Эта мера была бы равносильна прикомандированию полицейского к деревенской таверне в Англии для защиты хозяина от постоянных клиентов, которые до тех пор считали его своим приятелем... Наши покупатели справедливо почувствуют себя обиженными и подумают, что это мы попросили защиты.
Встревоженная, я оставила Дженис за себя руководить новой сменой и поспешила в канцелярию коменданта лагеря, намереваясь уговорить его дать нам еще одну возможность самим справиться со своими проблемами. Шагая под еще довольно сильным дождем, я в уме подбирала доводы, которые следовало изложить коменданту, в глубине души я была уверена, что смогу отстоять нашу точку зрения и переубедить его. Но в канцелярии находился только его помощник, который, как всегда, перегруженный бумажной работой, сочувственно выслушал меня и пообещал передать мои слова коменданту.
— Известно ли вам, мисс Ранделл, что сегодня с ним встречается ваша начальница? Возможно, она как раз... — Его прервал телефонный звонок, и, протягивая руку к трубке, он пожал плечами. — Думаю, они должны обсудить данную проблему, я просто в этом уверен.
Конечно, начальница обсудит, подумала я и, извинившись, оставила майора наедине с его телефоном. Я сделала все, что могла, вопрос с охраной теперь решался помимо меня.
Глава девятая
Усталая и удрученная, я направилась к себе в палатку, чтобы немного перевести дух. Я вовсе не собиралась спать. Напротив, я легла в постель, намереваясь с полчасика почитать, а перед тем как вернуться в магазин, сходить в столовую. Но шрифт медленно расплылся перед глазами, и книга выскользнула из рук... Очнулась я в кромешной тьме и услышала дрожащий голос Дженис, которая трясла меня за плечи и звала по имени.
Все еще окончательно не проснувшись, я села, стараясь понять, о чем говорит девушка. Наконец до меня дошло, что в шатре произошел инцидент и ситуация ухудшается с каждой минутой. Мин Тхин полагала, что магазин следует временно закрыть, однако, не желая этого делать, не посоветовавшись, она послала Дженис за мной.
— Скорее, Вики, — умоляла Дженис.
— Что случилось? — спросила я, застегивая форменную блузу, хотя уже догадалась, в чем дело.
— Все из-за охраны... Ты была права, Вики. Из-за нее поднялась буча. К нам явились двое военных полицейских — довольно молодые парни — и встали возле прилавка, и сразу остальным их присутствие пришлось не по вкусу, хотя они промолчали.
Дженис потянула меня за рукав к выходу, и когда мы скорым шагом спешили по дороге к магазину, она, с трудом переводя дыхание, рассказывала:
— Но вот в магазин вошли пять или шесть бывших военнопленных. Они слегка выпили и находились в приподнятом настроении: пели песни, немножко проказничали и отпускали безобидные шутки. Не думаю, чтобы они причинили какое-то беспокойство, но полицейский попросил их выйти, а когда они отказались, попытался вытолкать. Началась свалка, и кто-то ударил полицейского. Я не видела, кто именно: вокруг сгрудился народ, ничего нельзя было разглядеть. Мне кажется, они просто прикрывали бегство драчуна. Охранники вроде вызвали подкрепление, Мин Тхин опасается, как бы не началась настоящая потасовка.
Я молчала. Случилось то, чего я все время боялась, 1но не было никакого смысла толковать об этом с Дженис, хотя, быть может, она теперь наконец поняла, почему я всегда возражала против выставления постов у нашего магазина. В душной, жаркой атмосфере дождливого сезона люди легко возбуждались, становились чересчур вспыльчивыми, раздражительными, ссоры возникали, казалось, без всякой видимой причины и нередко заканчивались дракой. Для нас было сейчас важно не допустить драки в магазине. Бившие военнопленные достаточно намучились в японских лагерях, и следовало избавить их от дополнительных страданий, связанных с арестом, военным судом и вероятной утратой привилегии первоочередной отправки на родину. Все это грозило им в случае возникновения беспорядков в окрестностях лагеря.
— Что ты думаешь делать, Вики? — с тревогой спросила Дженис, когда мы миновали последний поворот и увидели огни нашего шатра.
— Закрыть, если понадобится, — ответила я, не колеблясь. — Ты не знаешь, Генри О'Малли здесь?
То была инстинктивная реакция — вспомнить о Генри в момент опасности. Но Дженис отрицательно замотала головой.
— Я не видела его. По-моему, он вообще не приходил к нам сегодня вечером. Хочешь, чтобы я отыскала его?
После короткого размышления я решила сперва посмотреть, что происходит, и уж тогда, в зависимости от обстоятельств, послать за Генри.
— Подожди снаружи, как увидишь, что ситуация ухудшается, сразу беги за ним, поняла?
Я прошла в шатер через задний ход. Мин Тхин с тремя девушками стояли за прилавком, рядом заняли позицию военные полицейские — оба младшие капралы, — настроенные явно агрессивно. Один из них — с синяком под глазом, в измятой и заляпанной грязью форме — что-то сердито выговаривал напарнику. Вокруг мертвая тишина, хотя в шатре и собралось много народа. Несколько человек пили чай, подавляющее большинство молчали и выжидали с пустыми руками.
Увидев меня г Мин Тхин поспешила мне навстречу.
— Вики, извини, пожалуйста, что тебя побеспокоила, видишь, какая здесь обстановка.
Да, я все увидела Молчание было более угрожающим, чем гневные выкрики. Я понимала, необходимо закрыть магазин, и побыстрее, прежде чем произойдет взрыв, однако уход из помещения девушек, которые, несомненно, являлись сдерживающим фактором, может иметь роковые последствия, если не удастся уговорить полицейских покинуть вместе с ними шатер. Я шепотом приказала Мин Тхин начать убирать прилавок и предупредила ее, чтобы девушки приготовились и в случае необходимости моментально исчезли.
— Я тебе махну рукой, а ты бросай все и уходи через задний ход. Поняла?
— Поняла, — кивнула та головой. — Вики, вон того капрала избили. Он хочет вызвать подкрепление и арестовать всех, кто участвовал в драке. Даже и не знаю...
— Я тоже не знаю, — ответила я раздраженно, — только через мои труп он тут арестует кого-нибудь!
Игнорируя избитого капрала, пытавшегося привлечь мое внимание, я подошла к его товарищу.
— Мы собираемся закрыть магазин, — произнесла я решительно. — Буду вам очень благодарна, если вы оба проводите девушек до палаток.
— Мы не можем, мисс, — ответил капрал. Он был очень молод, почти мальчик, и чувствовал себя явно неуютно. — Нам приказано охранять магазин, мы должны стоять здесь.
— Вас послали сюда оберегать нас, — поправила я, очень надеясь, что мои слова звучат достаточно убедительно. — Нет смысла сторожить магазин после закрытия. Сейчас закрою его и отошлю девушек домой. Но вы должны проводить их до места.
Он пробормотал что-то невразумительное, зато я почувствовала, ему самому очень хочется уйти отсюда. Он так же хорошо, как и я, понимал, какую угрозу таило в себе зловещее молчание застывшей перед ними толпы. Вместе с тем он стремился выполнить свой служебный долг, а мне пока не удалось убедить его, что этот долг включает в себя и сопровождение девушек к месту их обитания. Тогда я проговорила как можно тверже:
— Я приказываю вам, капрал.
Взглянув на мои лейтенантские погоны, он, вздохнув, спросил:
— А вы можете, мисс? Имеете право приказывать мне, я хотел сказать?
В иных обстоятельствах я бы расхохоталась над комичностью ситуации, но только не сейчас. В этот момент я была неспособна даже улыбнуться. Все, ради чего мы работали не покладая рук, буквально висело на волоске.
— Безусловно, имею, — ответила я энергичным тоном. — Я руковожу этим магазином и являюсь офицером британской армии. Неподчинение моему приказу может обернуться для вас крупными неприятностями.
— У нас их уже предостаточно, — пробормотал капрал угрюмо, пододвигаясь поближе к прилавку, чтобы в случае опасности успеть укрыться за ним. — Ну если вы утверждаете...
Я победила, и тут же он жестом подозвал своего товарища. Интересно, как бы я поступила, откажись капрал признать мое верховенство? Ответить на этот вопрос было трудно.
Два военных полицейских шепотом совещались. Взглянув на Мин Тхин, я увидела, что она готова уйти. Обращаясь к стоявшим перед прилавком обитателям лагеря, я сказала:
— К сожалению, магазин закрывается. Откроем утром, как обычно.
Я надеялась, что меня услышали все, но для верности попросила передать мои слова тем, кто находился в задних рядах.
Они смотрели на меня серьезно, без обычной приветливой улыбки. Откуда-то сзади задиристый голос спросил:
— Почему вы закрываете, мисс? Ведь еще рано. Но люди уже двинулись к выходу, и я перевела дух. Думаю, все бы обошлось, если бы в этот самый момент не подоспели новые полицейские менять нашу охрану. Не имея представления о том, что происходит, они подошли к главному входу, громко стуча армейскими ботинками по деревянному настилу. Избитый полицейский, затаивший обиду, двинулся навстречу новоприбывшим, зычно выкрикивая:
— Арестуйте этого человека!
При этом он указывал пальцем на одного шотландца, который в нескольких ярдах от него мирно пил чай. Шотландец даже рот разинул от удивления, когда до его сознания медленно дошло, что его обвиняют в чем-то, к чему он совершенно непричастен.
— Кого? Меня?! — проговорил он с возмущением. — Ах, да отстань ты! Видать, у тебя с головой не все в порядке, раз вообразил, будто это я расквасил тебе рожу.
Начальник караула после некоторого колебания направился к шотландцу. В это мгновение кто-то кинул чайную чашку, причем так быстро и точно, что я заметила ее, только когда она поразила цель. Чашка попала молодому капралу в голову, и он — уже достаточно взвинченный — окончательно рассвирепел. С яростным криком он бросился в толпу, и тут началось что-то невообразимое. Град всевозможной посуды обрушился на головы сменных полицейских и того юноши, с которым я разговаривала. Тот хотел кинуться на помощь товарищу, которого уже поглотила толпа, но я удержала его за руку.
— Капрал, вы должны проводить девушек до палаток!
— Не могу, мисс, — проговорил он в отчаянии, — теперь я уже никак не могу.
Я потеряла его из виду в начавшейся всеобщей свалке, Мин Тхин — слава Богу — не стала дожидаться моего сигнала, а исчезла вместе с девушками в складском помещении, откуда, как я знала, они легко выберутся наружу. Я уже хотела последовать за ними, но тут ко мне, шатаясь, приблизился капрал с разбитым в кровь лицом.
— Желаете, чтобы я проводил вас, сударыня? — едва выговорил он и свалился у моих ног. С трудом я затащила его за прилавок. В это время стоявшие в первом ряду военнопленные, взявшись за руки, старались сдержать наседавшую толпу. В течение нескольких минут им это удавалось, но постепенно натиск усилился, и в конце концов их прижали к самому прилавку. Мне кричали, чтобы я поскорее уходила, но я не могла бросить потерявшего сознание капрала, а тащить такую тяжесть было не под силу. Какой-то человек нагнулся, чтобы помочь мне, но прежде чем он успел что-то сделать, плотная масса дерущихся навалилась на деревянный прилавок, который я считала прочным и надежным, и опрокинула его. Внезапно я почувствовала острую боль, но еще не сообразила, что на мою руку вылилось почти все содержимое нашего электрического титана, когда я попыталась удержать несчастный прилавок. Кто-то, не потерявший присутствия духа, успел выключить освещение.
В темноте чей-то голос настойчиво спрашивал, все ли у меня в порядке. Я что-то пробормотала, и тот же голос заверил, что мне не нужно беспокоиться о капрале: он приходит в себя. Откуда-то издалека до меня донеслись его стоны. Потом все исчезло из моего сознания, осталась только боль, сделавшаяся такой невыносимой, что я заплакала. Слезы душили меня; я лежала, не двигаясь, рядом с титаном, и остатки горячей воды медленно лились мне на ноги.
Драка, по-видимому, закончилась так же быстро и внезапно, как и началась, потому что в шатре стало заметно тише. Резкий голос — похожий на голос Генри — выкрикивал приказания, встреченные недовольным гулом толпы. Кто-то с шотландским акцентом произнес над самым моим ухом:
— Я уношу ноги!
Вслед за этим послышался топот ног, обутых в грубые армейские ботинки, спешивших по деревянному настилу восвояси. В темноте было трудно разобраться в происходящем, но я почувствовала, что шатер опустел, в нем остались лишь военные полицейские да добровольные помощники, безуспешно пытавшиеся уберечь прилавок от постигшей его катастрофы. Я слышала мужскую брань на дальнем конце большой палатки, кто-то, видимо, сильно пострадал и теперь громко призывал на помощь, перемежая крики всхлипываниями, которые почему-то долго оставались без ответа. Доведенная до крайности этими рыданиями, я с трудом поднялась на ноги и увидела мужчину с фонарем.
— Вики, ради Бога... вы ранены? Почему вы не ушли, когда все началось?
Это был Генри, вконец рассерженный. Я лишь молча покачала головой и двинулась по направлению к складской палатке, через которую убежали мои девушки.
Генри догнал меня у самого выхода.
— Подождите, Вики! — проговорил он тоном, не допускающим возражений, и я, остановившись, моргала, когда он при свете фонаря вглядывался в мое лицо. — С вами все в порядке? — спросил он уже мягче. По счастью, он ограничился осмотром лишь моей физиономии, а когда я сравнительно бодро кивнула, отвел фонарь в сторону. — Не расстраивайтесь, Вики, в случившемся вашей вины нет. Послушайте, здесь где-то поблизости Дженис, я попрошу ее проводить вас до палатки. А то вон там лежит парень с разбитой головой, нужно позаботиться о нем. — Он замолчал, и, несмотря на темноту, я чувствовала его пытливый взгляд. — Вы действительно не ушиблись?
— Немного кипятку вылилось мне на руку — и только, — ответила я, стараясь говорить нормальным тоном. — У меня все в полном порядке.
Я действительно чувствовала себя в тот момент вполне сносно. Рука перестала болеть, и, следовательно, я не обманывала его.
— Генри, что теперь будет? Большие неприятности, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28