докажу, что мое терпение и ожидание были не напрасны, докажу, что секс с мужчиной, которого ты любишь, приносит счастье, настоящее счастье, гораздо более полное, чем сиюминутное удовольствие. Я никогда не буду общаться с мужчинами просто ради развлечения, не хочу, чтобы по улицам ходили толпы самцов, которые видели меня в самые интимные моменты жизни, а потом, спокойно встав с постели, уже через десять минут не помнили, как меня зовут.
— Угу, — Рейчел застегнула молнию на джинсах, — ищи своего принца. Желаю удачи!
— И найду, — Эмили тяжело вздохнула. — Обязательно найду.
— Тебя ждет долгий и трудный путь, как восхождение на Эверест.
Эмили махнула на нее рукой и вернулась к теме, ради которой, собственно, и примчалась к Рейчел в полураздетом виде.
— Почему Кэтлин пригласила на вечеринку Оливера? Как думаешь, он ей нравится?
Тот же вопрос Эмили задавала Холли, когда прибежала к ней из Ричмонд-парка, заляпанная грязью с головы до ног. И Рейчел ответила точно так же, как Холли:
— Но ведь и тебя она тоже пригласила. Мне кажется, Кэтлин хочет наладить отношения именно с тобой.
Эмили с опаской приоткрыла дверь, убедилась, что на лестнице никого нет, и, перепрыгивая через две ступеньки, понеслась вниз к своей квартире. Вернувшись в спальню, она подошла к зеркалу и оценивающим взглядом окинула собственное отражение. Хотя Эмили и не считала свою осторожность неоспоримым достоинством и убеждала подругу, что не боится совершать ошибки, однако в глубине души понимала — Рейчел права. Принять решение и отважиться на смелый шаг будет очень непросто. Интересно, насколько далеко она готова зайти, чтобы завоевать Оливера?
10
— Ты стала какой-то другой. О, да ты совершенно изменилась.
— Нет!
— Да. Очень изменилась, до неузнаваемости, даже взгляд стал другим. У тебя кто-то появился!
— Прекрати. — Эмили хихикнула и отвернулась.
Оливер склонил голову набок, словно художник, пристально осматривающий новое творение коллеги.
— Точно, я угадал. Иди сюда. — Он призывно похлопал ладонью по дивану. — Садись и расскажи мне о своем избраннике.
— Нет! — снова воскликнула Эмили.
— Эмили, ты просто обязана…
В кухне Кэтлин, присев на корточки, всматривалась в глубину духовки, где стояли четыре формочки — согласно кулинарной книге их содержимое должно превратиться в нежнейшее сырное суфле. Из комнаты доносились голоса: Кэтлин представила, как Эмили и Оливер сидят рядом на узком диванчике, болтают, вспоминают разные истории, случившиеся на съемках, и весело хохочут. «И что на меня нашло?» — с горечью подумала Кэтлин. Откуда взялась эта потрясающая идея свести Оливера с подругой? Добровольно отдать такого мужчину — несомненно, самого красивого из всех, когда-либо попадавшихся ей на пути, и кому — Эмили!
«Дело сделано — перед таким, как ты, она не устоит!» — это была первая мысль, пришедшая Кэтлин в голову, когда она открыла входную дверь и увидела Оливера. За прошедший год Оливер превратился из смазливого мальчика в настоящего супермена: не очень высокий (как раз во вкусе Кэтлин), но сильный и мускулистый; щеки покрыты модной трехдневной щетиной, загорелое лицо и светлые волосы — необычайно красивое сочетание; и большие темно-карие глаза, в которых Кэтлин уловила озорной блеск, — с ума сойти, что за мужчина!
Оливер шагнул через порог, чмокнул Кэтлин в щеку и вручил гигантский букет ядовито-желтых тюльпанов, обернутых в гофрированную бумагу, перевязанную пышной лентой. Кэтлин сомлела — ей никогда не дарили стильных букетов от настоящих флористов.
«Я что, обязана заниматься сводничеством? А не взять ли красавчика себе?» — это была вторая мысль, посетившая Кэтлин, пока она разглядывала гостя.
Эмили явилась чуть позже. Когда она скинула пальто, под которым оказалась легкая блузка из прозрачного шелка и короткая, обтягивающая юбка. Кэтлин, как режиссер спектакля, почувствовала настоящую гордость за свою героиню и решила, что шоу все же должно состояться. Прихватив с собой Леона, она поспешно ретировалась на кухню, чтобы дать возможность Оливеру и Эмили побыть наедине после долгой разлуки.
Однако Леон не желал сидеть на кухне. Он беспокойно кружил возле двери, то и дело норовя заглянуть в комнату, словно проверял, чем там занимаются гости. Кэтлин пыталась отвлечь его разными мелкими поручениями — подай соль, подержи тарелку, но в конце концов Леон объявил, что забыл помыть руки, и улизнул в ванную. Кэтлин не сомневалась — в кухню он больше не вернется.
Она достала из буфета горчицу, перец, оливковое масло, сахарницу и бутылку с ароматным уксусом. Смешивая приправы в маленьком глиняном сотейнике, Кэтлин поклялась, что не станет подглядывать за Оливером и Эмили до тех пор, пока не приготовит соус. Немудреный кулинарный процесс занял ровно тридцать секунд. Стараясь держаться спиной к двери, Кэтлин пересекла кухню, вытянула из хлебницы французский батон и долго возилась с целлофановым пакетом, в который тот был упакован.
Так, сколько прошло времени? Минут двадцать. Ну, одним-то глазком можно взглянуть — просто убедиться, что все идет нормально. Кэтлин подкралась к двери. Парочка беседовала, стоя в углу крохотной гостиной. Со своего наблюдательного пункта Кэтлин хорошо могла видеть лицо Эмили и широкую спину Оливера.
— Ты очень изменилась, — сказал он.
«Рада, что ты заметил», — мысленно откликнулась Кэтлин.
Оливер отступил на шаг и, прикрыв глаза ладонью, сделал вид, что ослеплен красотой Эмили. Она смущенно улыбнулась и покраснела.
«Для начала сойдет, — подумала Кэтлин. — Смотри, смотри внимательно, — подбодрила она Оливера. — Ты не ошибся. Вот только не можешь понять, в чем причина произошедших с ней перемен. Неужели не видишь — это ты заставил нашу скромницу расцвести, как весенний ландыш. Это от тебя она не в силах отвести взгляд». И хотя романтическая сцена вместо умиления вызвала у Кэтлин желание оттолкнуть Эмили и самой броситься на шею соблазнительному красавчику, она была довольна: события развиваются по намеченному сценарию — похоже, план сработает. Ах, какие славные голубки; Эмили буквально ест Оливера глазами, а он стоит к ней так близко, почти вплотную — можно даже сказать, что они обнимаются. Кэтлин чувствовала себя феей из старой сказки, которая долго опекала маленькую дурнушку-крестницу; волшебнице пришлось изрядно повозиться, но в конце концов ей все же удалось пристроить девицу.
Холли и Джо-Джо всегда считали Кэтлин легкомысленной особой, пустышкой, все интересы которой сводятся к модным тряпкам и дорогой косметике. Во всяком случае, ей казалось, что они так думают. У Кэтлин никогда не было толковой работы, она вечно сидит на мели, не брезгуя жить за счет своих любовников, а также, если появляется такая возможность, без зазрения совести пользуется гостеприимством друзей. Да, с Кэтлин можно неплохо провести время, выпить по стаканчику, пошутить, но она знала — подруги не воспринимают ее всерьез. А как было бы здорово найти какое-нибудь общее дело. Джо-Джо и Холли сразу бы изменили свое мнение о Кэтлин, особенно если она выступит вдохновителем и мозговым центром их маленького предприятия. И вот дело нашлось — теперь Кэтлин руководит настоящим заговором. Ладно, черт с ним, пускай красавчик достается Эмили, главное, успешно провести эксперимент и поднять собственный рейтинг.
«Эй, Эмили, ты где?»
Дверь ванной распахнулась, и на пороге появился Леон. Кэтлин в немом отчаянии смотрела на своего любовника, который шагал по коридору, на ходу застегивая ширинку. Проходя мимо кухни, он на секунду остановился, выхватил из нагрудного кармана пиджака расческу и провел по волосам. Кэтлин открыла было рот, намереваясь дать Леону новое поручение, чтобы сбить его с намеченного курса, но он, отстранив ее, вытащил из холодильника бутылку вина и прошествовал прямиком в гостиную, где точно так же оттолкнул Оливера, наполнил вином стакан Эмили и поставил бутылку на каминную полку у нее за спиной. Однако, позабыв убрать руку, так и остался стоять, нависнув над Эмили и почти полностью отгородив ее от Оливера. Жирные, покрытые черными волосами пальцы Леона отбивали на мраморе нервную дробь.
При первом знакомстве с Леоном, Кэтлин решила, что он похож на тюленя — большой, мягкий и уютный. Но сейчас, с раздражением глядя на его широкий приплюснутый нос, уши с толстыми мочками, плотно прижатые к непропорционально маленькой голове, лоснящиеся прилизанные волосы и рыхлое, подрагивающее, как желе, тело, она подумала, что больше всего Леон напоминает слизняка, который напялил черный костюм и неизвестно зачем выполз из своей норы. Слизняк колыхнулся и еще ближе придвинулся к Эмили. Что, черт побери, он вытворяет?
«Иди на кухню и помоги Кэтлин», — услышала она приказание Леона и еще больше удивилась, когда Оливер развернулся и послушно вышел из комнаты. Кэтлин с трудом удержалась, чтобы не замахать на него руками, прогоняя обратно в гостиную, откуда донесся вкрадчивый голос Леона: «Теперь настал мой черед поухаживать за тобой. Или ты весь вечер будешь делать вид, что не замечаешь меня?»
И тут ее осенило — Эмили приглянулась Леону! Кэтлин похолодела: она слишком хорошо знала своего любовника и легко могла представить, как он будет действовать, — слизняк превратится в бешеного быка и попрет напролом, ничего не замечая вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37