Отец уставился на нее, его водянистый левый глаз непроизвольно дергался.
– Долго ли ты еще будешь пользоваться тем, что тебя бросила мама, чтобы оправдывать свой алкоголизм? Сколько, папа?
Он выпрямился:
– Я не алкоголик.
– А кто ты? Бытовой пьяница? Где твои друзья-пьяницы? Где? Сколько времени ты не разговаривал ни с кем, кроме меня?
– Я одиночка. В этом нет ничего плохого. – Он скрестил руки.
– Я не могу справиться с тобой. Я не знаю, зачем возвращаюсь, когда здесь ничего не меняется. – Джессика устремилась за ним в холл, где сказала:
– Папа, ко мне сегодня придет друг. Ты сможешь остаться трезвым до обеда?
– Я всегда трезв до обеда.
– Конечно. – Она тряхнула головой и пошла в свою комнату переодеться. На сердце было тяжело. Она не разомкнула губ, пока переодевалась, слишком злая, чтобы подавить слезы, которые подступали к горлу. Она с усилием расчесала волосы и увидела свое белое лицо в зеркале. Какой она была глупой, считая, что может помочь отцу, если тот даже не хочет посмотреть правде в глаза?
Через двадцать минут кто-то позвонил в дверь. Открыв, Джессика очень удивилась – перед ней стояли Коул и Люси.
– О, привет, – сказала она.
Ее удивление не ускользнуло от Коула.
– Ты кого-то ждешь? – спросил он, снимая противосолнечные очки. Люси тускло улыбнулась. Она, очевидно, чувствовала некое снисхождение в Джессике после вчерашнего вечера.
– Ну да. Звонил Грег Кесслер, сказал, что зайдет.
– Грег?
– Да. Мы собирались... – Она прервала себя.
Коул не знал об их связи, и она решила не посвящать его. – Мы знали друг друга в колледже.
– А. – Коул кивнул и посмотрел внутрь дома.
– Извините. Вы не зайдете? – Она отступила, и Люси вместе с Коулом вошли в прихожую.
– Мы на минуту. – Коул прошел дальше и сел на кушетку. Люси поместилась рядом с ним, и Джессика снова почувствовала приступ ревности, когда Люси взяла его за руку. Джессика провела ночь на крыше с монахом, в то время как Коул, вероятно, провел ее, угнездившись в объятиях его подруги.
Эйфория прошлой ночи прошла. Почему она подумала, что между нею и Коулом что-то начинается? Почему она позволила своему воображению увидеть в его словах больше, чем это было на самом деле – он просто сказал, что ему приятно видеть старого друга. Она идиотка. Ничего не изменилось за тринадцать лет. Она все еще остается идиоткой, и Коул не интересуется ею.
– Могу я предложить вам чего-нибудь выпить? – спросила Джессика, стараясь заморозить свой голос. Коул взглянул на Люси.
– Хочешь чего-нибудь, Люси?
– Только новую голову! – Она улыбнулась и закрыла глаза.
– Грег, – сообщил отец.
Джессика повернулась в ужасе, что он выбрал именно этот момент, чтобы доказать, что он может быть общительным. Он, конечно, был в мятой рубашке, волосы висели прядями. Уголком глаза она увидела, что Коул поднимается, и еще она увидела выражение шока о его глазах.
– Мистер Ворд!
– Как дела, Грег? – Роберт шел по ковру с протянутыми руками.
Джессика молилась, чтобы он не споткнулся и не упал.
Она взяла его за локоть:
– Папа, это Николо Каванетти.
– Кто?
– Ник. Ты помнишь Ника? – Ее голос был сдавленным в напряженным. Пряча страх, она чувствовала, как Коул смотрит на отца и не верит. Как и все, он считал, что Роберт Ворд был удачливым драматургом, разъезжающим по восточному побережью. Этот же худой и слабый человек с висящими волосами, очевидно, давно уже не бывал на Бродвее.
Коулу стоило больших усилий не показать, что он шокирован:
– Вы помните меня, мистер Ворд? Я жил в доме Каванетти.
– О! – Роберт пожал его руну. – Ник! Извини, сынок. Я без очков. Ну конечно. Ник Каванетти! – Он продолжал трясти руку Коула, глядя на него:
– Скажу, что ты вырос. Сколько тебе сейчас, Ник?
– Тридцать пять, сэр.
– Господи Иисусе! Время летит. Ты знаешь, а мне шестьдесят восемь. Я выгляжу на шестьдесят пять, Ник? – Он подошел ближе.
Джессике очень хотелось, чтобы он перестал. Отец выглядел на девяносто, и если бы Коул сказал честно, он сказал бы именно так. Но Коул лишь рассмеялся и похлопал его по руке;
– Вы прекрасно выглядите, мистер Ворд. Джессика взглянула на Коула, его взгляд был таким ошеломленным, что Джессике стало откровенно стыдно.
– А это кто? – спросил Роберт, отпуская руку Коула.
Коул продолжал смотреть на Джессику, которая упорно смотрела в сторону.
– Это врач, Люси Жирар. Люси, это отец Джессики, Роберт Ворд. – Коул положил руку на костистое плечо Роберта. – Он известный драматург.
– В самом деле, мистер Ворд? – Она пожала ему руку. – Я никогда не встречалась с драматургами.
– Никогда не слышали о «Жизни в аду»?
– Нет...
– Ну, ничего, – он улыбнулся, – возможно, она была написана еще до вашего рождения. Вы молоды, мисс Жирар.
– Папа, может быть, ты вернешься к твоему проекту?
– Проекту?
– Да, к тому, о котором ты говорил утром.
– Ах, да. – Он покорно улыбнулся. – Эта сцена... Конечно, я должен вернуться и заняться ею.
– Прежде, чем вы уйдете, мистер Ворд, – прервал его Коул, – я бы попросил вас об одолжении.
– Да?
– Я хотел бы знать, не сдадите ли вы мне в аренду дом для гостей?
– Что? – Джессика задохнулась. Коул не обратил на нее внимания:
– Если вы согласны, мистер Ворд, я хотел бы снять дом для гостей. Роберт моргнул:
– Да, сынок, но этот коттедж не использовался много лет.
– Это хорошо. Мы с Люси приведем его в порядок. Мы сделаем все, что необходимо.
Джессика встряхнула головой и пыталась поймать взгляд отца. Она не хотела, чтобы Коул так близко жил. Он смотрел на отца, но не видел, как ему плохо. Если Коул будет жить в нескольких футах, он на сможет помочь, но узнает, как серьезно положение Роберта.
– Хорошо, но я даже не знаю, где ключи, Ник.
– Мне необходимо находиться рядом с домом Каванетти. Моя мачеха привезла отца из госпиталя, и мне нужно быть рядом, а она не разрешает мне входить в их дом.
– Не разрешает?
Коул покачал головой. Потом он вынул из пиджака бумажник.
– Послушайте, мистер Ворд. Здесь тысяча долларов. Сдайте мне дом на две недели. Это все, что я прошу.
– Нет. – Джессика оттолкнула деньги, пока отец не успел их взять. Она повернулась к Коулу:
– Там слишком много работы. Я сомневаюсь, что дом может быть пригоден для жизни. Вы не захотите там остановиться.
– Возьми себя в руки, Джессика, – запротестовал Роберт. – Я не могу быть таким плохим;
Пойду поищу ключи.
– Папа!
– Для чего же нужны соседи, Джессика, если мы не будем помогать друг другу.
– Ну вот. Не так уж и плохо. – Роберт вошел в большую комнату гостевого домика и огляделся. – Джесс, здесь вообще-то неплохо.
– Пахнет плесенью, – возразила она. Она не входила в этот дом двадцать пять лет, с тех пор, как ушла мать.
Джессика старалась не вдыхать глубоко воздух в коттедже, боясь почувствовать запах духов матери. Она бросила ее и ни разу не обернулась на прошлое. К горлу Джессики подступил комок. Ей было больно находиться в коттедже.
Вошедшая вслед за ней Люси смотрела на стены:
– Должна сказать, что здесь уютно! Посмотрите на эти снимки! – Она смотрела на развешанные в беспорядке фотографии, снимки великих актеров и актрис, начиная с Мери Пикфорд и кончая Мерилин Монро. Многие из них были подписаны. – Посмотри, Коул! – взглянула она, сияя, на Роберта. – Вы знали всех этих людей, мистер Ворд?
– Некоторых. Моя жена была актрисой. Она собирала это.
– Это действительно прелестное местечко! – Люси погладила полосатый диван, потрогала испорченные стулья...
– Это все моя жена. Ее сценические друзья останавливались здесь, когда гостили у нас. – Роберт дрожащей рукой засунул ключ в карман. – Я ничего не менял здесь после ее ухода. Никогда не входил сюда.
– Люси, здесь все покрыто пылью. – Джессика провела пальцами по стеклянному кофейному столику. – Посмотри. И, клянусь, ванная вся заросла плесенью.
– О, прекрасно! – откликнулась Люси. – Я в восторге от этого места. Давай посмотрим кухню, Коул!
Коул взглянул на Джессику и вышел за Люси. Джессика завяла. Все ее труды скрыть отцовский алкоголизм пошли прахом.
– Папа, – процедила она сквозь зубы, – если ты действительно сделаешь это, я могу убить тебя.
– Почему? – Он пригладил волосы. – Ник кажется приятным малым. А эта Люси – просто куколка. – Он понизил голос:
– Ты думаешь, они живут вместе?
Джессика почувствовала боль в сердце, но решила не обращать на нее внимания.
– О чем ты думаешь, папа? – Она повернулась на каблуках и почти выбежала из дома, тут же наткнувшись на Грега Кесслера.
– Я собирался постучать, – произнес Грег, ухмыляясь. – Привет, Джессика.
– Здравствуй, Грег. – Она пошла ему навстречу и почти вытолкнула из гостевого домика.
– В доме никто не отвечал, – объяснил Грег. – Я увидел открытую дверь здесь. И решил сунуть сюда свой нос.
– Отец показывает дом Коулу и Люси.
– Зачем?
– Коул хочет его снять на несколько недель.
– Ты не выглядишь счастливой от этого. – Грег приблизил к ней свое лицо.
– Да нет, не в этом дело. – Джессика решила больше не мечтать о Коуле. С Грегом же все понятно, и ее чувства не будут ущемлены. – Как насчет ленча, Грег? – спросила она, поворачиваясь к двери.
– Я надеялся, что отвезу тебя позавтракать. Потом я хочу показать тебе мою собственность. Помнишь, я говорил, что расширил свои владения на холме?
– Да. Я с удовольствием посмотрю. – Она вошла в бунгало, взяла куртку и сумочку.
Джессика села на удобное велюровое сиденье БМВ Грега и решила, что она должна развлечься. Неважно, что после этого будет.
В домике для гостей Роберт Ворд и Люси вели разговор над альбомом с газетными вырезками о бродвейском периоде жизни Роберта. Коул же делал вид, что ему интересен этот разговор. Он мало спал предыдущей ночью, странные сны не давали ему покоя. Он извинился и пошел на кухню чего-нибудь выпить. Коул взял стакан и отвернул кран. Коттедж не был таким пыльным и грязным, как думала Джессика. За несколько часов Коул с Люси проветрили и вычистили помещения, приготовили кровать. Роберт помог им и остался на кофе.
Выпив воды, Коул вошел в спальню. Он был разбит, и было бы хорошо вздремнуть. Даже не сняв туфель, он растянулся на своей кровати и заснул.
Коул проснулся от странной сырости на лице и шее. Когда он попытался поднять руку к липу, кто-то остановил его.
– Нет, милорд, – раздался мягкий женский голос.
Испугавшись, Коул повернул голову по направлению к голосу. Боль пронзила его, страшная боль обожгла шею и плечи. Разве он не погиб в реке? И греческий огонь не убил его?
Или он на небесах? Коул попытался открыть глаза и узнать, принадлежит мягкий голос женщине или ангелу, но глаза его были прикрыты дымкой. Даже приоткрыв один глаз, он почувствовал гудящую боль в голове.
Конечно, если бы он был на небесах, он не испытывал бы таких страданий. А, может, он в аду?
Коул попытался заговорить, но движение губ так скрутило его, что он вновь очутился в царстве страданий и чуть не закричал. Сырость на его лице не была больше холодной. Лицо стало горячим, боль волнами прокатывалась по телу. Он застонал.
– Не пытайтесь говорить, милорд, – настаивала женщина, склонившаяся над ним. Коул чувствовал ее дыхание. Она снимала теплые куски ткани с его лица и шеи, затем осторожно наложила новые. Они были божественно прохладны. Коул сглотнул и расслабился. Ах, Иисусе, она, должно быть, ангел.
Коул мог обонять ее аромат, тонкий запах роз, сильно отличавшийся от густых запахов арабских женщин. Без сомнения, она была европейской женщиной. И ее голос, такой успокаивающий, лишенный какого-либо иностранного акцента. Она говорила с ним на безупречном итальянском. Кто она? И где он сам?
– Теперь попытайтесь отдохнуть, – женщина поднялась. Он услышал шуршание юбок, когда та выходила.
Совсем ушла? Коул почувствовал приступ паники. Она не может бросить раненого. Боль доведет его до сумасшествия. Коул решил встать с соломенного тюфяка, на котором лежал.
– Милорд, вы не должны двигаться! – Ее голос был сдержан и заботлив. – Лежите!
Коул опустился на спину. Куски ткани снова стали теплыми. Его кожа пылала, плечо болело. Он сжал зубы, желая снова впасть в забытье.
Женщина должна почувствовать, как ему плохо. Она опять сменила ткань. Коул вздохнул. Он слышал, как она что-то наливает, потом послышался металлический звон. Женщина что-то размешивала в кувшине. Ее юбки снова зашуршали, когда она подошла.
– Теперь вы должны выпить лекарство. Это облегчит боль и усыпит. Нет, не двигайтесь.
Он проглотил снадобье, не пошевелив головой. Женщина парила над ним, и Коул знал, что она осматривает его. Затем нежная рука коснулась его волос.
– Слава Богу, вы снова с нами, милорд.
Коул хотел поблагодарить незнакомку, взять ее руку и подержать в своей. Но лекарство, которое она ему дала, сделало его мысли медленными, а конечности неподвижными. Он впал в забытье.
– Спите, – проговорила женщина. – Вы должны копить силы.
Джессика и Грег вернулись поздно после обеда.
Грег проводил Джессику на террасу.
– Я должен бежать. У меня вечером встреча.
– Прекрасно, Грег. – Джессика вставила ключ в замок.
– Да, ты права. Мы прекрасно провели время вместе. Почему мы разошлись?
– Мы занимались карьерой. – Краем глаза она видела, что Коул вышел из гостевого домика и направился к бунгало.
– Вероятно, – ответил Грег. – Подумай о том, что я сказал. Если вы решите продавать этот виноградник, я хочу узнать об этом первым. Я могу устроить так, что эта сделка удивит вас... Ты слышала о гольфе, который входит в моду в нашей долине?
– Что-то видела в газетах. Привлечена какая-то японская фирма?
– Да, они с ума сходят от спорта. И платят большие деньги за землю. Это будет превосходно. – Он оглянулся. – Привет, Коул, как дела?
– Привет, Грег. – Коул кивнул, стоя в стороне, как будто дожидаясь Джессику. Она хотела заставить его ждать как можно дольше.
– Я подумаю об этом, Грег. Отцу нужны деньги.
– Хорошо. А теперь я должен бежать. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее на прощанье. Джессика приблизилась, обняла его за шею и прижалась к нему губами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31