Так что я получу диплом, а потом и работу в одной из престижных финансовых фирм, может быть, даже в новоорлеанской «Бенс и Андерсон», и для меня начнется новая жизнь В следующем году я сдам экзамен, стану дипломированным экономистом и открою свою собственную фирму.
— С такими планами ты останешься девственницей и в тридцать четыре года.
— Огромное тебе спасибо.
— Радоваться жизни следует в молодом возрасте, и тогда ты приобретешь кое-какой опыт. Тебе не нужно выходить замуж за первого же парня, и совсем не обязательно, чтобы тебе кто-то нравился. Просто поиграй немного.
— Я не могу просто играть, если не знаю правил. Как гулять вместе, что говорить, как себя вести…
— Все, что от тебя требуется, чтобы привлечь парня, так это дышать. — Дэнни внимательно посмотрел на мешковатую футболку Вероники. — Ну и, может быть, носить что-то более сексуальное. Какой-нибудь облегающий костюм или что-то в этом роде.
— Что, если я пройдусь в мокрой футболке?
— Это должно подойти.
Вероника покачала головой:
— Понимаешь, женщины — это не просто пара сисек, у нас тоже есть мозги.
— Да, конечно, но мы мечтаем вовсе не о ваших мозгах. — Когда девушка сердито взглянула на Дэнни, он добавил:
— Я прекрасно все понимаю, и если я выбираю подругу для совместных занятий, то сначала интересуюсь ее Ай Кью. Но если мне нужно небольшое развлечение, тогда, естественно, мой выбор определяется содержимым бюстгальтера четвертого размера.
Вероника ударила его по руке, Дэнни пожал плечами.
— Я просто говорю все как есть. Продолжай в том же духе и не обращай внимания на мои слова, если ты будешь счастлива, прожив жизнь старой девой. Но, судя по тому, как ты напряглась, и по тому, что у тебя сейчас явный предменструальный синдром, я не думаю…
— Во-первых, ты не узнаешь о том, есть ли у меня предменструальный синдром или нет, пока он не разобьет тебе голову, мистер. И во-вторых, я довольна своей жизнью.
«Или привыкла быть довольной», — добавила Вероника про себя.
Но с другой стороны, она бы никогда не узнала, чего лишается, если бы мужчина ее мечты не нанес ей короткий визит и не подарил первое незабываемое удовольствие.
А это было уже проблемой. Теперь, когда тело девушки почувствовало вкус небесного наслаждения, ему хотелось большего. Вероника Пэрриш хотела получить этого мужчину.
Глава 4
— Меня очень порадовали ваши темы курсовых работ, и каждому я написал несколько советов. Пожалуйста, помните о них и трудитесь. Работы должны быть готовы через восемь недель, к нашему последнему занятию. — С этими словами Гайдри выложил кипу листков на край своего стола. — Итак, заберите свои темы, и — желаю вам удачи.
Студенты потянулись к выходу. Вероника тоже подошла к столу Гайдри. Она схватила бумаги и в верхнем углу одного из листов увидела свою фамилию. Вытащив лист, девушка внимательно прочла советы Гайдри, и ее сердце остановилось.
— Это… это не моя тема, — проговорила она, потрясенная до глубины души, еще раз перечитав написанное.
— Не понял… — Профессор Гайдри снял очки и стал протирать стекла, — Я говорю, что это не моя тема!
— Это ваша фамилия в углу?
— Да.
— А почерк ваш?
— Да, но я не подавала этой темы. Я собиралась писать об общественных стереотипах поведения мальчиков и девочек и его влиянии на развитие общества, — сказала Вероника.
— Вполне хорошая тема. Область моего профессионального интереса относится к социологии и ее воздействию на сексуальное развитие.
— Я знаю, поэтому и придумала такую тему. У меня уже исписана целая тетрадь материалами по данному вопросу. Но эта… — Девушка посмотрела на листок. — Я не смогу писать на эту тему.
— Я уже одобрил ее.
У Вероники от страха так подвело живот, что она с трудом могла дышать.
— Но это не моя тема!
Гайдри снова надел очки и сердито посмотрел на девушку.
— Ваша маленькая шутка будет иметь для вас неприятные последствия, мисс Пэрриш. Вы легкомысленно отнеслись к моим занятиям в пятницу и задумали оскорбить меня, сдав такую тему. Но я не позволю себя обмануть.
Это тема, которую вы сдали. Я ее одобрил, и вы об этом будете писать, если только не предпочтете, чтобы я поставил вам «плохо» прямо сейчас. — Профессор потянулся за журналом.
— «Плохо»? — Вероника открыла от удивления рот. — Но… но я должна сдать этот курс! Мне нужен зачет, чтобы окончить университет!
Гайдри захлопнул журнал и убрал его к себе в портфель.
— Тогда я советую вам идти и работать.
— Но… — Девушка уставилась на листок бумаги, пытаясь усмирить свой желудок, который, казалось, подкатил к горлу.
«Пятьдесят шагов к полному сексуальному удовлетворению».
Слова были написаны почерком Вероники, а сверху была подписана ее фамилия. Но это была не ее тема. Она не знала ни одного шага на пути к сексуальному удовлетворению, а тем более пятидесяти.
«Ну хорошо, может быть, один знаю», — поправилась она, когда воспоминания о сне снова ворвались в ее сознание. Но одного сна, даже такого хорошего, было недостаточно, чтобы написать двадцатистраничный минимум для курсовой работы, заканчивающийся списком использованных источников. И где искать материал для такой темы? В «Плейбое», «Пентхаусе», в мужской раздевалке?
— Неужели вы не можете понять, что здесь произошла какая-то ошибка? Я бы никогда… я хочу сказать, что не могу… — Девушка пыталась найти слова, чтобы описать сумятицу, царящую у нее в душе. — Я не могу писать работу на эту тему.
— Вы можете и напишете, мисс Пэрриш.
Вероника посмотрела на профессора Гайдри, у которого был такой же солидный вид, как и у налогового инспектора, который приходил на одну из лекций по налогам в прошлом семестре.
Нельзя сказать, чтобы Гайдри был похож на пятидесятилетнего ревизора: у него не было залысин и пузатого живота.
Профессор был высоким — не ниже метра восьмидесяти — и молодым — ему было не больше тридцати. Один из самых молодых профессоров университета, как узнала Вероника, прочитав посвященную ему статью в университетской газете. Но в очках и с темно-синим галстуком он выглядел на все сорок, а благодаря его чрезмерной раздражительности ему вполне можно было дать и пятьдесят.
Если бы Гайдри снял очки, которые, казалось, навсегда врезались в его лицо, и смотрел бы более жизнерадостно, то он выглядел бы не так уж плохо. У профессора были классическая креольская внешность и густая черная шевелюра. Непослушные волосы, если бы им предоставили такую возможность, закрутились бы вокруг его ушей. Поэтому Гайдри зачесывал их назад и пользовался при этом отвратительным гелем. Ни один волос не должен был коснуться сурового лица профессора, а тем более упасть на его черные глаза и помешать процессу мышления.
Ладно, здесь, наверное, потребуется нечто большее, чем просто контактные линзы и новая прическа. Переделку Гайдри нужно начинать с замены старого сердца на новое. А может быть, у профессора вовсе и не было сердца?
— Сэр, — дрожащими губами произнесла Вероника, с трудом сдерживая слезы. — Пожалуйста! Я просто не смогу!
Ее просящие глаза встретили сердитый взгляд профессора.
— Вы должны были подумать об этом раньше, а не пытаться легкомысленно относиться к моему предмету и к этому заданию. Понимаете, я ожидал большего от такой взрослой женщины, как вы, мисс Пэрриш, — вы же студентка последнего курса. К тому же вы старше своих сокурсников и на несколько лет старше большинства первокурсников в этой группе. Я сильно разочарован в вас. К тому же я не выношу розыгрышей, особенно если они касаются дела моей жизни.
— Но я не…
— Именно это вы и сделали, и теперь вам придется столкнуться с последствиями. Эту тему вы подали, и эту тему я одобрил. Дальнейшие разговоры бесполезны, мисс Пэрриш. Всего хорошего, до свидания.
Гайдри убрал свой план лекции в портфель и вышел из аудитории. У Вероники закружилась голова, она пристально смотрела профессору вслед, и лист бумаги дрожал в ее руках.
«Пятьдесят шагов к полному сексуальному удовлетворению».
Что двадцатишестилетняя девственница знает о сексуальном удовлетворении? Да, она целовалась с несколькими парнями и чуть не вышла замуж за одного из них, но Раймонд всегда вел себя как настоящий джентльмен. Он был согласен дождаться медового месяца, чтобы начать сажать семена своей семьи — их семьи. А до этого момента Раймонд позволял себе только целомудренные поцелуи легкие пожатия руки и страстные взгляды.
Девушка поняла, во что вляпалась.
Этот случай можно было сравнить только с тем, что произошло восемь лет назад, когда она, такая девственная и добродетельная, стояла у алтаря. Будущее пронеслось перед глазами Вероники в тот момент, как священник прочитал торжественную и нерушимую клятву, которая должна была навсегда соединить ее с Раймондом Кормиером, человеком, которого она не любила, несмотря на то что он был одним из самых преданных сторонников ее отца. Девушка открыла рот, чтобы сказать «клянусь», а вместо этого выпалила «нет».
Навсегда — это… все-таки навсегда.
А Вероника уже потратила целую жизнь в качестве послушной дочери: она училась готовить, играть на фортепьяно и всегда вела себя как маленькая леди — мило, добропорядочно и скромно. Девушка вовсе не собиралась быть послушной женой до того момента, «пока смерть не разлучит нас»: готовить обеды, вместо того чтобы зарабатывать деньги, воспитывать детей, вместо того чтобы заниматься своей карьерой.
Женщины могли желать и достичь большего, и Вероника хотела этого. Она хотела сделать карьеру, а это значило, что ей нужно сдать курс профессора Гайдри на отлично.
Девушка перевела дух и сказала себе: «Ты сможешь это сделать. Ты пережила разрыв с родителями, выдержала восемь долгих лет безденежья, так что возьми себя в руки и сделай это».
Расправив плечи, Вероника вышла из аудитории в коридор и направилась прямо к мистеру «Тюремный рок», который теперь превратился в мистера «Отель разбитых сердец».
— Э-э… извините меня, — начала она, сжимая покрепче книги, которые грозили выпасть у нее из рук, и повторяя про себя: «Вот твой шанс. Если ты собираешься написать эту работу, то тебе пора начинать приобретать опыт гетеросексуальных отношений».
Вероника выдала свою самую лучшую улыбку и выпятила грудь; на футболке было написано: «Моя мечта — встретиться с тобой вновь».
— Что? — Парень даже не взглянул на ее грудь.
— Я видела вас раньше — на перекрестке и в библиотеке. — Девушка захлопала ресницами. — Вы смотрели на меня.
— Я смотрел? — спросил поклонник Пресли, переминаясь с ноги на ногу, словно собираясь удрать.
— Вы здесь учитесь и, наверное, заядлый игрок?
— Что?
— Футболист.
— Футбол? — Юноша вскинул голову. — М-м… да. Я играю маленьким мячиком, причем прямо здесь.
— Я догадывалась, что вы шутник, — сказала Вероника, добавив про себя: очаровательный шутник и, наверное, очень опытный. Симпатичные парни обычно бывают очень опытными. — А я здесь учусь на экономиста. — Девушка ждала ответа, но вместо этого парень снова двинулся в сторону и теперь смотрел куда-то мимо нее.
«Убегай, пока у тебя есть возможность убежать», — промелькнула в сознании Вероники любимая поговорка Дельты.
Но в данном случае это было бы бесполезно и несерьезно.
Она потратила последние восемь лет, изучая производственную бухгалтерию и налоговое законодательство, вместо того чтобы совершенствовать свои женские чары.
Вероника похоронила их под своими амбициями, и похоронила слишком глубоко, чтобы выкопать снова…
Нет, с ее энергией она сможет это сделать!
Нервы Вероники были напряжены до предела, но она приказала себе оставаться спокойной и что-нибудь сказать…
— У тебя красивые глаза.
— Это контактные линзы… Мне нужно идти.
— Может быть, мы попьем кофе?
— Я никогда не беру в рот эту дрянь, когда тренируюсь.
— Но футбольный сезон закончился…
— Как-нибудь потом. — Парень рванулся мимо Вероники и исчез за углом. Он даже не оглянулся и не сказал традиционное: «С вами было приятно поговорить». Девушка» ничего не заметила, кроме быстрого мелькания ботинок.
Было похоже, что ноги парня бросились наперегонки, чтобы удрать от нее.
«Пятьдесят шагов к полному сексуальному удовлетворению».
Вероника попала в неприятное положение, в очень и очень неприятное положение.
Будние дни обычно проходили в постоянной суматохе, но сегодня время ползло медленнее, чем таяло мороженое.
В понедельник у Вероники были еще две лекции, поэтому она провела пару часов в прохладной аудитории, делая записи в тетради и поглядывая на часы. Потом оба Ландри покинули офис фирмы и отправились на какую-то встречу, а время нескончаемых телефонных звонков тянулось необыкновенно долго. После этого университетская библиотека показалась Веронике настоящим моргом.
Ее мысли в течение дня снова и снова возвращались к утреннему разговору с Гайдри и к своей неудачной попытке напроситься на свидание за чашкой дерьмового кофе.
Когда она вернулась домой, шел уже двенадцатый час, у нее болела голова и бурлило в животе.
— Ронни! Слава Богу, что вы пришли, — сказал мистер Уэзерби, пожилой мужчина, живший чуть дальше по коридору, торопясь к ней с пушистой рыжей кошкой на руках. — Принглз заболела, и мне нужно сбегать в дежурную ветеринарную лечебницу и приобрести для нее кое-какие лекарства.
Вы не могли бы присмотреть за ней, пока я не вернусь?
Это как раз то, что было нужно Веронике, чтобы отметить окончание ужасного дня, — кошка из преисподней.
Может быть, кто-то свыше пытается ей что-то сказать?
Может, ее отец был прав и ей больше понравилось бы воспитывать детей и вести домашнее хозяйство, чем заниматься своей карьерой?
Кошка жалобно мяукнула, и мистер Уэзерби погладил ее по голове.
— Ну, ну, дорогая. Папа знает, что тебе плохо, но он собирается достать лекарство, и ты поправишься, а пока побудешь с тетей Ронни. — И он с надеждой посмотрел на девушку.
Вероника вздохнула, опустила рядом с дверью свою сумку и протянула руки:
— Хорошо.
— Премного вам благодарен, дорогая, — просиял мистер Уэзерби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19