Решительно затянув поясной шнурок, она подумала, не завязать ли его тугим узлом. Пояс целомудрия как бы.
Не забывать, кто он и что он. Магнат с толстым кошельком и с бульдозерами, чтобы снести «Морской ветерок» до основания.
Уставившись в зеркало, Николь сурово увещевала себя помнить это. Но в голову все время лезли его настойчивые ласки, нетерпеливый рот на жаждущей груди.
Вы так красивы, Николь.
Предатель. Николь улыбнулась своему отражению. Она не собирается играть с ним в эти игры. Ни с кем вообще, а уж с ним – в особенности.
Вы очень сексуальный кровельщик.
А ведь именно он сделал ее такой: сексуальной, пылающей страстью, вожделеющей...
Примыкающая к кухне гостиная все еще тонула в полумраке, но в алькове горели две свечи.
Квин стоял, прислонившись к кухонному столу, со скрещенными на груди руками и довольной улыбкой на лице. Николь перевела взгляд на стол. Накрыт, с красивым фарфором, с салфетками из ткани... и две тарелки с сэндвичем на каждой.
– Гордость нашего ресторана, – объявил он, выдвигая для нее стул. – Арахисовое масло.
От удивления Николь расхохоталась.
– Арахисовое масло?
– И желе, конечно. – Он поднял ее салфетку, красивым взмахом развернул и постелил ей на колени. – Если это вас не устраивает, есть еще... э... немного залежалого сыра – может, поджарить? Я знаю, как срезать корки.
Николь опять не удержалась от смеха.
– Вполне хватит этого. Благодарю вас.
Он уселся напротив нее и поднял бутылку «Короны».
Как приятно его общество! Черт возьми! Мало разве, что он так красив, что от каждого взгляда захватывает дух? Да еще способен растопить ее, точно Снегурочку, одним-единственным поцелуем? И чтобы еще этот тип оказался любезным, и остроумным, и предусмотрительным?
Квин наливал пиво с таким расчетом, чтобы уменьшить шапку. Закончив, чокнулся с ней, и Николь затаила дыхание.
– За правдивую рекламу. – Его глаза стали серьезными, потемнели до цвета горького шоколада. – Таинственный незнакомец прибыл к своей леди. Теперь объявление можно снять.
Николь поперхнулась непроглоченным пивом.
– Почему? – Она поставила стакан на стол и в упор взглянула на Квина. – Никто ведь не знает, что... вдохновило его. И потом, реклама работает.
– Николь. Пожалуйста. Снимите его.
Ник осторожно подцепила половину своего сэндвича и откусила. Проглотив, вытерла рот салфеткой.
– Восхитительно, маэстро. Вашим талантам нет конца. Умеете класть толь, умеете сооружать сэндвичи...
– Не отклоняйтесь от темы, – лукаво улыбнулся Квин. – Снимите вашу рекламу.
– Она не нравится вам, потому что работает. И может принести мне достаточно денег, чтобы избавиться от вас и вашего «Йоргенсена».
– Просто я не хочу, чтобы весь свет знал...
Чувство власти над ним такое же пьянящее, как и пиво на пустой желудок.
– Не волнуйтесь, Мак. Время уже вешать следующее объявление из серии.
Он застыл, не успев откусить от поднесенного ко рту сэндвича.
– Следующее из серии? Что это значит?
Николь расправила салфетку на коленях, уделяя ей самое пристальное внимание, потом только посмотрела на него.
– Запланирована серия объявлений. Они отражают историю... ну... развития любовной интриги.
– Развития... – Он нервно сглотнул. – И как все это кончается?
– Как всякая хорошая выдумка. Счастливо. На этой неделе я повешу следующее, пообещала она, уже не чая сменить тему.
– Что там будет? – настороженно поинтересовался он.
– Сюрприз. – Николь понятия об этом не имела.
– Ненавижу сюрпризы.
– Да? Тогда вам, должно быть, было паршиво, когда вы утром вошли ко мне в кабинет.
Квин принялся есть. Минуту погодя он кивнул:
– «Паршиво» вполне подходит.
А вот почему ей это нравится? Нужно найти менее скользкую тему для разговора.
– У вас, значит, два брата. Как их зовут, вы говорили?
– Камерон, ему скоро тридцать пять. И Колин, он малыш у нас. Только еще тридцать один.
– А чем ваши братья занимаются?
– Кам – банкир по инвестициям, Колин – архитектор. Им вроде бы нравится.
– Но ведь вам тоже?
– И мне. Хорошее вознаграждение, и не скучно. Я быстро продвигаюсь.
Николь опять услышала тревожные колокола.
– И когда вы завершите дело с «Морским ветерком», то получите... много денег? Шикарный кабинет?
– Партнерство.
Не само слово поразило Николь, но уверенность, с какой он это произнес. И вызов, появившийся в его глазах.
Квин глянул на стол, на свой недоеденный сэндвич, глотнул пива.
– Мне тридцать три, так что я буду самым младшим полноправным партнером у «Йоргенсена».
– Вы кажетесь не слишком... – она не знала, как лучше выразиться, – обрадованным этой перспективой.
Пожав плечами, Квин отставил стакан.
– Работа мне нравится. Вести переговоры, торговаться, составлять условия продаж – все это славно, но мой шеф – невозможный трудоголик. – Он наклонился вперед, небрежно опершись на стол локтями. – Не то чтобы я боялся работы, только...
– Только что?
– Жадность. – Квин поморщился. – Больше сделок, больше имущества, больше персонала, больше – ну, в общем, больше денег. Понимаете, я всем доволен, но иногда подумываю, что деньгами жизнь не исчерпывается.
Николь оттолкнула свою тарелку и наградила собеседника насмешливым взором.
– Когда деньги есть, легко так рассуждать.
Долгую минуту он не говорил, ничего, только изучал Николь. Внутри у нее все трепетало.
– А вы действительно хотите сохранить у себя эту гостиницу?
– Конечно, хочу.
– Я было принял вас за жулика, Николь. Страховую выплату – в карман, и выбить за недвижимость побольше, пока не объявили банкротом.
– Вы ошиблись.
– Верно. Хотя бы в том, что вы не Николас Уайтейкер. – Его глаза пробежались по ее груди. – Ошибка очевидна. Но, даже не принимая во внимание пол, вы совсем не то, чего я ожидал. Сюрприз для проекта «Сент-Джозеф».
Николь почувствовала, как ее овеяло холодом.
– А что это за проект?
– Перестройка всего острова. После того как над ним пронесся ураган, Дэн Йоргенсен разработал долгосрочный план и покупает каждый дюйм территории, какой сможет. – Макграт нахмурился, будто не понимая, почему бы ей из-за этого волноваться. – Почти все многоэтажные кондоминиумы рядом с пляжем принадлежат Йоргенсену.
Арахисовое масло и пиво свернулись у Николь в желудке тяжелым комом. Она медленно встала, стараясь силой воли подавить вспышку гнева. Взяла свою тарелку, отнесла в раковину, потом повернулась к собеседнику лицом.
– Знаете, Мак, оказывается, есть вместе со своим врагом – не лучше, чем спать с ним. Я хочу, чтобы вы немедленно ушли.
Он мгновенно вскочил и в два шага очутился перед ней.
– Но это же бизнес, Николь. Просто экономика, ничего больше. Работа с недвижимостью, а не война.
– Ваши риэлтеры превратили этот райский уголок в горную цепь из желтых и розовых кошмаров. Местные жители уезжают. И некому противостоять всему этому, потому что вы и ваш дружок Дэн уничтожили культуру и историю места, где я выросла.
Квин задумчиво провел рукой по подбородку.
– Что же делать, Николь? – наконец спросил он, беря ее за руку. – Так или иначе, а этот участок со строениями вы потеряете. Я по крайности могу предложить нечто действительно...
Она вырвалась от него.
– Я не хочу вашего «действительно». Я хочу свой курорт. Таким, каким он был раньше: сияющим красотой и гостеприимством, безупречным и ухоженным. Я не намерена уезжать отсюда и терять «Ветерок». Он слишком много для меня значит. – Она зажмурилась, безуспешно пытаясь сдержать слезы. – Он значит для меня все.
Квин сунул руки в карманы и провел языком внутри щеки.
– Плохо мое дело. Я ведь не хочу ни обижать вас, ни рушить вашу жизнь.
– Но вы должны выполнить вашу работу, – закончила она за него.
Он молча взял со стола свою тарелку и пустой стакан. Положил их в раковину и повернулся к ней.
– Я пробуду здесь неделю. Может, чего и придумаю.
– Например?
– Вы говорили, что у вас есть черепица. Я могу сделать временную починку, в которой вы нуждаетесь. Пожалуй, и поломанные карнизы и окна попробую наладить. В кондиционерах я не очень разбираюсь, – тут он лукаво улыбнулся, – но, возможно, с лифтом повожусь.
Николь почувствовала, что тает второй раз за вечер. Не от любовного жара, как час назад. Совсем другие ощущения. Благодарность, и радость, и надежда, и...
– Мне нечем платить вам.
– Придется работать за корку хлеба. С арахисовым маслом.
Да, Николь. Ты действительно в опасности.
– Хорошо, – произнесла она, к собственному удивлению. – Но неужели вы согласны потратить отпуск именно так?
– Для меня это развлечение, – заверил он, направляясь к двери. – Только не забирайтесь на крышу в ажурном белье, не то как бы мне не сверзиться оттуда.
Теплое чувство к Квину охватило Николь.
– Тогда я сделаю что-нибудь с тем объявлением.
– Благодарю. – Он подмигнул. – Вы – истинная леди. А поскольку я – истинный джентльмен, то прощаюсь сейчас даже без попытки пообниматься.
Коснувшись двумя пальцами губ, он послал ей воздушный поцелуй.
Наконец-то Николь смогла дышать, но как справиться со стеснением в сердце, оставленным Квином? Неведомое, пугающее – и наиболее человеческое изо всех чувств. Которого она не хотела, будучи прочно убеждена, что заплатит за него тяжкими потерями.
Но вот оно, здесь. Первыми робкими ростками обвивается вокруг ее сердца. И имя ему – любовь.

Глава восьмая

– Кто это – или лучше сказать, что – там у тебя на крыше, солнышко?
Николь развернула свой стул спиной к компьютеру.
– Тетя Фредди! Как вам идет этот цвет!
Фредерика Уайтейкер сдернула широкополую ярко-красную шляпу и принялась ею обмахиваться. С театральным вздохом шлепнулась в кресло для посетителей и расправила несколько ярдов крашенного вручную белого с розовым ситца вокруг своих ног.
– Нравится? Я только что продала пятнадцать таких фирме «Лилли» в Неаполь.
– Определенно... твой стиль.
Фредди прищурила васильковые глаза, так контрастирующие со смоляными волосами. Не отвертишься, племянница!
– Кто это там лазает по твоей крыше? Я из-за него припоздала, пришлось стоять на парковке и любоваться.
О да, это вполне понятно. В течение последних двух дней Николь сама все время отыскивала предлоги выходить из конторы, чтобы бродить по участку, не спуская глаз с этой крыши. Едва не врезалась в пальмовый ствол, потому что видела только Квина без рубашки. Мускулатура подчеркнута блеском пота и танцует с каждым движением: таскает ли он полукруглые керамические черепицы или приколачивает их на должное место.
– Так кто он? – не отставала тетушка.
– Его зовут Квин Макграт. Чинит крышу.
Губы Фредди образовали правильный розовый кружок, и шляпа безвольно упала к ней на колени.
– Тот самый магнат из Нью-Йорка?
Николь почувствовала, как мышцы ее живота напрягаются, но постаралась сохранить лицо бесстрастным.
– Да. Он любезно предложил мне помощь.
– Ну-ну. – Фредди подалась вперед и втянула в себя практически весь оставшийся кислород. Она придерживалась убеждения, что правду всегда можно вынюхать – в буквальном смысле. – Салли говорила, что заказов у вас полно.
– Больше, чем когда-либо. Мы даже восемнадцатый сдали. Я собираюсь на неделю переселиться в главное здание.
Фредди изогнула бровь.
– Похоже, дело в том объявлении с Первого шоссе.
Осторожно, опасность!
– Похоже, – согласилась Николь. Сложила руки вместе и с ненатурально сияющей улыбкой наклонилась к тетке. – Пошли поедим? Я умираю с голоду.
– Блестящая идея. Оказывается, в тебе кроется талант... к рекламной деятельности.
– Отчаянное положение требует отчаянных мер. Давай испробуем то новое заведение с деликатесными сэндвичами на Голфвью?
– Давай ты представишь меня своему кровельщику?
– Это ни к чему, тетя. Он пробудет тут только до следующей недели.
Фредди поднялась и нахлобучила шляпу под задорным углом.
Она выглядела куда моложе своих пятидесяти шести. Никакой седины, совсем чуть-чуть морщинок и роскошное женственное тело, разряженное в ослепительно яркие цвета.
– Я привезла достаточно домашнего лимонада, сэндвичей и салата, чтобы накормить весь твой персонал. Все лежит на кухне. Хотела устроить пикник. Давай попросим твоего Квина присоединиться.
– Он не мой Квин, – слабо возразила Николь. Хотя что уж там: если тетя решила что-нибудь вынюхать, так и будет.
– С таким телом чей-нибудь он быть должен.
Яркое розовое пятно привлекло внимание Квина, но тут же его взгляд сфокусировался на соседнем объекте. На Николь Уайтейкер в обтягивающей синей футболке и белых джинсах, стоящей у стола и вытаскивающей нечто из сумки-холодильника. Женщина в розовом – очень много розового – крикнула:
– Ленч подан!
Это она ему?
Женщина сдернула с головы комичную шляпу и замахала ею: присоединяйся! Улыбаясь, Квин двинулся в сторону «складского» балкона. К тому времени, как он вымыл лицо и руки, отыскал сухую футболку и добрался до бассейна, Николь и Розовая уже накрыли стол, как для небольшого пира.
Сегодня Николь опять сделала прическу с карандашом, открывающую тонкую шею и прекрасный вид на великолепную грудь, плотно обтянутую синей тканью.
– Квин, – Николь избегала его глаз, занявшись складыванием бумажной салфетки, – это Фредерика Уайтейкер.
То есть тетя Фредди. Он протянул тете руку:
– Счастлив познакомиться.
Старшая дама, не стесняясь, окинула его восхищенным взором:
– Я также счастлива, мистер Макграт.
– Просто Квин. – Он покосился на Николь, которая в этот момент разливала нечто столь же ярко-розовое, как наряд тетушки, в пластиковые стаканы. – Некоторые зовут меня Мак.
– А меня все зовут Фредди. – Тетя гордо обвела стол рукой: – Не хотите ли составить нам компанию?
– Честь для меня, – улыбнулся он, пододвигая для тети стул.
– Благодарю. – Она сияюще улыбнулась и глянула на Николь.
Квин предложил ей ту же услугу и заработал настороженный взгляд.
– Ну что ж, там все не так плохо, как кажется, – сказал он, усаживаясь в свою очередь. – Западная сторона здорово потрепана: наверно, оттуда дул самый сильный ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15