https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/dlya-tualeta/
Здесь так.., тепло.
Она лишь усмехнулась.
— Если я это сделаю, мы никогда не выйдем из комнаты.
— У меня есть интересное предложение.
— Но неосуществимое.
— Почему же?
— У тебя не родственники, а ангелы. Они смотрели за Уэсли и Лизой весь вечер и все утро, если вспомнить о том, который сейчас час. Клянусь, они просто святые. Но всему есть предел, и он не так уж далек, когда речь идет о детях, которым не исполнилось и пяти.
С разочарованным видом он сел в кровати и откинул назад волосы. Она наблюдала за ним и, когда обнажились его красивая грудь и точеные руки, ощутила внутри нежное тепло. Он потянулся и зевнул, потом улыбнулся.
— Черт! Ладно. И все же иди сюда.
Она проявляла предельную осмотрительность.
— Зачем?
— Я сказал, иди сюда.
Ева осторожно приблизилась. А когда остановилась у кровати, он велел:
— Нагнись.
Она чувствовала, что ее тело снова охватывает огонь. Из ума не шла прошедшая ночь, как он ее ласкал и как ласкала она его…
— Именно это я и имела в виду, Джордан. — Ее голос был до смешного неубедителен. — В самом деле, нам нужно…
— Наклонись.
Вздохнув, она повиновалась. Взяв в ладони ее голову, он запечатлел на ее губах медленный, восхитительный поцелуй. У Евы подкосились ноги.
И хотя она была совсем не прочь вновь оказаться с ним в постели, пусть это было бы и проявлением неблагодарности к его святым родственникам, он ее все же отпустил.
Ее еще сонные глаза широко раскрылись.
— Ты бессердечный мужчина, Джордан Максуэйн.
— Просто хотел тебе напомнить, что ты теряешь.
— Потерпи до вечера.
— Боюсь, не получится.
Он откинул одеяло, представ перед ней во всем великолепии своей мужественности, и у нее чуть не вырвался стон.
— Пойду приму душ. Спущусь вниз минут через пятнадцать.
За его широкой спиной закрылась дверь ванной.
И, проводив его взглядом, Ева с сожалением вздохнула.
— Доброе утро, — первой произнесла Дора, когда Ева появилась в «солнечной комнате», потом приветствия посыпались со всех сторон. В ответ Ева улыбнулась и тоже пожелала всем доброго утра.
— Мамочка, мамочка, — звала ее Лиза, сидящая на руках у Алмы. Ева подошла и, поцеловав дочь, предложила взять ее.
— Не беспокойся, дорогая, нам вместе так хорошо. Уверяю тебя.
— В самом деле?
— Бабушка, — лепетала Лиза, пытаясь поймать большой палец Алмы.
Пожилая дама улыбнулась девчушке.
— В самом деле. Мне доставляет удовольствие держать ее на коленях.
— Мам, ты что, заболела? — Уэсли намеревался схватить Еву за чистенькие брючки.
Она наклонилась и поцеловала сына.
— Нет, дорогой, я не заболела и чувствую себя прекрасно.
— Последнее время ты так долго спишь.
Сидевшие за завтраком Нэнси и Мэтт так и прыснули со смеху.
— Твоя мама слишком поздно вчера легла, сказала Нэнси. — Поэтому утром ей нужно было подольше поспать.
Ева взглянула на Нэнси, та ей улыбнулась, и, вспомнив, что прошлой ночью Нэнси и Мэтт видели, как Джордан нес ее наверх, Ева слегка покраснела.
— Ева, дорогая!
— Через стол Ева посмотрела на Алму.
— Возьми, пожалуйста, Лизу. Мне нужно выйти.
— Конечно. — Забрав дочку, Ева вернулась на свое место. На душе у нее было легко и спокойно. Уикенд подходил к концу, и конец этот был таким, о котором она могла только мечтать. Она поцеловала вдруг шелковистый пушок на головке Лизы; та хихикнула.
Хотя за окном было пасмурно, настроение у Евы было радостное, ее согревала мысль, что скоро она вольется в эту большую семью. Все сложилось просто прекрасно.
Вдруг раздался встревоженный крик Доры:
— Джордан, Джордан, что случилось?
— Джордан! — воскликнула Нэнси.
Поняв, что случилось что-то страшное, Ева медленно обернулась.
Джордан стоял в двери, ведущей к лестнице во двор. Лицо его было белым как снег, губы почти что синие.
— Карла… — голос у него срывался, — Карла, ты должна помочь.
Карла встала.
— В чем дело, Джордан? Что произошло?
— Алма. Господи, помоги! У нее нет пульса!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Алма лежала на пороге ванной лицом вверх, костыль, который она держала в руке, упирался в стену.
— Уберите его отсюда, — указав на костыль, сказала Карла спокойно.
Джордан осторожно вытащил его из руки Алмы, все еще не подающей признаков жизни, и сунул в угол под лестницей.
Когда он обернулся, Карла уже стояла на коленях.
— Мама! Вызови «скорую», — через плечо бросила она.
Совершенно оцепенев, Джордан застыл у лестницы, стараясь не мешать Карле, и смотрел, как она сильными и резкими движениями массирует сердце Алмы.
Не выдержав, Джордан отвернулся. Он знал:
Карла делает все как надо, но слышал, как хрустнули под ее руками хрупкие ребра. Потом в «солнечной комнате» он увидел Еву, она держала на руках Лизу и за руку Уэсли.
— Уведи детей подальше. — Сам того не желая, Джордан сорвался на крик.
— На мою маму кричать нельзя. — Личико Уэсли приобрело свирепое выражение.
— Пошли, Уэсли. Бабушка Алма очень больна. Ева увела детей.
— Бабуля! Бабуля! — в недоумении повторяла Лиза.
За спиной Джордана опять раздался этот ужасный хруст: Карла еще раз надавила на грудь Алмы. Он закрыл глаза, а когда открыл, Евы в комнате уже не было.
Джордан не имел ни малейшего представления, как долго продолжалась эта невыносимая пытка. Наконец он услышал голос Карлы:
— Отлично. Так держать, Алма. Молодчина.
Он обернулся.
— Пульс есть, — объявила Карла.
Через несколько минут за окном послышался звук приближающейся сирены. Машина «скорой помощи» остановилась у дома.
Джордан отошел к двери, ведущей в «солнечную комнату», и скрылся там, презирая себя за беспомощность. Врачи приступили к своим обязанностям, приборами определяя состояние больной и задавая Карле вопросы, на которые та отвечала четко и немногословно.
Потом Алму уложили на носилки, Джордан вызвался сопровождать ее, но все решили, что это лучше поручить Карле. Ведь она не только родственница, но и врач.
Джордан стоял у дверей машины, за которой скрылись носилки с Алмой, потом вдруг взбежал вверх по лестнице, схватил бумажник и ключи и ринулся вниз, на ходу надевая пальто.
Он уже распахнул дверь, когда его окликнула Ева, стоящая на пороге гостиной.
— Джордан, может, мне…
Он не дал ей закончить и, мрачно посмотрев на нее, приказал:
— Оставайся дома.
— Хорошо. — Голос ее прозвучал тихо. Она перехватила взгляд Уэсли, так и пронзающий Джордана, и добавила:
— Пожалуйста, будь осторожен.
На дорогах скользко.
— Постараюсь. — Подняв воротник пальто, он выскочил за дверь, и вскоре первые ласточки снежной бури залетели на двор.
Весь день Джордан провел в больнице. Карле пора было лететь, ее ждали в клинике, но Нэнси с Мэттом и еще кое-кто из родственников остались могла понадобиться их помощь.
Ева позвонила Рози, и та сразу догадалась: что-то стряслось.
— Что там случилось?
— Бабушка Джордана с сердечным приступом попала в больницу.
— Она еще…
— Да, пока жива.
— Слава богу! Как Джордан?
— Думаю, в порядке. С тех пор как это случилось, мы с ним почти не разговаривали. Сейчас собираюсь в больницу. Постараюсь все разузнать на месте.
— Насчет работы не беспокойся. У меня все в порядке. Принимаю заказы, наслаждаюсь тишиной и уютом.
До чего приятно услышать голос подруги, такой привычный и спокойный. Ева не упустила случая немного подшутить:
— Ну, продолжай, небось соскучилась по нас?
— Разве самую малость…
— Если будут новости, я позвоню. Но выехать мы сможем не раньше завтрашнего дня. — Ева взглянула на окна: шел снег. — Здесь снегопад, он может все осложнить.
Рози еще раз заверила, что дела идут своим чередом и беспокоиться не о чем. Правда, оставался еще один вопрос: как развиваются события на «другом фронте»?
Окинув взглядом комнату и убедившись, что ее никто не слышит, Ева тихо, в трубку, сказала:
— Мы женимся, по-настоящему женимся. Как только вернемся.
— Здорово, — обрадовалась Рози, — что у вас все так хорошо сложилось.
— Да. Замечательно, — ответила Ева, только почему-то у нее душа была не на месте, и она не знала, почему. Возможно, из-за взгляда Джордана, который он на нее бросил, отправляясь в больницу; от него веяло могильным холодом, казалось, он от нее совсем отдалился.
Но Ева тут же оборвала себя: а как еще он мог на нее смотреть? Ведь он был сам не свой из-за случившегося с Алмой.
— Ева? Ты слушаешь меня?
— Что? Ах, да. Слушаю. Но мне пора. Спасибо тебе за все.
— Не за что. Держи меня в курсе.
— Хорошо.
Ева повесила трубку, как раз когда вошла Нэнси, возвратившаяся после своего дежурства в больнице.
— Ну, как она? — спросила Ева.
— Состояние стабилизировалось. Она в полном сознании, но очень слаба.
— Значит, есть надежда, что выкарабкается?
Нэнси кивнула.
— Безусловно.
— Слава богу. — Ева опустилась на стул, стоявший рядом с телефоном, и спросила:
— А как Джордан?
Нэнси отвела глаза.
— Он от нее почти не отходит с тех пор, как уехала Карла.
— Но с ним все в порядке?
— Да. Он в полном порядке. Только очень подавлен.
Ева рискнула копнуть поглубже:
— Ты что-то недоговариваешь, Нэнси.
— Даже не знаю, что сказать, — вздохнула Нэнси. — Ты же знаешь Джордана. Если что случится, сразу замыкается в себе…
— Пожалуйста, скажи, Нэнси, что ты сама об этом думаешь.
— Я приехала в больницу, спросила у него о состоянии Алмы, а он в ответ рявкнул: спроси, мол, у этих проклятых врачей. А когда нам сказали, что она поправится, пробубнил что-то и отвернулся, как будто боялся поверить, что она будет жить. — Подойдя к Еве, Нэнси тронула ее за руку. Может, если ты поедешь…
Наконец пришла медсестра и сказала, что Алма спокойно спит, потом вежливо добавила, что тесты закончены, скоро стемнеет и, поскольку снег все идет, им лучше отправляться домой.
— Мне можно ее увидеть? — спросил Джордан. Я ее не разбужу. Просто хочу взглянуть и убедиться, что с ней все в порядке.
Медсестра неохотно согласилась.
— Идите за мной. Но предупреждаю, она не должна знать, что вы рядом.
— Хорошо. — Он встал.
Ева пошла следом за ними. Она не хотела оставлять Джордана одного, но понимала, что, если скажет хоть слово, он велит ей вернуться в приемную. К тому же надо было удостовериться, что с Алмой все в порядке.
В блоке интенсивной терапии было нетрудно заблудиться. Медсестра позвонила, они вошли, и она проводила их в палату, где лежала Алма. У нее был какой-то отрешенный вид; голова покоилась под прозрачным колпаком, к которому было подведено множество трубок. Рядом висел противный, зеленого цвета больничный халат. Над кроватью на экране монитора фиксировался каждый удар ее сердца. Ева взглянула на Джордана, а он впился глазами в иссохшее тело бабушки, будто так мог заставить ее сердце биться вечно.
Вид у него был совершенно потерянный. Он презирал свое бессилие, хотя здесь от него ничего не зависело. Желая как-то поддержать и успокоить Джордана, Ева коснулась его руки.
Он посмотрел на нее, точно видел впервые, отдернул руку и сел на один из двух стоявших в палате стульев.
— Я буду сидеть здесь. Тихо, как мышка.
Медсестра какое-то время внимательно смотрела на него, а потом шепотом сказала:
— Не стоит, мистер Максуэйн. Сейчас нет никаких оснований для беспокойства.
— Неважно. Я хочу остаться.
Сестра уступила.
— Что ж. Я распоряжусь, чтобы вам принесли койку.
— Спасибо. — Он повернулся к Еве:
— Возвращайся. Скажи нашим, что ночь я проведу здесь.
Если будут какие-нибудь изменения, я позвоню.
Ей не хотелось его оставлять, но ее ждали дети. После всех треволнений Еве во что бы то ни стало надо было самой уложить их спать.
— Ладно. Но я вернусь, как только уложу Лизу и Уэсли.
— Не стоит, —Но я…
— Оставайся у Доры.
Пока они говорили шепотом, но с каждым словом все громче.
— Джордан, я…
Медсестра тихо, но твердо вмешалась:
— Это блок интенсивной терапии. Если вам нужно что-то выяснить, пожалуйста, пройдите в приемную.
Джордан затряс головой.
— Нам нечего выяснять. Иди, Ева.
До чего же ей хотелось вцепиться в него, чтобы исчез этот холодный вид, с которым он на нее смотрел. Но она лишь заставила себя улыбнуться.
— Хорошо, дорогой, — и, приблизившись на цыпочках, чмокнула его в щеку. — Ухожу.
Судя по выражению лица, медсестра оттаяла.
Джордан опустился на стул; о сне он еще не помышлял. Ева вышла из палаты.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Какого черта ты тут делаешь?
Ева подняла глаза от журнала, который листала в приемной, пока ее мужу не передали, что она хочет с ним поговорить.
— Как она?
— Все так же. Спит. Я тебе задал вопрос.
— Я пришла, чтобы быть с тобой рядом.
— Я в этом не нуждаюсь. Честное слово, все в порядке.
Ева кинула взгляд на его лицо: под глазами залегли круги. Ей стало жаль его за его одиночество, за неспособность сделать шаг навстречу. Она вспомнила сына, который, отвернувшись к стене, пробормотал: «Уходи, мам».
— Во мне ты не нуждаешься, допустим. Но может, я это делаю для себя.
Его рыжеватые брови сошлись к переносице.
Ответить было нечего.
А Ева продолжала свое:
— Могу я зайти к ней в палату? Я просто хочу быть рядом с тобой и еще хочу увидеть, как она проснется.
С минуту он молча смотрел на нее.
— А как же Уэс и Лиза?
— Спят. Дора с Нилсом и Нэнси с Мэттом приглядят за ними. За них я спокойна.
Он почесал в затылке.
— Нет, возвращайся домой.
— Почему?
— Я уже сказал почему. — Вероятно, почувствовав, что слишком повысил голос, он запнулся и огляделся по сторонам, а когда заговорил вновь, от его слов сердце у нее сжалось. — Я не хочу тебя здесь видеть.
Она старалась не уступать.
— Почему? — Он отвернулся, а потом, призвав на помощь все свое самообладание, посмотрел ей в глаза.
— Не хочу с тобой спорить, поэтому давай решим так: я возвращаюсь к бабушке, а ты к Доре, идет?
— Нет.
— Что? — от удивления он заморгал.
— Я сказала «нет». — Она схватила его за руку. Пошли.
Ошеломленный ее решительностью, Джордан не успел отдернуть руку.
— Куда, черт побери, ты меня тащишь?
— Туда, где можно поговорить. "
Он отстранил ее от себя.
— Это, в конце концов, смешно. Мне пора возвращаться.
— Сейчас вернешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Она лишь усмехнулась.
— Если я это сделаю, мы никогда не выйдем из комнаты.
— У меня есть интересное предложение.
— Но неосуществимое.
— Почему же?
— У тебя не родственники, а ангелы. Они смотрели за Уэсли и Лизой весь вечер и все утро, если вспомнить о том, который сейчас час. Клянусь, они просто святые. Но всему есть предел, и он не так уж далек, когда речь идет о детях, которым не исполнилось и пяти.
С разочарованным видом он сел в кровати и откинул назад волосы. Она наблюдала за ним и, когда обнажились его красивая грудь и точеные руки, ощутила внутри нежное тепло. Он потянулся и зевнул, потом улыбнулся.
— Черт! Ладно. И все же иди сюда.
Она проявляла предельную осмотрительность.
— Зачем?
— Я сказал, иди сюда.
Ева осторожно приблизилась. А когда остановилась у кровати, он велел:
— Нагнись.
Она чувствовала, что ее тело снова охватывает огонь. Из ума не шла прошедшая ночь, как он ее ласкал и как ласкала она его…
— Именно это я и имела в виду, Джордан. — Ее голос был до смешного неубедителен. — В самом деле, нам нужно…
— Наклонись.
Вздохнув, она повиновалась. Взяв в ладони ее голову, он запечатлел на ее губах медленный, восхитительный поцелуй. У Евы подкосились ноги.
И хотя она была совсем не прочь вновь оказаться с ним в постели, пусть это было бы и проявлением неблагодарности к его святым родственникам, он ее все же отпустил.
Ее еще сонные глаза широко раскрылись.
— Ты бессердечный мужчина, Джордан Максуэйн.
— Просто хотел тебе напомнить, что ты теряешь.
— Потерпи до вечера.
— Боюсь, не получится.
Он откинул одеяло, представ перед ней во всем великолепии своей мужественности, и у нее чуть не вырвался стон.
— Пойду приму душ. Спущусь вниз минут через пятнадцать.
За его широкой спиной закрылась дверь ванной.
И, проводив его взглядом, Ева с сожалением вздохнула.
— Доброе утро, — первой произнесла Дора, когда Ева появилась в «солнечной комнате», потом приветствия посыпались со всех сторон. В ответ Ева улыбнулась и тоже пожелала всем доброго утра.
— Мамочка, мамочка, — звала ее Лиза, сидящая на руках у Алмы. Ева подошла и, поцеловав дочь, предложила взять ее.
— Не беспокойся, дорогая, нам вместе так хорошо. Уверяю тебя.
— В самом деле?
— Бабушка, — лепетала Лиза, пытаясь поймать большой палец Алмы.
Пожилая дама улыбнулась девчушке.
— В самом деле. Мне доставляет удовольствие держать ее на коленях.
— Мам, ты что, заболела? — Уэсли намеревался схватить Еву за чистенькие брючки.
Она наклонилась и поцеловала сына.
— Нет, дорогой, я не заболела и чувствую себя прекрасно.
— Последнее время ты так долго спишь.
Сидевшие за завтраком Нэнси и Мэтт так и прыснули со смеху.
— Твоя мама слишком поздно вчера легла, сказала Нэнси. — Поэтому утром ей нужно было подольше поспать.
Ева взглянула на Нэнси, та ей улыбнулась, и, вспомнив, что прошлой ночью Нэнси и Мэтт видели, как Джордан нес ее наверх, Ева слегка покраснела.
— Ева, дорогая!
— Через стол Ева посмотрела на Алму.
— Возьми, пожалуйста, Лизу. Мне нужно выйти.
— Конечно. — Забрав дочку, Ева вернулась на свое место. На душе у нее было легко и спокойно. Уикенд подходил к концу, и конец этот был таким, о котором она могла только мечтать. Она поцеловала вдруг шелковистый пушок на головке Лизы; та хихикнула.
Хотя за окном было пасмурно, настроение у Евы было радостное, ее согревала мысль, что скоро она вольется в эту большую семью. Все сложилось просто прекрасно.
Вдруг раздался встревоженный крик Доры:
— Джордан, Джордан, что случилось?
— Джордан! — воскликнула Нэнси.
Поняв, что случилось что-то страшное, Ева медленно обернулась.
Джордан стоял в двери, ведущей к лестнице во двор. Лицо его было белым как снег, губы почти что синие.
— Карла… — голос у него срывался, — Карла, ты должна помочь.
Карла встала.
— В чем дело, Джордан? Что произошло?
— Алма. Господи, помоги! У нее нет пульса!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Алма лежала на пороге ванной лицом вверх, костыль, который она держала в руке, упирался в стену.
— Уберите его отсюда, — указав на костыль, сказала Карла спокойно.
Джордан осторожно вытащил его из руки Алмы, все еще не подающей признаков жизни, и сунул в угол под лестницей.
Когда он обернулся, Карла уже стояла на коленях.
— Мама! Вызови «скорую», — через плечо бросила она.
Совершенно оцепенев, Джордан застыл у лестницы, стараясь не мешать Карле, и смотрел, как она сильными и резкими движениями массирует сердце Алмы.
Не выдержав, Джордан отвернулся. Он знал:
Карла делает все как надо, но слышал, как хрустнули под ее руками хрупкие ребра. Потом в «солнечной комнате» он увидел Еву, она держала на руках Лизу и за руку Уэсли.
— Уведи детей подальше. — Сам того не желая, Джордан сорвался на крик.
— На мою маму кричать нельзя. — Личико Уэсли приобрело свирепое выражение.
— Пошли, Уэсли. Бабушка Алма очень больна. Ева увела детей.
— Бабуля! Бабуля! — в недоумении повторяла Лиза.
За спиной Джордана опять раздался этот ужасный хруст: Карла еще раз надавила на грудь Алмы. Он закрыл глаза, а когда открыл, Евы в комнате уже не было.
Джордан не имел ни малейшего представления, как долго продолжалась эта невыносимая пытка. Наконец он услышал голос Карлы:
— Отлично. Так держать, Алма. Молодчина.
Он обернулся.
— Пульс есть, — объявила Карла.
Через несколько минут за окном послышался звук приближающейся сирены. Машина «скорой помощи» остановилась у дома.
Джордан отошел к двери, ведущей в «солнечную комнату», и скрылся там, презирая себя за беспомощность. Врачи приступили к своим обязанностям, приборами определяя состояние больной и задавая Карле вопросы, на которые та отвечала четко и немногословно.
Потом Алму уложили на носилки, Джордан вызвался сопровождать ее, но все решили, что это лучше поручить Карле. Ведь она не только родственница, но и врач.
Джордан стоял у дверей машины, за которой скрылись носилки с Алмой, потом вдруг взбежал вверх по лестнице, схватил бумажник и ключи и ринулся вниз, на ходу надевая пальто.
Он уже распахнул дверь, когда его окликнула Ева, стоящая на пороге гостиной.
— Джордан, может, мне…
Он не дал ей закончить и, мрачно посмотрев на нее, приказал:
— Оставайся дома.
— Хорошо. — Голос ее прозвучал тихо. Она перехватила взгляд Уэсли, так и пронзающий Джордана, и добавила:
— Пожалуйста, будь осторожен.
На дорогах скользко.
— Постараюсь. — Подняв воротник пальто, он выскочил за дверь, и вскоре первые ласточки снежной бури залетели на двор.
Весь день Джордан провел в больнице. Карле пора было лететь, ее ждали в клинике, но Нэнси с Мэттом и еще кое-кто из родственников остались могла понадобиться их помощь.
Ева позвонила Рози, и та сразу догадалась: что-то стряслось.
— Что там случилось?
— Бабушка Джордана с сердечным приступом попала в больницу.
— Она еще…
— Да, пока жива.
— Слава богу! Как Джордан?
— Думаю, в порядке. С тех пор как это случилось, мы с ним почти не разговаривали. Сейчас собираюсь в больницу. Постараюсь все разузнать на месте.
— Насчет работы не беспокойся. У меня все в порядке. Принимаю заказы, наслаждаюсь тишиной и уютом.
До чего приятно услышать голос подруги, такой привычный и спокойный. Ева не упустила случая немного подшутить:
— Ну, продолжай, небось соскучилась по нас?
— Разве самую малость…
— Если будут новости, я позвоню. Но выехать мы сможем не раньше завтрашнего дня. — Ева взглянула на окна: шел снег. — Здесь снегопад, он может все осложнить.
Рози еще раз заверила, что дела идут своим чередом и беспокоиться не о чем. Правда, оставался еще один вопрос: как развиваются события на «другом фронте»?
Окинув взглядом комнату и убедившись, что ее никто не слышит, Ева тихо, в трубку, сказала:
— Мы женимся, по-настоящему женимся. Как только вернемся.
— Здорово, — обрадовалась Рози, — что у вас все так хорошо сложилось.
— Да. Замечательно, — ответила Ева, только почему-то у нее душа была не на месте, и она не знала, почему. Возможно, из-за взгляда Джордана, который он на нее бросил, отправляясь в больницу; от него веяло могильным холодом, казалось, он от нее совсем отдалился.
Но Ева тут же оборвала себя: а как еще он мог на нее смотреть? Ведь он был сам не свой из-за случившегося с Алмой.
— Ева? Ты слушаешь меня?
— Что? Ах, да. Слушаю. Но мне пора. Спасибо тебе за все.
— Не за что. Держи меня в курсе.
— Хорошо.
Ева повесила трубку, как раз когда вошла Нэнси, возвратившаяся после своего дежурства в больнице.
— Ну, как она? — спросила Ева.
— Состояние стабилизировалось. Она в полном сознании, но очень слаба.
— Значит, есть надежда, что выкарабкается?
Нэнси кивнула.
— Безусловно.
— Слава богу. — Ева опустилась на стул, стоявший рядом с телефоном, и спросила:
— А как Джордан?
Нэнси отвела глаза.
— Он от нее почти не отходит с тех пор, как уехала Карла.
— Но с ним все в порядке?
— Да. Он в полном порядке. Только очень подавлен.
Ева рискнула копнуть поглубже:
— Ты что-то недоговариваешь, Нэнси.
— Даже не знаю, что сказать, — вздохнула Нэнси. — Ты же знаешь Джордана. Если что случится, сразу замыкается в себе…
— Пожалуйста, скажи, Нэнси, что ты сама об этом думаешь.
— Я приехала в больницу, спросила у него о состоянии Алмы, а он в ответ рявкнул: спроси, мол, у этих проклятых врачей. А когда нам сказали, что она поправится, пробубнил что-то и отвернулся, как будто боялся поверить, что она будет жить. — Подойдя к Еве, Нэнси тронула ее за руку. Может, если ты поедешь…
Наконец пришла медсестра и сказала, что Алма спокойно спит, потом вежливо добавила, что тесты закончены, скоро стемнеет и, поскольку снег все идет, им лучше отправляться домой.
— Мне можно ее увидеть? — спросил Джордан. Я ее не разбужу. Просто хочу взглянуть и убедиться, что с ней все в порядке.
Медсестра неохотно согласилась.
— Идите за мной. Но предупреждаю, она не должна знать, что вы рядом.
— Хорошо. — Он встал.
Ева пошла следом за ними. Она не хотела оставлять Джордана одного, но понимала, что, если скажет хоть слово, он велит ей вернуться в приемную. К тому же надо было удостовериться, что с Алмой все в порядке.
В блоке интенсивной терапии было нетрудно заблудиться. Медсестра позвонила, они вошли, и она проводила их в палату, где лежала Алма. У нее был какой-то отрешенный вид; голова покоилась под прозрачным колпаком, к которому было подведено множество трубок. Рядом висел противный, зеленого цвета больничный халат. Над кроватью на экране монитора фиксировался каждый удар ее сердца. Ева взглянула на Джордана, а он впился глазами в иссохшее тело бабушки, будто так мог заставить ее сердце биться вечно.
Вид у него был совершенно потерянный. Он презирал свое бессилие, хотя здесь от него ничего не зависело. Желая как-то поддержать и успокоить Джордана, Ева коснулась его руки.
Он посмотрел на нее, точно видел впервые, отдернул руку и сел на один из двух стоявших в палате стульев.
— Я буду сидеть здесь. Тихо, как мышка.
Медсестра какое-то время внимательно смотрела на него, а потом шепотом сказала:
— Не стоит, мистер Максуэйн. Сейчас нет никаких оснований для беспокойства.
— Неважно. Я хочу остаться.
Сестра уступила.
— Что ж. Я распоряжусь, чтобы вам принесли койку.
— Спасибо. — Он повернулся к Еве:
— Возвращайся. Скажи нашим, что ночь я проведу здесь.
Если будут какие-нибудь изменения, я позвоню.
Ей не хотелось его оставлять, но ее ждали дети. После всех треволнений Еве во что бы то ни стало надо было самой уложить их спать.
— Ладно. Но я вернусь, как только уложу Лизу и Уэсли.
— Не стоит, —Но я…
— Оставайся у Доры.
Пока они говорили шепотом, но с каждым словом все громче.
— Джордан, я…
Медсестра тихо, но твердо вмешалась:
— Это блок интенсивной терапии. Если вам нужно что-то выяснить, пожалуйста, пройдите в приемную.
Джордан затряс головой.
— Нам нечего выяснять. Иди, Ева.
До чего же ей хотелось вцепиться в него, чтобы исчез этот холодный вид, с которым он на нее смотрел. Но она лишь заставила себя улыбнуться.
— Хорошо, дорогой, — и, приблизившись на цыпочках, чмокнула его в щеку. — Ухожу.
Судя по выражению лица, медсестра оттаяла.
Джордан опустился на стул; о сне он еще не помышлял. Ева вышла из палаты.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Какого черта ты тут делаешь?
Ева подняла глаза от журнала, который листала в приемной, пока ее мужу не передали, что она хочет с ним поговорить.
— Как она?
— Все так же. Спит. Я тебе задал вопрос.
— Я пришла, чтобы быть с тобой рядом.
— Я в этом не нуждаюсь. Честное слово, все в порядке.
Ева кинула взгляд на его лицо: под глазами залегли круги. Ей стало жаль его за его одиночество, за неспособность сделать шаг навстречу. Она вспомнила сына, который, отвернувшись к стене, пробормотал: «Уходи, мам».
— Во мне ты не нуждаешься, допустим. Но может, я это делаю для себя.
Его рыжеватые брови сошлись к переносице.
Ответить было нечего.
А Ева продолжала свое:
— Могу я зайти к ней в палату? Я просто хочу быть рядом с тобой и еще хочу увидеть, как она проснется.
С минуту он молча смотрел на нее.
— А как же Уэс и Лиза?
— Спят. Дора с Нилсом и Нэнси с Мэттом приглядят за ними. За них я спокойна.
Он почесал в затылке.
— Нет, возвращайся домой.
— Почему?
— Я уже сказал почему. — Вероятно, почувствовав, что слишком повысил голос, он запнулся и огляделся по сторонам, а когда заговорил вновь, от его слов сердце у нее сжалось. — Я не хочу тебя здесь видеть.
Она старалась не уступать.
— Почему? — Он отвернулся, а потом, призвав на помощь все свое самообладание, посмотрел ей в глаза.
— Не хочу с тобой спорить, поэтому давай решим так: я возвращаюсь к бабушке, а ты к Доре, идет?
— Нет.
— Что? — от удивления он заморгал.
— Я сказала «нет». — Она схватила его за руку. Пошли.
Ошеломленный ее решительностью, Джордан не успел отдернуть руку.
— Куда, черт побери, ты меня тащишь?
— Туда, где можно поговорить. "
Он отстранил ее от себя.
— Это, в конце концов, смешно. Мне пора возвращаться.
— Сейчас вернешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12