Квин глянул поверх ее плеча в сад.
– Свечи? И накрытый стол? Я не ожидал ничего столь торжественного.
– А чего, например?
– Только своих любимых лакомств. Начиная с этого.
Квин мазнул поцелуем по ее рту, раздвинул губы Ник языком, пощекотал. Ботинки глухо ударились о мягкий песок, и горячая рука легла на талию девушки, на голую кожу. Через полминуты Квин отпустил ее.
– Я тосковал о вас, – тихо и нежно проговорил он.
Николь облизнула губы, чувствуя оставшийся на них вкус поцелуя.
– Но недостаточно, чтобы отогнать от меня ваших нью-йоркских собак.
Квин недоуменно взглянул на нее.
– Это вы о чем?
– О документах, присланных банком. Как раз сегодня. Кто-то вчера связался с Томом Норткотом и нажал на него.
Квин задумчиво нахмурился.
– Я ничего об этом не знаю. – Он спокойно обнял ее за плечи, подобрал ботинки и повел девушку в сад. – Завтра гляну на эти документы.
– Нет. – Они уже дошли до стола. Николь взяла ненавистный конверт. – Давайте разберемся со всем прямо сейчас и покончим с этим. Здесь что-нибудь лежит такое, чтобы вы переменили намерения?
Квин опустил глаза на ее юбку. Приподнял край ткани так, что луна просвечивала насквозь и выявляла очертания ног.
– Нет. Но вот здесь кое-что может.
По телу Николь пробежала искра возбуждения, но она твердо отодвинула ее на край сознания.
Она скрестила на груди руки. Решение пришло без раздумий. Заставить его раскрыть карты. Предъявить ультиматум. Другой возможности чего-то добиться у нее нет.
– Пока существует это, – она постучала ногтем по конверту в его руке, – ни о чем другом не может быть и речи.
В глазах Квина мелькнуло разочарование, но от лица девушки эти глаза не отрывались.
– Хорошо, ваша взяла. – Он придвинулся к мигающим свечам и раскрыл конверт. – Посмотрим, что у нас тут есть.
Пока Квин раскладывал бумаги на столе, Николь исчезла внутри дома, потом появилась с вазой в форме цветочного бутона, в которую поставила розу и немного зелени. Он проглядывал сопроводительное письмо, подписанное Норткотом, когда Николь налила в два бокала вино. Приняв из ее рук узорный сосуд, он привычно поднял его в тосте.
Николь покачала головой. Квин вздохнул и, не пригубив, поставил вино на стол. Взявшись за толстенькую пачку закладных документов, он глянул первым делом на итог.
Долг у Николь порядочный. Выплаты не безобразно велики, но, чтобы справляться с ними, Николь определенно надо шевелиться. Шестым чувством Квин угадал, что она устраивается рядом. Достаточно близко, чтобы читать через его плечо, и достаточно далеко, чтобы избегать физического контакта.
Квин перелистнул страницу – опять цифры. Может ли где-нибудь в этой бумажной куче найтись неправильность, достаточная, чтобы убедить Дэна отказаться от покупки?
А зачем? – поинтересовался его внутренний голос. Чтобы завершить отпуск фантастическим, необузданным сексом, сказать «до свидания» и поспешить обратно в Нью-Йорк? Бросить свой пляж она ведь и не подумает.
Николь придвинулась чуть ближе, дразня ароматом цитрусового шампуня и духами: мускусный, более сексуальный, чем обычно, запах. Все чувства Квина пришли в возбуждение. Хотелось схватить ее в охапку и смять эти сверкающие губы своим ртом, приступить ко всем этим лакомствам...
– Мак, – проговорила она, теребя угол листа, – это страница с подписями. Почему вы так пристально ее изучаете?
– Просто проверяю подлинность, – буркнул он, переходя к следующей порции писанины. Что же с ним происходит? Даже не приступив к сексу, он уже размышляет об их будущем. – Го-осподи, – выдохнул Квин, сам не веря собственным мыслям.
– Понимаю. – (Она знает, о чем он думает? – удивился он.) – Этот чертов полис.
Заставив себя сконцентрироваться, Квин вчитывался в каждое слово. Тихонько выругался.
– Николь, как вы умудрились такое подписать?
– Я думала, это обычные банковские формальности. Когда подписываешь и подписываешь, знаете, перестаешь понимать, что все эти бумаги что-то значат.
– Кто руководил заключением сделки?
– «Марин федерал».
– Этот гад Норткот?
– Он не гад. – Николь сдержанно хихикнула. – Просто очень консервативен.
– За такими консервативными глаз да глаз, проворчал Квин. – Среди них попадаются истые волки в деловых костюмах.
– Какой он волк! Я его со школы знаю.
– Чтобы страховка была составлена подобным образом – это же невозможно!
– Составлена же.
– Это копия.
– Я прочла оригинал. Такой он и есть, хранится в банке. Я там битый час сидела с адвокатом, разбираясь, что к чему. Здешний агент страховой компании признал, что полис необычный, но настоял, что бумажка действительна, и зажал где-то сто пятьдесят тысяч.
Квин хмыкнул.
– Наверно, это было чувствительно.
– И не говорите.
На последней странице кое-что бросилось ему в глаза.
– Смотрите. – Он показал ей строчку мельчайшего шрифта в самом низу. – Полис переходит к новому владельцу.
– И что это значит?
– То, что мы, возможно, не захотим совершить покупку. То есть я-то могу уехать вместе с бульдозерами, но у вас, солнышко, все еще остаются проблемы.
Она вздохнула и посмотрела на Квина. Сочетание надежды и отчаяния на ее лице взволновало его. Квин мягко положил ладонь ей на плечо.
– Лучшее, что я могу сделать, – это раскопать все это безобразие первым делом, как проснусь утром. Если найду способ придержать сделку или даже убедить Дэна, что она невыгодна, так и сделаю.
Николь смерила его подозрительным взглядом.
– Это чтобы успокоить меня и заняться... ну, вы знаете чем.
Губы Квина изогнулись в невольной улыбке.
– Это чтобы помочь вам, ничего более. Если покупка с подвохом, Дэну она не нужна. – Он провел по шелковистой коже кончиками пальцев, щекоча изнутри запястье. – А если дело затянется на месяцы, мне придется регулярно навещать Леди в Синем, и то, о чем, как вы выразились, я знаю, может ведь и продлиться.
Николь улыбнулась в ответ, сверкнув синими глазами в лунном свете. Подняла бокал и подождала, пока он сделает то же самое. Коснулась своим бокалом его:
– За проволочки.
Он нахмурился и не стал пить.
– За проволочки в чем? Я не хочу тянуть время.
– Сначала ужин, – объявила Николь.
Что за пытка! Ну как проглотить хоть кусочек? Это же невыносимо, когда мужчина настолько хочет женщину.
– Надеюсь, вам понравится, – сказала она, сопровождая слова значительным взглядом. – Это – из нового магазина деликатесной кулинарии, называется «Разогретая цыпочка в собственном соку».
Квин чуть не поперхнулся вином.
– О да. Думаю, мне понравится.
Николь распределила тарелки, поглядывая на сотрапезника из-под ресниц. Намерения у него явно добрые, может быть, даже благородные. Можно довериться. Мурашки предвкушения пробежали по ее телу.
Может ведь и продлиться...
Никаких обещаний вечной любви. Только желание и его удовлетворение.
А вот сколько времени они смогут оставаться цивилизованными и не поддаваться этому желанию? Он уже следит за каждым ее движением, и этот взгляд заставляет содрогаться все ее тело в ответном порыве.
Полчаса, самое большее. Можно сесть рядом с ним, на скамье остается место... но если бедра хоть раз соприкоснутся, о еде придется забыть.
Резкий хлопок. Автомобильная дверца.
– Мы уже не одни? – небрежно поинтересовался Квин, попивая вино.
Послышались голоса, хлопнула еще одна дверца, под ногами захрустел гравий.
– Господи! Они явились слишком рано.
– Кто?
– Гости, в этот номер.
– Вы что, пригласили на этот вечер гостей?
– Я сдала свое помещение, на неделю.
– Что-о?
– Почти все номера заняты. Интересуется много парочек. – (У подножия лестницы появился мужчина, волокущий два чемодана.) – Ну да. Это Кьюсики. Дэйвид и Вирджиния из Форт-Майерса. – Ее глаза сверкали. – Реклама работает!
Квин обошел стол, встал позади Николь. Рука коснулась ее кожи ниже волос.
– Раз уж моей особе так и так придется служить для рекламы гостиничного секса, мне следует приобрести побольше опыта.
Он поцеловал Николь в шею. Николь принудила себя не терять головы.
– Нам придется уйти. Мак. Нельзя мешать людям.
– Мешать людям? – Он лизнул мочку ее уха. – А то, что они мешают мне, ничего?
Прожекторный светильник неожиданно озарил сад, погрузив обоих в море ослепительного света. Квин, обхватив Николь за талию, потащил ее в кусты, в тень.
– Все в порядке. Мы подождем на пляже, пока они не угомонятся, тогда вернемся и перенесем наш пикник ко мне. – Квин вывел Николь на тропку, ведущую к пляжу, и потянул ее дальше, к лунной дорожке на воде. – Последим отсюда. Когда погаснут огни, проскользнем обратно.
– Так мы прождем не один час, – заметила Николь.
– Хм. – Объятия стали плотнее. – И чем займемся, чтобы не скучать?
Луна скрылась за серебристой тучкой. Влюбленные приблизились к воде. Тишина, только плещутся маленькие волны и – намного громче – бьются два сердца. Белая пена защекотала пальцы на ногах Николь, потом холодная вода плеснула на щиколотки, и она собралась уже ахнуть, но не смогла. Ее рот был закрыт жадным, призывающим поцелуем. Тихое, страстное рычание в груди Квина будоражило кровь. Руки скользнули ниже, притянули девушку к мужскому телу, давая ей понять, как она подействовала на него.
– Со мной это делается каждый раз, когда я смотрю на тебя, – шепнул он прямо в ее рот. – Каждый раз, когда я думаю о тебе.
– Ты... ты часто думаешь обо мне?
– О, примерно каждые полторы минуты. Нет. Каждую минуту.
Пальцы подползли снизу к краю бюстгальтера. Колени Николь начали подгибаться, и она ощутила, что Квин опускает ее. Вместе они приземлились на песок.
– Прилив вот-вот доберется до нас, Мак, – предупредила Николь.
Ноль внимания. Только очередной нетерпеливый поцелуй и пальцы, добравшиеся уже до застежки. Через секунду она расстегнулась.
Подняв топик, Квин открыл ее груди приглушенному свету и наклонился, чтобы испробовать вкус отвердевшего соска.
Вцепившись в напряженные мышцы его плеч, Николь не могла удержаться, чтобы не прильнуть к нему.
Пальцы Квина поползли по бедру. Выше.
Прибой шумел, полизывая бедра Николь. Ей казалось, что ее нервы шипят и искрят; мощные волны боли и удовольствия прокатывались внутри нее. Николь тонула.
– Промокнем, – пробормотала она.
– Шш. – Квин поцеловал ее в губы. – Слушай.
Со стороны ее домика донеслись голоса:
– Смотри, Дэйв! Они оставили для нас обед, и какой романтический! Свечи и вино!
Лицо Квина в лунном свете приняло веселое выражение, и обоим пришлось приложить усилия, чтобы не рассмеяться. По ступенькам пробежали быстрые шаги.
Николь спрятала лицо на груди Квина.
– О, какая жалость. Твой ужин пропал.
Мужчина ответил ей поцелуями. Лоб. Глаза. Рот.
– Черт с ним. Закуской я уже насладился, теперь хочу основное блюдо. Пойдем ко мне. – Опершись на локоть, он занялся застегиванием бюстгальтера, неторопливо, не преминув забрать женскую грудь в ладонь. – Конечно, если ты и мой номер не ухитрилась сдать.
– Нет. Номер закреплен за парнем для рекламы гостиничного секса.
Квин сверкнул зубами и натянул поверх лифчика топик.
– Обожаю свою работу.

Глава десятая

Николь до сей поры не имела понятия, что ее тело способно не только говорить и приказывать, но и петь.
До двери они едва добрались. Мак несколько неуклюже повозился с ключами, но, как только они оказались внутри, вся неуклюжесть пропала. Не давая Николь шанса раздумывать, он повел ее к спальне, побуждая колдовскими поцелуями и не менее колдовскими руками.
Комната была освещена одними лишь стрелками лунного света, пробивающимися сквозь жалюзи.
– Моя юбка вся мокрая, – сообщила Николь.
– Значит, надо ее снять, – ответил он, проводя рукой по животу Ник и забирая в пальцы влажную ткань. – А знаешь что? Мои брюки тоже все мокрые.
– Их тоже нужно снять, – заявила Николь, дергая за поясную пряжку.
– Дамы вперед. – Он провел свою руку ей за спину и расстегнул молнию, не забыв поиграть открывшейся кожей ягодиц. – Когда я умру, не посыплешь ли ты мой пепел в ящик со своим бельем?
Николь хихикнула; юбка полетела на пол, и Квин принялся за верхнюю половину ее костюма, осторожно потянув топик через голову, целуя при этом ее груди.
– Никогда не видел ничего более прекрасного, – шептал он.
И Николь верила. Он закрыл ее рот своим, почтительно на этот раз, любовно. Знакомые искры побежали по ее телу, но чувство было другим, не тем исступлением, которое владело ею только что на пляже.
Другим. Это и называется «любить».
Легко, нежно он проводил линии на ее теле, следуя изгибам, бережно, будто в его руках бесценное произведение искусства.
– Мак, я тоже хочу чувствовать тебя.
Дрожащими пальцами Николь принялась расстегивать пуговицы. Рванула рубашку, насмешив его своей настойчивостью. Ник блуждала губами по загорелой коже, вдыхая солоноватый влекущий запах. Как он упоителен, как она наслаждается им! Вдохнуть и не выдыхать, не расставаться...
Тело. Больше тела. Высвободить его из брюк, вот так... под ними боксерские шорты – долой эти шорты!
– Николь. – В рокочущем голосе чувствуется мука. Он наклонился к ее рту. – Позволь мне любить тебя.
Она вздохнула в знак согласия, и все ее существо затрепетало от возбуждения. Когда Квин принялся плавно стягивать с нее трусики, ей захотелось подняться навстречу его руке.
– Моя Леди в Синем.
Она приподняла свои бедра, томимая торжествующим желанием. Не видя, ощутила губами, как он улыбается.
– Почему ты медлишь, Мак?
– Потому что я хочу кое-что тебе сказать.
Николь чуть расслабилась.
– Сейчас?
– Да. Именно сейчас. Я понял это сразу, как только в первый раз поцеловал тебя.
В Николь проснулось любопытство.
– Понял что?
– Что я знаю это.
Николь изучала его лицо, стараясь угадать, что означает это выражение. Или она ничего в людях не понимает, или он сейчас скажет ей правду. Чистую, ничем не запятнанную правду.
– Так что же ты знаешь?
– Что это ты, мисс Николь Уайтейкер, – ты моя единственная.
Николь уставилась на него, не в состоянии сообразить, о чем это он.
Единственная?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15