Третий же заставил ее вздрогнуть и попятиться, как от ядовитой змеи.
— Молли, дорогая, любимая моя Молли, здравствуй! Соскучился безумно! Позвони как можно скорее. Мой номер… — Далее следовали цифры, которые она не собиралась запоминать.
Молодая женщина долго и недоверчиво смотрела на аппарат, потом тряхнула головой, пытаясь уверить себя, что это ей только послышалось. Наконец, решив, что ей это удалось, перемотала пленку и тут же убедилась, что это не слуховая галлюцинация. Прозвучавший голос принадлежал Кларенсу, неверному любовнику, бросившему ее на произвол судьбы, с легкостью променявшему чувство, если и не свое, то, по крайней мере, ее, на успешную карьеру.
Молли прижала пальцы к дрожащим губам, не зная, что предпринять в такой ситуации. Но по мере того, как текли минуты, исчезал и испуг. На его место пришли негодование, гнев, ярость, постепенно тоже начавшие улетучиваться. И ее захлестнула тоска, острая и едкая, тоска женщины, лишенной любви, нежности, ласки и, наконец, секса…
Она ощутила физическое томление. Господи, как же давно Кларенс любил ее в последний раз! Два месяца назад? Нет, почти три.
Не может быть! Она еще слишком молода, чтобы довольствоваться жизнью, приставшей монахине.
А как же Рэнди? — немедленно напомнил голос подсознания. Ты забыла о нем?
Ничего я не забыла, покраснев, возразила ему Молли. Он очень хороший парень, очень.
Но Клар… С Кларом мы шесть лет занимались любовью. Любовью, а не просто сексом. И он не может за такой короткий срок стать мне совершенно чужим и безразличным.
С Рэнди ты тоже занималась любовью, напомнил ее докучливый собеседник. К тому же в отличие от твоего драгоценного профессора он не скрывался, а разыскивал тебя. До тех пор, пока не нашел. Вспомни вчерашний день!
Вспомнила? Тебе было хорошо?
О да, очень! Но с Кларом все совсем иначе…
Вот именно! Кларенс принес тебе боль, разочарование и отчаяние.
Не правда! Ну, не совсем… По крайней мере, не только их и не с самого начала… Мы были счастливы. Полностью и совершенно счастливы.
Чушь! Ну что за чепуху ты несешь? А еще считаешься умной. Счастье тайком, украденное у другой женщины… Да разве это счастье? Это позор, это боль, это разочарование и отчаяние.
То есть все то самое, что и дала тебе связь с Кларенсом.
Молли ничего не оставалось, как признать справедливость последнего утверждения. Она решительно подошла к автоответчику, нажала кнопку и стерла растревожившее ее с трудом обретенное равновесие сообщение, даже не прослушав еще раз. После чего упала в кресло и разрыдалась, поняв, что сама лишила себя связи с бывшим возлюбленным. Какой же номер он назвал? Двести двенадцать — это точно. Это код Нью-Йорка. А дальше? Как же дальше?
— Три-воеемь-четыре? Три-шесть-семь? Нет, не так. Но первая точно тройка… Три-пять-шесть? Черт, не помню! Не помню! — в отчаянии выкрикнула несчастная молодая женщина, готовая рвать на себе волосы.
И именно в этот момент раздался звонок.
Молли схватила трубку и крикнула:
— Клар! Кларенс, наконец-то! Я… — Она остановилась, услышав, вернее, осознав, что на другом конце провода воцарилось гробовое молчание. Сердце ее провалилось куда-то в желудок. Ее затошнило. Это Рэнди, наверняка он. И она с трудом выдавила:
— Алло… — И еще раз, громче:
— Алло!
— Привет, малышка, — послышался такой знакомый голос Барри. — Я, похоже, не вовремя.
— Нет-нет-нет, — отозвалась Молли. Сердце ее туг же вернулось на свое законное место, а тошнота прошла, как и не было. — Я просто… просто недавно вернулась, и… — Она не закончила, не зная, что сказать, как объяснить свои слова.
— И?
— О, Барри, — простонала она, — мне так тебя не хватает! Я знаю, что у тебя полно дел.
Но, может, выберешь полчасика и заглянешь ко мне, а? Я чувствую себя… О, не знаю даже, как сказать…
— Ну-ну, малышка, успокойся. Я, конечно, приеду. Но сначала ты должна сказать, что случилось.
— Пока меня не было, звонил Кларенс; Он оставил сообщение на автоответчике…
— И что же он сказал? — с еле уловимой иронией в голосе спросил Барри.
— Что ужасно соскучился и просит сразу же позвонить ему.
— Да? И что же ты, позвонила?
— О, Барри… — она чуть не плакала, — я такая дура, ты даже не представляешь!
— Значит, позвонила. — Ирония стала явственнее, но Молли была в таком состоянии, что не заметила.
— Нет… Я стерла, ., стерла запись, не записав номер телефона…
Барри даже не обратил внимания на донесшийся до него всхлип.
— Ай да молодец, девочка моя! — воскликнул он. — Умница!
— Молодец? — недоверчиво повторила Молли. — Что ты такое говоришь, Барри? Ты, ставший мне почти братом! Ты радуешься, что я выбросила в помойку свой последний шанс стать счастливой?
— О нет, малышка, конечно нет. Я радуюсь, нет, ликую, что ты дала себе шанс стать по-настоящему счастливой. Потому что, извини за откровенность, но как бы классно твой Кларенс ни трахал тебя, счастье — это последнее, что он способен дать тебе. Скажу даже больше, Молли, это последнее, что он намерен дать.
Потому что таких кларенсов интересуют в жизни только собственные удобства и удовольствия, ничего больше. Он использовал тебя, пока ему это было приятно и удобно, а потом бросил, как фантик от съеденной конфетки, не оглянувшись и не задумавшись.
Барри говорил горячо и убедительно, и Молли постепенно начала успокаиваться, вслушиваться в его слова и понимать их справедливость.
— Спасибо, Барри, ты… ты настоящий друг, истинный старший брат. Ты возвращаешь меня к жизни! — воскликнула она, но сразу же застеснялась высокопарности своих слов и поправилась, перейдя на нормальный тон:
— Приезжай, если есть время, я приготовлю что-нибудь вкусное. Специально для тебя.
— Договорились, сестренка. Но с одним условием.
— Каким?
— Ты не подходишь к телефону до моего приезда. Независимо от того, кто звонит.
— Идет!
Они провели вместе спокойный вечер, не нарушенный ни единым звонком. Молли, поначалу постоянно поглядывавшая в сторону аппарата, вскоре позабыла о нем и увлеклась рассказами Барри. Только провожая его к машине, она вернулась к разговору о Кларенсе.
— Знаешь, думаю, я так среагировала просто от неожиданности. И еще по привычке… Да, я просто не отвыкла слушаться его, вот и все.
Мне даже кажется, что я больше не люблю его.
Я почти уверена, что не люблю.
— Почти?
Молли молча кивнула. Потом усмехнулась и сказала:
— На девяносто девять процентов. Но как я могу ручаться за сотый, пока не проверю?
— Очень надеюсь, что сможешь. Кстати, а как твой симпатичный летчик?
— Обещал позвонить сегодня, если его рейс не задержится. Но, судя по всему, не смог. Мы договорились завтра снова отправиться на прогулку.
— Ты не передумала? После этого звонка?
Ты как-то не представляешься мне женщиной, крутящей одновременно два романа.
— Никогда не пробовала, — фыркнула она. — Но полагаю, ты прав. Нет, я не передумала. Рэнди… он нравится мне. Да, нравится. Мне легко разговаривать с ним. Почти как с тобой.
— Почти, но все же не так? — спросил Барри. — Почему же? — Его «младшая сестра» вместо ответа залилась краской. — Судя по твоей реакции, могу сделать единственный вывод: он привлекает тебя как мужчина. Верно?
Молли кивнула, обняла его и звонко чмокнула в щеку.
— Очень уж ты проницательный, аж жутко делается. Кстати, как у тебя с работой? Ты уже определился, куда пойдешь? И когда приступаешь?
— Да, определился. Завтра начинаю. Работа непыльная, деньги неплохие. А там посмотрим.
— Уже завтра? — ахнула Молли. — Быстро же ты. Вот что значит хороший специалист.
— Угу. А у тебя как?
Она поморщилась.
— Так себе. Один колледж и один университет как будто проявили определенный интерес к моей скромной особе. Пока не знаю, какой мне больше нравится и нравится ли вообще. Но я, пожалуй, не буду капризничать и соглашусь на первое, что подвернется. В конце концов, это же не на всю жизнь, верно?
— Если ты так чувствуешь, то безусловно.
Поступай так, как тебе лучше. Если сейчас тебя не увлекает карьера, значит, что-то этому мешает. Я прав?
Она засмеялась и снова поцеловала его.
Глава 13
Следующий день начался для Молли со звонка Рэнди, который накануне вернулся за полночь, но спал плохо и с трудом дождался утра, чтобы поговорить с ней.
Они снова катались, и снова гуляли по берегу океана, и даже купались. А вечером отправились в ресторан и танцевали в полумраке, тесно обнявшись…
Когда же вечер завершился, договорились увидеться на следующий день. На следующий тоже и так далее… При каждой встрече Рэнди говорил о своей любви, и Молли слушала со все возрастающим удовольствием. А через неделю вынуждена была признаться себе, что любит его. Любит всем сердцем, всей душой. И всем телом тоже… Потому что каждой клеточкой стремилась к нему, мечтая не только о сладостных поцелуях, на которые он не скупился, но и о большем. О много большем… Обо всем…
Как ни странно, Рэнди, хотя и постоянно заверял ее в том, что она сделала его счастливейшим из смертных, и говорил, что его, любовь к ней «безбрежнее самого неба», но как-то не спешил перейти к утехам плоти. Ей иногда даже казалось, что он немного отстранялся от нее во время поцелуев, когда они становились слишком уж страстными.
Молли временами не знала, быть ли благодарной за такое излишне джентльменское поведение своего поклонника или обижаться на него. Возвращаясь в свою квартиру после получаса, проведенного с ним в машине в пылких объятиях и жгучих поцелуях, она думала и не понимала, как же он, мужчина, способен выносить такое напряжение, когда она, женщина, чуть с ума не сходит от вожделения. И, становясь под холодный душ, представляла себе, как он направляется к какой-нибудь подружке и утоляет страсть. Мысли эти становились неотвязными спутниками ее одиноких ночей, и скоро ей было все труднее справляться с приступами бешеной ревности.
Спустя три недели этой утонченной пытки она не выдержала и недвусмысленно дала ему понять, что хочет, жаждет близости, физической близости с ним.
— Не пойми меня не правильно, Молли, но я не могу. Нет, не в том смысле… Я, конечно, могу, но мне мало только секса с тобой. Я хочу твоей любви. Настоящей, на всю жизнь… — Он замолчал, а Молли отвернулась.
Что она могла ответить на такие слова? Сказать, что уже любит его? Да, тысячу раз да! И все же… все же… на всю жизнь… В тот вечер, когда ей звонил Кларенс, она сказала Барри, что на девяносто девять процентов уверена в том, что преодолела свое чувство к нему. Но поклясться не могла.
А может ли сейчас? Что будет, если Кларенс снова позвонит ей? Позовет к себе? Поспешит она послушаться или… Нет, конечно нет.
Ну хорошо, а если не просто позовет? Если предложит выйти за него замуж, переехать в Нью-Йорк, вращаться в изысканно интеллектуальном обществе?
Рэнди было очень больно наблюдать за ней.
Но он понимал, что ее реакция естественна и что спешить нельзя, что Молли еще не готова к столь серьезным решениям.
Поэтому не стал настаивать и торопить ее с ответом, а притянул к себе и поцеловал в губы, медленно и страстно, а затем, приложив нечеловеческое усилие, заставил себя оторваться от нее, шутливо щелкнуть по носу и легко сказать:
— Хочешь, пойдем завтра куда-нибудь потанцевать? — Но она молча покачала головой. — Тогда покататься? Погода пока хорошая… Или давай на концерт сходим.
Молли наконец ощутила, что может доверять своему голосу, что он не задрожит и не сорвется, и сказала;
— Завтра не могу, у меня вечером дополнительные занятия. Может, послезавтра?
Рэнди расстроился, потому что узнал, что как раз в этот день ему предстоит заменить внезапно заболевшего коллегу. Но поверит ли ему Молли или решит, что он обижен ее отказом и просто не хочет увидеться? Впрочем, почему это он вдруг вздумал сомневаться в ней? Они встречаются уже около месяца или даже больше почти каждый день, и до сих пор у него не было ни малейших оснований подозревать ее в непонимании.
И Рэнди выложил все как есть, а потом предложил:
— Слушай, в пятницу один наш пилот празднует день рождения. Приглашает всех к себе домой. Хочешь, пойдем вместе? Будет весело.
— Правда?.. Ты хочешь познакомить меня со своими друзьями?
— Конечно. Почему же нет? Такой девушкой любой может гордиться. Боюсь только…
— Боишься? Чего?
— Не слишком ли ребята будут увиваться за тобой? А то еще кто-нибудь вскружит тебе голову… Риск уж слишком велик.
Молли радостно хихикнула. Она была довольна, чрезвычайно довольна. Кларенс ни разу за все годы не пригласил ее на вечеринку, не познакомил ни с одним из своих друзей.
Они договорились, что Рэнди заедет за ней в половине седьмого. Вечеринка начиналась в восемь, а дом приятеля находился на противоположном конце города.
Но, естественно, он не мог ждать так долго, не в состоянии был отказаться от удовольствия видеть зеленоглазую владычицу его мыслей и снов. Поэтому на следующий же день, купив букет разноцветных, изумительно растрепанных осенних астр, в половине девятого подкатил к крошечному колледжу, которому посчастливилось заполучить Молли в состав своего более чем скромного преподавательского коллектива.
Выскочив из машины, Рэнди прошелся по парковке раз, другой и только тогда заметил, что не видит ее серого «шевроле». Неужели он опоздал? Или Молли заболела и отменила занятия? Но вид ярко освещенной аудитории на втором этаже, где она теперь проводила занятия, противоречил его предположениям и опасениям.
Он успокоился и стал нетерпеливо ожидать ее появления. Вскоре из дверей потекла тоненькая струйка молодых людей, но Молли среди них не было, хотя обычно она покидала помещение одной из первых. Удивленный Рэнди подошел к одной из студенток и спросил:
— Простите, мисс Маккивер еще в аудитории или…
Закончить ему не удалось. Девушка тряхнула рыжим хвостом и заявила:
— А мисс Маккивер сегодня не пришла. Ее заменял мистер Трент.
Рэнди рассеянно поблагодарил ее и, огорченный, направился к своему «форду». Черт, и почему ему не пришло в голову позвонить перед выездом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19